Читать книгу "Нездешний - Дэвид Геммел"

Дети так гордились им на праздничном пиру! Одетые в лучшие платья, они сидели как маленькие взрослые, широко раскрыв глазенки и улыбаясь до ушей. И Карие не пролила ни капли супа на свое белое платьице, о чем весь вечер твердила отцу, Только жена Ания не пошла на пир, сказав, что от шума у нее болит голова.

Теперь они все мертвы, и души их затерялись в Пустоте. Смерть детей была тяжким горем, невыносимо тяжким. Геллан ушел в себя, не давая Ании никакого утешения. Одиночество сломило ее, и через восемнадцать дней после несчастья она повесилась на шелковом кушаке... Геллан сам нашел ее тело. Чума отняла у него детей, а жена ушла сама.

Теперь у него остался только Легион.

Завтра он отправится в Пурдол — к вратам ада.

Дардалион молча ожидал гостя. Час назад к ним на луг явился генерал Карнак и изложил свой план обороны Пурдола. Он спросил, может ли Дардалион помочь ему, удерживая на расстоянии Черных Братьев. — Главное — пройти туда незамеченными, — сказал Карнак. — Если хоть какой-нибудь слушок о нашем походе просочится к вагрийцам, они встретят нас во всеоружии.

— Сделаю, что смогу, генерал.

— Сделай больше, Дардалион, — убей этих ублюдков. Когда он ушел, Дардалион опустился на колени перед шатром и склонил голову в молитве. Так он простоял около часа, а после пришел настоятель и преклонил колени рядом с ним.

Почувствовав его присутствие, Дардалион открыл глаза. Вид у старика был усталый, веки покраснели, глаза смотрели скорбно.

— Здравствуй, отец настоятель.

— Что ты сделал? — спросил старик.

— Отец, я сожалею о боли, которую причинил тебе, но сделал я то, что считаю правильным.

— Ты внес раскол в ряды братьев. Двадцать девять священников готовят себя к войне и смерти. Не может это быть правильным.

— Если мы на неверном пути, мы сами заплатим за это — Исток справедлив и не потерпит зла.

— Дардалион, я пришел к тебе с мольбой. Уйди отсюда, найди дальний монастырь в чужом краю и вернись к своим занятиям. Исток укажет тебе путь.

— Он уже указал мне путь, отец.

Старик склонил голову, и слезы упали на траву.

— Значит, я бессилен помешать тебе?

— Да, отец. Но ведь я не враг тебе.

— Ты теперь вождь, избранный теми, кто идет за тобой. Как же ты будешь именоваться, Дардалион? Настоятелем Смерти?

— Нет, я не настоятель. Мы будем сражаться без ненависти, не находя никакой радости в бою. А после победы — или поражения — мы снова станем теми, кем были.

— Неужели ты сам не понимаешь, насколько безумны твои речи? Вы намерены сразиться со злом его же оружием. Допустим, вы одержите победу. Но кончится ли на этом война? Вы остановите Черное Братство, но есть другие братства и другое зло. Зло не умирает, Дардалион. Это сорная трава, растущая в саду жизни. Ее срезают, жгут, вырывают с корнем, но она вновь вырастает, и еще сильнее, чем была. У дороги, которую ты избрал себе, нет конца — одна война сменяет другую.

Дардалион молчал: правота этих слов поразила его в самое сердце.

— Тут ты прав, отец, — наконец проговорил он. — Я это вижу. И вижу также, что ты был прав, назвав меня настоятелем. Мы не можем оставаться простыми воинами духа. Мы должны основать орден и четко определить свою цель. Я подумаю над твоими словами.

— Но решения своего не изменишь?

— Нет. Я поступил так во имя веры и не изменю ей, как и ты не изменил бы своей.

— Отчего же, Дардалион? Ты уже изменил однажды. Когда-то ты присягнул в том, что жизнь всякого человека — и не только человека — будет священна для тебя. Теперь ты убил нескольких человек и начал есть мясо. Что для тебя еще одно прегрешение против “веры”?

— Я не могу спорить с тобой, отец. Правда за тобой, и это удручает меня.

Настоятель поднялся с колен.

— Надеюсь, история забудет о тебе и твоих Тридцати, — но боюсь, что моя надежда не осуществится, Насилие всегда оставляет след в памяти человеческой. Будь осторожен, созидая свою легенду, иначе она разрушит все, за что мы стоим.

Настоятель ушел в сгущающиеся сумерки, где молча ждали Астила и остальные. Они склонились перед ним, но он им не ответил.

Тридцать собрались вокруг Дардалиона. Он завершил молитву и поднял голову.

— Мир вам, друзья. Сегодня мы должны будем помочь генералу Карнаку, а кроме того, поразмышлять о себе. Очень возможно, что путь, на который мы ступили, приведет нас к погибели, ибо то, что мы делаем, расходится с волей Истока. Поэтому мы должны сохранять веру в своих сердцах и уповать на то, что поступаем правильно. В эту ночь кто-то из нас может погибнуть, и нельзя нам совершать странствие к Истоку с ненавистью в душе. Мы начнем с того, что соединимся в молитве. Помолимся за наших врагов и простим их в сердце своем.

— Как можно простить их, а потом убивать? — спросил молодой священник.

— Если мы не простим их, нас поглотит ненависть. Подумай: если бы у тебя была собака и она бы взбесилась, ты ведь убил бы ее, хотя и жалея. Ты не испытывал бы к ней ненависти. Об этом я и прошу. Помолимся.

Когда стемнело, они завершили совместную молитву и поднялись в ночное небо.

Дардалион огляделся. Все Тридцать облеклись в серебряную броню, и в руках у них появились сверкающие щиты и огненные мечи. Звезды пылали ярко, и горы в лунном сиянии отбрасывали резкие тени. В полной тишине Тридцать ожидали появления Черного Братства.

Дардалион чувствовал, как нарастает тревога его товарищей. Сомнения вспыхивали и гасли, вспыхивали и гасли... Вновь и вновь... Ночь стояла ясная и тихая, и лес внизу купался в серебре.

Тянулись немыслимо долгие часы. Страх подступал и уходил, коснувшись каждого своими ледяными пальцами.

Ночь становилась все более грозной, и на западе собирались мрачные тучи, заслоняя луну.

— Они идут! — передал другим Астила. — Я чувствую их.

— Сохраняйте спокойствие, — мысленно произнес Дардалион.

Темные тучи придвинулись ближе, и меч в руке Дардалиона вспыхнул белым огнем. Тучи изрыгнули сонм воинов в черных плащах. Исходящая от них ненависть захлестнула священников. Дардалион ощутил на себе ее темную силу, но освободился и устремился навстречу врагу. Меч его рубил направо и налево, щит звенел, принимая ответные удары. Тридцать бросились ему на помощь. Битва закипела.

Черных воинов было больше полусотни, но они не смогли устоять против серебряных Тридцати и устремились обратно за тучи. Тридцать ринулись за ними в погоню.

Внезапно Астила издал предостерегающий крик, и Дардалион, бывший у самых туч, отклонился в сторону.

Туча раздувалась, образуя темное чешуйчатое тело. Вот на нем отросли огромные крылья, а впереди разверзлась красная пасть. Чудище принимало в себя Черных Братьев и на глазах обретало силу.