Читать книгу "Дорога шамана - Робин Хобб"

— Наверное, со мной во сне происходят самые разные увлекательные вещи, потому что в моей жизни так мало интересного, — отвернувшись от меня, ответила Ярил.

— Ну, не думаю, что у тебя такая уж скучная жизнь, малышка.

— Нет, не скучная. У меня ее попросту нет, — ответила она, и я уловил горечь в ее словах. Когда я удивленно на нее посмотрел, она всего лишь покачала головой и вдруг спросила: — Значит, тебе никогда не снились необычные сны, Невар? И ты никогда не просыпался с бьющимся сердцем и не задавался вопросом, что более реально — мир, где ты только что побывал, или тот, в котором живешь?

— Нет, — ответил я и неожиданно для себя добавил: — Только один раз.

Ярил посмотрела на меня своими кошачьими глазами.

— Правда? И что же тебе приснилось, Невар? — Она потянулась ко мне, словно все это имело для нее огромное значение.

Пока я раздумывал, как рассказать ей о своем сне, меня вдруг охватило диковинное ощущение. Шрам на голове словно обожгло пламенем, а тело скрутило в мучительном спазме. Я закрыл глаза и отвернулся, голова у меня кружилась, а жгучая боль буквально низвергла меня в тот сон со всеми его ослепительными, жуткими подробностями. Я снова вдыхал запах древесного стража и снова хватался окровавленными, изрезанными пальцами за клинок сабли. Отдышавшись, я попытался заговорить, но в первый момент не смог произнести ни звука.

— Ну, это был плохой сон, Ярил. Пожалуй, лучше я не стану тебе про него рассказывать.

Боль схлынула так же неожиданно, как и захлестнула, но мне все равно не сразу удалось заставить себя разжать кулаки и вытереть холодный пот со лба. Когда я снова повернулся к Ярил, то увидел тревогу в ее удивительных глазах.

— Что же могло испугать во сне мужчину? — спросила она меня.

Ее детская наивность, с которой она считала меня уже совсем взрослым, хотя была всего на несколько лет младше, яснее боли дала понять, что мне следует замолчать. Тогда я решил, что неожиданную боль вызвали воспоминания о страшном переживании. Для моей сестры я был настоящим мужчиной, даже несмотря на продемонстрированную в ее присутствии слабость, и я знал, что не сделаю и не скажу ничего такого, что могло бы изменить ее мнение обо мне. Поэтому я просто покачал головой и серьезно проговорил:

— В любом случае это не подходящая тема для разговора с дамой.

Ее глаза широко раскрылись от удивления — оказывается, ее брату, будущему солдату, могут сниться сны, которые не пристало обсуждать с дамой, но я видел, что она осталась довольна — ведь я назвал ее «дама», а не «ребенок». Она снова откинулась на спинку и проговорила:

— В таком случае, Невар, я больше не буду тебя ни о чем спрашивать.

Да, какими же мы тогда были наивными…

Дни проходили за днями и складывались в месяцы — так сухие листья, падая на землю, постепенно превращаются в перегной. Я старался не думать о том, что со мной произошло, и почти забыл свой страшный сон. Ожоги зажили, зашитое ухо рубцевалось, а порезы стали шрамами, которые остались со мной навсегда. На голове у меня тоже остался шрам, похожий на крохотную проплешину. Я вернулся к обычной жизни, урокам и тренировкам. Но в душе у меня остался неприятный осадок, ведь теперь я знал, что, невзирая на ласковые слова, отец сомневается в моих способностях. Его сомнения стали и моими — и этого противника мне так никогда и не удалось одолеть.

Я сделал всего одну уступку своему недавнему прошлому. Поздней осенью я сказал отцу, что хочу один отправиться на охоту, дабы проверить себя. Он ответил, что это глупо, но я настаивал, и в конце концов он отпустил меня на шесть дней. Я сообщил, что намерен охотиться вдоль плато, начинавшегося неподалеку от берега реки, и действительно двинулся в ту сторону. Сначала я побывал на том месте, где Девара и его женщины стояли лагерем, когда отец решил отдать меня для получения необходимого опыта воину кидона. Пепел и камни, окружавшие кострище, а также след от палатки на земле остались единственным напоминанием о его присутствии. Неподалеку валялись ножны от моей старой кавалерийской сабли, и кожа, которой они были обтянуты, уже начала потихоньку гнить. Самой сабли я нигде не нашел. Может быть, ее забрал какой-нибудь путник, проходивший мимо. Впрочем, вряд ли он оставил бы ножны и взял только сам клинок. Я снова бросил ножны на землю и покинул место стоянки. Человек не может призвать к себе оружие, по крайней мере в моем мире. У меня заныл шрам на голове, я потер его и отвернулся от лагеря Девара. Мне не хотелось о нем думать.

Я направил Гордеца в сторону от нашего дома. С приходом осени степь изменилась, но я это учел и прикинул, сколько времени понадобится моему коню, чтобы проделать расстояние, которое талди Девара промчалась бешеным галопом. Первые два дня я скакал к своей цели галопом по утрам и переходил на шаг днем. Благодаря осенним дождям воды было больше, чем когда мы были здесь с Девара. Крошечные ручейки снова принялись журчать в ущельях и в своих руслах на плато. Я ожидал, что это путешествие в одиночестве вернет мне воспоминания и поможет успокоиться, но весенние события теперь казались еще более странными и непонятными.

Наконец мне удалось найти место, где Девара в последний раз развел костер. Я подъехал к нему днем и долго стоял на краю уступа, глядя на раскинувшуюся передо мной равнину. Закопченные камни оставались на прежнем месте, но вокруг них выросла трава. Я нашел обгоревшую палочку для разжигания огня, которую сделал под руководством Девара, а также обломок подаренной им рогатки.

У меня сложилось впечатление, будто он нарочно сжег все, что давал мне и что я сделал сам. Некоторое время я обдумывал это предположение, заодно вспомнив, как Девара пристрелил кобылу, которая привезла меня домой. Может быть, по его представлениям, я каким-то образом запятнал Кикшу и воин кидона больше не мог ездить на ней? Девара не оставил мне ни одного ответа на мои вопросы, а те, что я находил сам, так навсегда и останутся приправленными сомнениями.

Затем, рискуя жизнью, ну, или по меньшей мере конечностями, я спустился вниз по крутому склону, пытаясь отыскать вход в пещеру. Я много об этом думал и пришел к выводу, что там обязательно должна быть пещера и уступ, куда мы спрыгнули и где Девара дал мне лягушку, вызвавшую галлюцинации. Я не сомневался, что именно так все и было.

Я ничего не нашел. Мне не удалось обнаружить ни уступа, на котором я смог бы устоять, когда спрыгнул вниз, ни пещеры. Я снова взобрался наверх и сел на краю, глядя на далекую реку. Значит, мне все приснилось или явилось плодом воображения, растормошенного дымом того растения, что Девара велел мне жечь в костре. Все, до мельчайшей подробности.

Я развел огонь на прежнем кострище при помощи старого доброго кремня и провел около него ночь, хотя заснуть мне так и не удалось. Завернувшись в одеяло, я смотрел на звездное небо и раздумывал над верованиями дикарей. Может быть, добрый бог подарил им другую правду, отличающуюся от нашей? Или он вообще не имеет над ними власти? Возможно, их исчезающие боги еще не до конца потеряли свою силу и мне довелось побывать в царстве одного из таких языческих божеств? От этой мысли по спине у меня побежали мурашки. Неужели темные жестокие миры действительно существуют всего в одном шаге от страны сновидений?