Читать книгу "Утерянное Евангелие. Книга 1 - Константин Стогний"

— Так Буртси мне много-много раз говорил, и я запомнил слово в слово, — объяснил мальчик. — Вот сам посуди: если ты слуга конунга, то ты самый свободный человек в Норвегии, потому что если ты слуга конунга, ты больше ничей не слуга. А если ты слуга ярла, то уже не такой свободный, потому что над твоим хозяином есть конунг. А если я раб Божий, то я свободен вообще на всей земле — и в Норвегии, и в Швеции, и в Эстланде, и в Гардарике… Чем выше статус господина, которому ты служишь, тем больше твоя свобода. Тем больше независимость от всех тех, кто претендует на власть над тобой. Раб Божий больше никому не раб!

В это время эсты беседовали в доме Реаса.

— Они настоящие чудовища — эти последователи Христа, — заявил хозяин дома.

Его голова была обмотана тряпицей, так как нестерпимо болела.

— Один мой раб-христианин рассказывал, что они поедают своего бога. Вкушают его плоть и пьют его кровь, — вспомнил Реас умершего врачевателя Буртси.

— Омерзительно, — откликнулся Ацур.

— И они ненавидят нас, желают нам смерти, — продолжил Реас.

— Так что молись, чтобы боги защитили нас, — предложил Ацур. — У нас много богов, а у них лишь один.

— Я не могу отдать тебе викинга, — вернулся к началу разговора Реас. — Он нам нужен.

— Но тебе нужны деньги, Реас, — возразил Ацур. — Как и всем остальным. Он у тебя уже больше пяти лет, и все это время твои люди живут в страхе. Я хорошо заплачу.

Реас долго смотрел на Ацура и наконец протянул открытую ладонь для скрепления договора рукопожатием.

* * *

Одетый в шерстяное рубище Торгисль стоял перед Реасом, удерживаемый двумя жердями, пристегнутыми к ошейнику. Руки викинга были связаны спереди.

— Я продал тебя, викинг, и мальчишку, — сообщил Реас своему рабу. — Теперь твой хозяин Ацур.

С этими словами старый эст скомандовал людям Ацура:

— Мешок ему на голову и забирайте его!

Процессия из шести человек двинулась к заливу Хаапсалу-лахт, где был пришвартован снеккар Ацура. Первым по тропе шел капитан корабля. За ним следовал пират с большим мечом за спиной, дальше — воин с жердью в руке, другой конец которой был прикован к ошейнику викинга. За гладиатором шагал еще один воин с жердью. Оба пирата с жердями были вооружены огромными топорами на длинных рукоятях. Завершал шествие Олаф со связанными впереди руками. Он плелся, привязанный к поясу последнего воина с жердью. Его Реас тоже отдал Ацуру, потому что Олаф был своеобразным «ключом» к неукротимому норвежцу.

Тяжелее всех приходилось Торгислю, так как он шел с мешком на голове и связанными руками, не видя дороги; а на пути были и буераки, и ручьи, которые надобно было переходить по скользким камням. Пираты удерживали норвежца за ошейник, когда тот поскальзывался, не давая пленнику упасть. При этом они нещадно бранились и ржали ужасными голосами. Викинг вслушивался, просчитывал: за сколько шагов идут передние и сколько их. По разным по характеру рывкам жердей он понял, что задний конвоир обременен привязанным к нему мальчиком.

Торгисль засунул связанные руки под мешок и вытащил изо рта наконечник стрелы, наточенный, как бритва. Сначала он разрезал конопляную веревку на запястьях, потом отстегнул от ошейника жерди, позволяя их железным крюкам находиться до поры в кольцах ошейника.

Когда тропа пошла в гору, викинг свободными руками сбросил с головы мешок и освободил ошейник от жердей. Заднюю жердь с пиратом, который все видел, он толкнул, и тот свалился под гору на Олафа, запутавшись на какое-то время в жерди и веревке с маленьким рабом. В эти мгновенья Торгисль дернул на себя переднюю жердь, и пират скатился с горы спиной вперед прямо к нему в смертельные объятья. Норвежец схватил пирата за голову и острым наконечником стрелы перерезал своему конвоиру горло. Затем выхватил из его слабеющей руки топор, упал на спину и, уйдя от удара топором заднего конвоира, резким движением отсек тому опорную левую ногу. Вторым ударом викинг всадил топор в поясницу заднего конвоира, а когда тот упал навзничь, третьим ударом раскроил его голову с такой силой, что кровь и мозги брызнули Торгислю в лицо.

Скрывшийся за пригорком мечник услышал звуки борьбы и бросился назад, высоко подняв меч в первом замахе. На этом движении его и поймал Торгисль, с неистовой силой засадив лезвие топора прямо в грудь эста. Викинг подобрал его меч и пошел скорым шагом догонять убегающего Ацура.

Перепуганный Олаф не сразу выполз из своего укрытия между камнями. Когда он поднялся вверх по тропе, а потом спустился вниз с пригорка, то обнаружил избитого в кровь капитана пиратов. Стоящего, но распятого веревками так, что кончики его сапог еле-еле доставали до земли. Рядом, на другом камне, сидел Торгисль и о чем-то думал. Низкие облака с просветами синего неба накрывали землю от холмов до самого моря. Викинг провожал глазами эти плывущие на север облака.

— Что ты видишь? — спросил разбитыми губами Ацур, его язык выталкивал зубную крошку и кровавые пузыри. — Себя?

Торгисль повернул голову к Ацуру и долго-долго на него смотрел, размораживая в своей памяти, как Ацур, когда еще не закончились переговоры, коварно метнул копье и пронзил им Вульвайфа. Как сбил его с палубы отцовского снеккара. Как измывался над викингами, вылавливая крюками раненых из воды. А сейчас эстонский пират стоял избитый, окровавленный, распятый на камне, под низким своим поганым эстонским небом с облаками, что плыли прямиком в Норвегию.

Викинг подошел к эсту, схватил его за ворот льняной домотканой рубахи и резким движением разорвал ее пополам до самого низа, обнажив белое тело Ацура с рыжими кудряшками на груди и многочисленными шрамами, часть из которых покрывали магические татуировки. Острым, как бритва, наконечником стрелы Торгисль распорол живот Ацура ровно по линии над штанами, от одного бока до другого.

Захватчик их снеккара в это время истошно орал. Морской ветер рвал в клочья этот крик, который вовсе не мешал Торгислю, а, напротив, доставлял наслаждение. Затем викинг прижался щекой к щеке к пирату, запустив с двух сторон свои руки прямо тому в брюхо. Эст уже визжал от невыносимой боли. Норвежец чуть напрягся и вырвал из живота Ацура парящийся клубок кишок, который выпал к ногам заходящейся в воплях распятой жертвы. Торгисль посмотрел на содеянное с чувством глубочайшего наслаждения. Он с удовлетворением встряхнул кистями, сбрасывая с них кровь и слизь своего давнего обидчика.

Олаф много чего повидал за свои неполные девять лет, но все равно перепугался до смерти. Он спрятался под камень и не смел выглянуть оттуда, только слушал: как вопил потрошеный пират, переходя на фальцет; как освободившийся раб вернулся к трупам своих конвоиров и подобрал себе новую одежду и обувь. С мечника он снял сапоги и штаны, а с переднего конвоира — длинный кожаный жилет и почти новый шерстяной плащ. Переодевшись, бывший гладиатор с мечом и топором в обнаженных руках отправился по тропе назад к земляной крепости Хаапсалу.

Когда шаги Торгисля стихли, Олаф выбрался из укрытия и посмотрел в сторону Ацура. Тот умирал, тихо поскуливая и стоя по щиколотку в собственных зловонных кишках. Мальчик побрел назад в Хаапсалу. Больше идти ему было некуда. Там он не застал в живых никого, кроме своего хозяина. Сам Реас с переломанными ногами и руками сидел в клети Торгисля в рабском ошейнике, прикованный цепью к скале так, чтобы видеть перед собой головы жены и сына, насаженные на копья.