Читать книгу "Междумир - Нил Шустерман"

— Убрать отсюда этого горлодёра! — послышался чей-то грубый голос. — Подвесить его!

Несколько ребят поблизости кинулись к орущему мальчишке, вытащили его из бочки и поволокли прочь. И всё это время пацан орал как резаный, не переставая.

«Бедняга! — подумал Ник. — Со мной могло бы произойти то же самое».

Но с ним этого не произошло. Он выжил в маринадном чистилище и не потерял себя!

Ник сморгнул, потом ещё раз и ещё, заставляя глаза сфокусироваться, собираясь с мужеством, чтобы смело глянуть в лицо тому, что уготовала ему судьба. Оказывается, он находился на палубе парохода, засыпанной какими-то непонятными крошками неизвестного происхождения. Вокруг сновала команда, а у подножия неимоверно безобразного трона стояло существо, которое иначе, чем монстром, назвать было нельзя.

Любисток не подозревал, что с его бочки сняли крышку. Он вообще мало что понимал и мало о чём подозревал. Он слышал, как кричал какой-то мальчишка, но крик доносился словно из невообразимого далёка. Из-за пределов его, Любистка, вселенной. Не его дело. Он теперь существует вне пространства и времени. Он — всё и ничего. Красотища! И даже когда кто-то ухватил его за волосы и заставил выпрямиться, Любисток обнаружил, что бесконечный мир и покой, обретённый им в самом себе, не оставили его. Можете называть это как угодно — что мальчик слился с универсумом или попросту двинулся умом. Всё зависит от того, с какой точки зрения смотреть.

— Ты кто такой? — спросил его отвратительный, хлюпающий голос. — Что умеешь делать? Какая мне с тебя польза?

Любисток застрял на самом первом вопросе.

— Его зовут Любисток, — услышал он знакомый голос. Точно, он узнал его — голос принадлежал парню, которого звали Ник. И тут память в одно мгновение вернулась к Любистку. Он вспомнил путешествие из леса в город, вспомнил, как торчал перед игровым автоматом, как его сунули в бочку…

К нему кто-то подошёл. Нет, не кто-то. К нему подошло НЕЧТО. Один глаз Нечта, размером с грейпфрут, был пронизан сеткой кривых, набухших вен. Второй, хоть и обычного размера, не сидел в глазнице, а свисал из неё, болтаясь на стебельке.

— Ну и урод! — сказал этот красавец. — Выглядит, как кусок глины, которую помяли-помяли и забросили.

— Думаю, он забыл, как выглядит, — заметил мальчик с необыкновенно маленькой головой.

Монстр поднял трёхпалую клешню, наставил коготь на Любистка и рявкнул:

— Слушай приказ! Немедленно вспомнить, как выглядишь!

— Оставь его в покое! — вступился Ник.

— Приказываю вспомнить!

Любисток заподозрил, что знает, кто разговаривает с ним; он понимал также, что ему, пожалуй, положено прийти в ужас. Но не пришёл.

Чудище придвинулось ближе. Оно открыло пасть, и из неё вывалился язык, да не простой, а тройной, похожий на щупальца осьминога.

— Приказываю тебе вспомнить, как ты выглядишь, иначе отправишься за борт!

Любисток счастливо улыбнулся: «О-кей!» — закрыл глаза и, пошарив в закоулках памяти, извлёк оттуда изображение своего лица. В тот же самый момент он почувствовал, как меняется его внешность. Когда мальчик вновь открыл глаза, то понял, что стал прежним собой — или, по крайней мере, очень похожим на того, кем был.

Чудище оценивающе наставило на него свой огромный глаз. Фыркнуло.

— Сойдёт, — решило оно наконец.

Ник, по-прежнему стоял по пояс в бочке и внимательно рассматривал монстра, готовясь в случае чего дать тому отпор. Но тут в голове у него что-то кликнуло, и его новообретённой отваге едва не пришёл конец.

— Ты… ты… МакГилл?

Чудище расхохоталось и поковыляло к Нику. Крошки хрустели под его побитыми грибком лапами.

— Да, я МакГилл, — сказало чудище. — Так ты обо мне слышал! А ну давай, выкладывай, что слышал!

Ник скривился — до того от чудища мерзко воняло.

— Слышал, что ты был любимой собачкой дьявола, но перегрыз привязь и сбежал.

Пожалуй, этого говорить не стоило. МакГилл взревел и пнул бочку Ника с такой силой, что та развалилась, а рассол разлился по всей палубе.

— Собачка?! Это кто МЕНЯ назвал собакой? Я их сам на привязь посажу!

— Да так, одни ребята, — уклончиво сказал Ник, стараясь не смотреть на Любистка. — Но если ты не собака, то кто же ты?

МакГилл ткнул Ника острым когтем в грудь:

— Я твой король и повелитель! Ты теперь — моя собственность.

Нику это заявление совершенно не понравилось.

— Так мы что — рабы?

— Никакие не рабы. Холуи, — поправил мальчик с необыкновенно маленькой головой.

МакГилл приказал обыскать их карманы в поисках чего-нибудь ценного, а когда ничего такого не обнаружилось, воздел клешню и указал на дверь-люк:

— Заберите их вниз! Узнайте, на что они способны, и заставьте их это делать!

Одним глазом МакГилл наблюдал за выполнением своего приказа, а другой уставил на Урюка. Когда оба новеньких исчезли на нижней палубе, МакГилл махнул когтистой клешнёй:

— Открывай следующую!

Урюк подчинился. Однако следующая бочка оказалась пуста. И следующая. И та, что рядом со следующей. В них лишь плескался рассол — и больше никого не было.

— Не понимаю, — сказал Урюк. — Проныра говорил, что в каждой кто-нибудь сидит!

— Врал, гад! — гаркнул МакГилл и отправился в свои капитанские апартаменты, находившиеся непосредственно за его нелепым троном.

Четырнадцать бочек и лишь три из них заняты! Что-то это не укладывалось у МакГилла в голове.

Ну да ладно, не первый облом, такое уже случалось. Если бы МакГилл получал по никелю каждый раз, когда он ожидал обнаружить Послесвета и не обнаруживал, то он стал бы не просто монстром, а очень богатым монстром.

Подумав о никеле, МакГилл повернулся к своему сейфу — массивной стальной штуковине, встроенной прямо в переборку. Шифр был известен одному МакГиллу — он почти год промучился, пока не раскусил комбинацию, и теперь сейф был его законной личной добычей.

МакГилл повращал круглый циферблат, ощущая знакомое пощёлкивание запоров, затем наложил когтистую лапу на рукоять и потянул дверцу.

В сейфе хранилось ведро, полное монет, таких потёртых, что на них ничего нельзя было разобрать — ни достоинства, ни из какой они страны. Все эти монеты он забрал либо у врагов, либо у холуёв — а врагом был каждый, кто не был холуём. Все отлично знали, что деньги в Междумире не имеют ни малейшей ценности, но МакГилл ни за что не желал расставаться со своими монетами.

Урюк как-то спросил его, зачем он хранит весь этот бесполезный хлам, да ещё в сейфе.

МакГилл не удостоил его ответом, а Урюк был достаточно умён, чтобы не повторять вопрос. МакГилл мог бы ответить очень даже просто: «Я храню всё, потому что я МакГилл!» — но истина заключалась в другом: монеток в Междумире было превеликое множество, они встречались чаще, чем любые другие предметы, и именно поэтому они представляли для МакГилла особый интерес.