Читать книгу "В Обители Крыльев - Мари Бреннан"

Возможностей для наблюдений у меня оказалось предостаточно: в закрытом помещении дракониане обходились минимумом одежды. Лично я находила воздух за пределами огороженного одеялами убежища довольно студеным, однако хозяева, очевидно, чувствовали себя вполне удобно в одних лишь свободных простых штанах, едва доходивших им до колен. Тем не менее я знала, что это далеко не вся их одежда. Хозяева приходили и уходили, а я, хоть и держалась подальше от двери, смогла разглядеть за ней некую комнату – должно быть, прихожую, где они снимали и надевали одежду более существенную: верхние куртки, валяные сапоги и прочее в том же роде. Этого было бы крайне мало, чтобы согреть меня, но их устойчивость к холоду, очевидно, изрядно превосходила мою.

Отчего же тот драконианин на седловине был не одет? Ответа я так и не узнала, но знаю, что переохлаждение воздействует на них практически так же, как и на людей. Люди в подобных случаях нередко впадают в особого вида безумие и начинают рвать на себе одежду: им чудится, будто они погибают от страшной жары. Возможно, замерзшего драконианина постигла та же судьба?

Покончив – по крайней мере, на время – со всем, что касалось дракониан, я обратила внимание на их среду обитания. В данный момент мир снаружи находился вне пределов досягаемости, однако я вполне могла изучить их жилище – и так и сделала. Оно ничем не напоминало монументальные строения, ассоциировавшиеся в моем сознании с драконианами, но от Сухайла я, конечно же, знала: руины, ныне внушающие нам благоговейный трепет, – на самом деле величайшие из зданий, возведенных драконианской цивилизацией, сравнимые с Храмом в Аггаде или фальчестерским Залом Синедриона. Простой народ жил в домах поскромнее.

Из кого же мог состоять этот простой народ? Из людей? Или дракониане были столь многочисленны, что на свете существовали не только драконианские правители, но и драконианские простолюдины? Реестр вопросов, требующих ответа, рос, становился длиннее день ото дня.

Внутреннее устройство драконианского дома во многих отношениях отличалось от ньингского. Да, их дом тоже имел круглую форму, однако выстроен был не поверх коровника, как заведено в Цер-нга. Вместо этого пол был застелен тем самым, примеченным мною ранее, стеганым покрывалом из джутового полотна, с отменной эффективностью защищавшим нас от холода (в чем заключалась причина этого, я выяснила несколько позже). Мебели было немного – всего несколько сундуков и полок, где хранилось самое нужное, наподобие посуды и одеял. Очаг представлял собой широкое мелкое углубление в камне; возле него, на тонких подстилках, убираемых на день, спали хозяева дома. Дым уходил наружу сквозь дыру в невысоком (чуть выше макушек обитателей) потолке. Должно быть, сверху сей дымоход был чем-то защищен: заглянув в него, неба я не увидела.

Единственными источниками света служили огонь очага да горстка ламп, судя по запаху, заправлявшихся ячьим маслом. Отсюда вывод: если только дракониане не торгуют с ньингами (причем весь регион сговорился ни словом не упоминать об этом кому-либо из экспедиции), у них имеются собственные яки. В самом деле, рацион дракониан оказался смешанным: питались они и ячменем, и мясом, и сушеными фруктами, а уж масло и сало, подобно ньингам, поглощали в количествах просто-таки невероятных. Данное обстоятельство также склоняло к мысли, что эти трое здесь отнюдь не одни, так как втроем им вряд ли удалось бы обеспечить себе подобное разнообразие в еде – тем более что из дома одновременно выходили максимум двое.

Однако спросить о чем-либо их самих было невозможно, пока мы не сумеем найти общего языка. Таким образом, передо мной возникла следующая задача.

Начали без промедлений. Наложив на ногу лубок, я завернулась в одеяло, подошла к очагу и села рядом с хозяевами, взиравшими на меня с явной настороженностью.

– Аневраи? – спросила я, глядя на них.

Так Сухайл произносил одно из слов, высеченных на Камне с Великого Порога. В то время мы еще не знали, означает ли оно дракониан или же их крылатых богов, но теперь, раз уж две сии категории объединились, я решила, что попробовать стоит. Однако все трое только склонили головы набок и не откликнулись ни словом.

Я не обладала и половиной лингвистических познаний мужа… но ведь Сухайла рядом не было, так что рассчитывать приходилось только на себя. Вспомнив его рассказы о том, что основные, наиболее часто используемые слова меньше всего изменяются с течением времени, я огляделась в поисках чего-либо, находящегося поблизости и называющегося одним из реконструированных нами слов.

– Ирр? – спросила я, указав на огонь?

По всей видимости, это лишь усугубило замешательство хозяев, но я не сдавалась. Склонившись вперед, я постучала пальцем по одному из камней, окружавших очаг, и сказала:

– Абун.

А затем, вновь указав на огонь, повторила:

– Ирр?

Дракониане переглянулись и быстро, негромко заговорили о чем-то между собой. Похоже, один в чем-то сомневался, а двое других пытались его ободрить, но, может быть, я и ошиблась, возможно, то были лишь мои домыслы, наложенные на их непонятное поведение. Наконец первый снова взглянул на меня и, указав на огонь, сказал:

– Ррт.

Затем, постучав по камню, добавил:

– Вун.

Сердце затрепетало. «Огонь» и «камень». Две крохотные опоры на склоне невообразимо высокой горы… как же далек был путь от них до полноценного разговора! Однако, на мой неискушенный в языковедении слух, все выглядело так, будто Сухайл прав. Драконианский язык был предком языков Южной Антиопы, а значит, не совсем чужим и для меня. Отыскивая их общие черты, точки соприкосновения, я вполне могла со временем начать его понимать.

Нет, не подумайте, будто сие озарение разом разрешило все загадки. Ничего подобного – ведь и Камень с Великого Порога отнюдь не раскрыл нам всех тайн драконианской письменности в одночасье. Воспитанная в магистрианской вере, я никогда в жизни не изучала лашон (и в этот момент проклинала свое невежество от всей души), однако ахиатским владела сносно. Он-то и послужил мне куда лучшей отправной точкой, чем немногочисленные фрагменты драконианского лексикона, приблизительно реконструированные Сухайлом. Но с древних времен, конечно же, многое изменилось: язык, на коем изъяснялись хозяева, значительно отличался от языка, что был в ходу среди их предков тысячи лет назад. Согласно правилам, возможно, известным мужу, но не мне, некоторые звуки изменились до полной неузнаваемости. Одни слова покинули насиженные места, полностью отделившись от изначальных значений, и образовавшаяся пустота заполнилась другими: например, ахиатский глагол «ткать», по-видимому, являлся дальним родственником современному драконианскому слову «одежда», тогда как их глагол «ткать» вовсе не походил ни на что знакомое… Короче говоря, дело двигалось мучительно медленно.

Но чем еще было занять время? Пока мне не позволят выйти наружу, самое полезное, что я могла предпринять, – это научиться объясняться. «Что ж, – с новым приглушенным смехом подумала я, – если Коллоквиум откажется меня признать, найду себе местечко в Обществе Языковедов». Да, способностями к языкам я не обладала, но чего только не сможет достичь человек, если ему больше не на чем сосредоточить мысли!