Читать книгу "Золотая ладья нибелунгов - Ирина Измайлова"

Теперь, вот уже шесть лет, они жили счастливо. Анну не смущало и не тревожило, как некогда Рогнеду, то, что Владимир редко мог бывать дома, что пропадал в походах и занимался делами куда больше, чем любимой женой. Она не боялась, что у него есть или появятся другие женщины, потому что знала: не появятся. Между ними почти не было вопросов, и, встречаясь даже после долгой разлуки, они могли часами молчать, просто находясь рядом. Им было этого достаточно.

И очень скоро князь Владимир понял, что испытывает к Анне не менее жаркое влечение, не менее жадную страсть, чем к прежним своим наложницам и жёнам. Но если раньше эта страсть искала и до конца не находила утоления, то теперь Владимир обретал в объятиях жены успокоение и блаженство, с тем чтобы при следующей встрече возжелать её с тем же пылом и так же блаженствовать от близости с нею.

Анна очень красиво пела и хорошо играла на лютне, которую привезла с собой из Царьграда. Князь любил слушать её игру и пение, а потому княгиня могла взяться за лютню в любое время, даже глубокой ночью, когда все в тереме, кроме караульных, крепко спали. Впрочем, никто не бывал недоволен, услыхав прозрачные переливы струн и нежный голос княгини — всем нравилось, как она пела.

— Я разбудила тебя? — Анна повернула головку, покрывало с которой давно соскользнуло на плечи, и ласково поглядела в озабоченное лицо мужа. — Прости! Что же ты не велел мне перестать?

Владимир обнял её сзади и засмеялся, с наслаждением утонув лицом в рассыпанных по затылку жены каштановых кудрях.

— Я не спал. Лежал и слушал. Как называется эта песня? Та, что ты пела сейчас?

— «Святой источник». Ты ведь уже хорошо понимаешь по-гречески. Отчего же спрашиваешь?

— Я понимаю по-гречески. Просто хотел услышать название. Анна, скажи, ты видела того человека, что нынче приехал ко мне?

— Купца? — Она вывернулась и посмотрела снизу из-под его локтя, чтобы потом вновь ловким движением вдеть голову в кольцо его рук. — Да, видела, когда ты шёл по лестнице с ним и с Герхардом. — А что?

— Как думаешь, я не зря собираюсь ему довериться? Дать людей, снарядить ладью?

Княгиня ответила не раздумывая:

— Но ведь купца прислал Добрыня, а Добрыне ты веришь. Так отчего же сомневаешься?

Владимир поцеловал жену в макушку и, оторвавшись от неё, сел на край не расстеленной постели. В светлице княгини горели только лампадка под божницей и один небольшой терракотовый светильник, но ставни двух окошек были распахнуты, и лунный свет заливал серебром по-прежнему тонкую фигуру Анны, отставленный в сторону ткацкий станок с начатой работой, столик с кувшином и плошкой.

Анна отложила лютню на постель. Владимир взял жену за руку и принялся, как часто любил делать, играть её тонкими пальцами. Она тихо засмеялась — ей тоже нравилась эта игра.

— Я не сомневаюсь, — тихо проговорил князь. — Мне понравился этот ершистый торговец. Больше того, он понравился Герхарду, а уж мой воевода в людях не ошибается никогда — я много раз в этом убеждался.

— Тогда что же тебя мучает, любимый?

Князь взял и вторую руку Анны, сложил обе её руки вместе и ласково ткнулся в тёплые ладони лицом.

— Ну, ты-то, ты-то знаешь, что!

— Нет!

— Знаешь, знаешь... Всё тот же вопрос: могу ли я, смею ли отправить людей, возможно, на смерть? Стоят ли этого мои великие труды?

Княгиня мягко выдернула руки из его неплотно сжатых пальцев, охватила ладонями виски мужа, осторожно приподняла его голову так, чтобы его глаза оказались напротив её глаз.

— Разве то, что тобою делается, ты делаешь ради себя? — спросила женщина. — Разве ты когда-нибудь рвался к великим богатствам?

— К богатствам? — Казалось, он впервые задумался об этом. — Нет, пожалуй. К власти — да. Было. Но всего того, что я сейчас делаю, и того, что собираюсь сделать в будущем, без власти не добиться. Ты знаешь это. Да?

Анна тихо рассмеялась.

— Как же я могу не знать? Я — дочь императора и сестра императора.

— А я — сын рабыни. И князя. И в том, что моя судьба сложилась так, как она сложилась, многое — моя собственная заслуга. Другое дело, как всё это было добыто... Но раз Божья воля мне править на Руси, то на мне и великий долг. Это я понимал с самого начала. Задолго до того, как стал христианином. Я с самого начала жил только мыслью соединить Русь. Собрать разрозненные, воюющие меж собой уделы воедино, создать сильное царство. Как Византия. Как Германская империя. Да нет! Как была когда-то империя Рима. И людей объединить, чтоб не только языком были союзный но и мыслями, и деяниями, чтоб жили не каждый ради своего поля или леса, но всей большой Руси были хозяева и данники. И защитники.

Он умолк, переводя дыхание, с волнением глядя в синюю бездонность Анниных глаз и, как всегда, изумляясь, как это они, холодные цветом, умеют так согревать.

— И потому ты понял, — решилась заговорить княгиня, — что ради этого нужно дать всем русским единого Бога? Молясь разным богам, нельзя создать единое царство.

— Это я знал всегда, — ответил князь. — Я всегда хотел, чтобы над прочими богами для всех племён было вознесено одно божество и чтобы его чтили превыше всех. Я решил, что лучше всего для этого подходит Перун[57].

Анна смешно наморщила лоб, вспоминая.

— Перун — это... Нет, постой, постой, не подсказывай! Я ведь много читала и узнавала о ваших прежних богах,— мне было интересно, кому ты раньше молился. А! Перун — это как у нас был раньше бог Зевс. Он царствовал на Олимпе, владел громами и молниями, и у него была небесная колесница. Но, по-моему, на Руси Перун не был вознесён так высоко, как Зевс у греков.

— Ты права, — кивнул Владимир, — не был. Хотя по прежней нашей вере он и вправду умел метать молнии и владел колесницей, которую волшебные кони мчали по небу. Но больше, чем Перуну, молились другим богам, к примеру, Велесу[58], потому что Велес покровительствовал хозяйству, скотину домашнюю соблюдал. А что для земледельца важнее? Ещё Велес — бог колдунов, чародеев, бог волхвов. Вот они-то и старались да и поныне стараются людям русским внушить, чтоб они Велесу молились. Это — их бог, он им власть даёт!