Читать книгу "Девушка и скрипка. Жизнь на расстроенных струнах - Мин Ким"

Я навестила ее на следующий день, даже немного поиграла. Но недолго: на аукционах не позволяют такую роскошь. Потом пришла еще через день. Меня тянуло к ней, но я все еще не могла принять окончательное решение. Наступил день аукциона, а я по-прежнему сомневалась. Сказала Мэтту, что мне нужно позвонить в Beare’s и посоветоваться. Он отнесся к этой идее прохладно. Мне ведь нравилась скрипка. Глупо будет ее не купить.

— Зачем тебе звонить? — спросил Мэтт. — Они будут тебя отговаривать. Или ты думаешь, они обрадуются, что ты скрипку не у них покупаешь?

В этом был смысл. Тем не менее я все-таки позвонила Стивену. Он сказал, если уж покупать, то скрипку Гваданини, третьего после Страдивари и Джузеппе Гварнери итальянского мастера. Стивен был уверен, что эта скрипка не только идеально подойдет мне по стилю и темпераменту, но еще и станет хорошим вложением денег на случай, если мою скрипку все-таки вернут. Продать Гваданини будет легко, и тем самым я обеспечу себе финансовую возможность тратить столько, сколько необходимо на мою Страдивари, даже если ждать ее возвращения придется много лет. Цены на скрипки Гваданини никогда не падают — только растут.

Стивен меня убедил. Я позвонила Джейсону, сказала ему, что не буду участвовать в торгах и объяснила почему. Он был в ужасе и с трудом сдерживал раздражение.

— Не думаю, что эта компания выступает в ваших интересах, — сказал Джейсон. — Так поступил бы любой продавец, чтобы сорвать сделку. Если вы просто хотите как можно скорее вернуть деньги, вложенные в нее, — это не проблема, — его голос смягчился. — Слушайте, до конца аукциона еще есть время. Может, вам с Мэттом прогуляться и поговорить? Когда вернетесь, можете сделать ставку прямо здесь, в офисе, — если посчитаете нужным.

Мы с Мэттом долго бродили по Манхэттену. Я все еще считала, что не стоит участвовать в аукционе. Все-таки фирма Ричарда Бира всегда хорошо ко мне относилась. Мэтт был в ярости.

— Не слушай их! Если бы они правда хотели помочь, то уже давно помогли бы! Стивен просто бизнесмен, у него свои интересы, если ты купишь Страдивари, он потеряет клиента. Конечно, он пытается тебя отговорить! Если бы он и вправду переживал, сразу бы начал искать тебе хороший инструмент. А Джейсон — наш друг. Он от души сочувствует. Я ему доверяю.

Мы обсуждали все это раз за разом, по кругу. Мэтт был прав. По крайней мере, у меня была бы скрипка, которую я смогла бы назвать своей. Хоть какой-то шаг вперед. Сил уже не было торчать в чистилище, и ни туда и ни сюда.

Но я не хотела напирать. Я решила внести предложение на аукционе, но назвать скромную цену и подождать — нужна ли я Страдивари так же сильно, как она мне. Мы вернулись в офис Tarisio за несколько минут до конца торгов. Я внесла предложение, двести пятьдесят тысяч фунтов — намного ниже оценочной стоимости. Все сотрудники за меня переживали, я это чувствовала.

— Может шнур из розетки выдернем? Тогда точно больше не дадут, — нервно пошутил кто-то.

Пять, четыре, три два, один.

Страдивари досталась мне.

Странное это было ощущение, смесь облегчения, радости и легкой растерянности. В эту минуту я вернулась в нормальный мир — и не вполне понимала, что мне делать дальше.

Мы приехали домой. Я была довольна, даже чувствовала облегчение. Жизнь не вернулась на прежние рельсы, но теперь я могла думать не только о своей потере. Может быть, я все же двигаюсь в правильном направлении? Вот только Мэтт вел себя странно. То, что я все же купила скрипку, он рассматривал как победу, подтверждение своего успеха. Его радовало не то, что у меня теперь есть инструмент, он смаковал детали сделки, как мы это все провернули и сколько заплатили.

Прилетев в Лондон, мы на пару дней остановились у родителей Мэтта. Вечером я случайно вошла в комнату, когда Мэтт говорил отцу:

— …учитывая мою роль в этой сделке, я думаю, мне полагается почет и уважение, а может, и комиссия от Tarisio.

Тут я не выдержала.

— Погоди, это ты про мою скрипку?

— Мэтт просто рассказывал мне о том, как свел тебя с Tarisio и нашел тебе скрипку, — вмешался отец Мэтта. — Правильно я говорю?

Отец, как и сын, пытался направить разговор в нужное русло. И я по привычке пошла у них на поводу.

— Да, это правда.

— Ну вот. По-моему, они должны признать в этом его заслугу. Мэтт, по сути, сам нашел новую скрипку, а Tarisio его даже не поблагодарили за такой хороший куш. Дела по-другому делаются.

Он говорил спокойно и мягко, и был совершенно уверен, что прав. Хороший куш? Вот значит, как? Интересно, только мне одной казалось, что тут что-то не так? Позже, когда мы с Мэттом остались одни, я снова заговорила о покупке.

— Ты правда считаешь, что тебе полагается комиссия за скрипку?

— Не совсем. От тебя я комиссию не хочу. Но я хочу, чтобы Джейсон знал, что я отлично умею продавать. И что я помог тебе принять решение купить скрипку именно у него, — объяснил Мэтт.

Это я могла понять. Он всегда хотел покупать и продавать инструменты.

— Я знаю, ты хочешь стать одним из них, — сказала я. — Но мне было больно покупать замену. Я вообще не искала новую скрипку. Этого твой отец не понимает? Особенно учитывая обстоятельства. Они хоть знают, что скрипка была с тобой, когда ее украли?

Родители Мэтта явно ничего об этом не слышали, потому что позже его отец упрекнул меня за то, что я оставила скрипку «без присмотра». Я просто ушам своим не поверила. И снова Мэтт попытался оправдаться:

— Я думал, ты вообще не хочешь, чтобы я кому-нибудь об этом рассказывал.

Но тут я решила не уступать.

— Я хочу, чтобы они знали правду.

— Ладно. Только нужно выбрать подходящий момент.

Подходящий? Для чего подходящий?

— Найди его побыстрее, а не то это сделаю я.

Я была очень зла на него.

Может он сделал это, может нет. Такие разговоры подогревали ощущение, что я попала в какой-то другой мир. Он был похож на старый, иногда даже звучал как старый, но на самом деле был его буйнопомешанным двойником. Я и в лучшие времена не могла понять, где мое место. А теперь Мэтт еще и начал вымарывать отдельные эпизоды моей жизни и рисовать поверх что-то другое. Прошло совсем немного времени после той перепалки по поводу его родителей, и снова начались разговоры о сделке, о комиссии (Tarisio хотели 20 процентов) и о том, что правильно, а что нет. Мэтт придумал хитрость. Надо купить Страдивари в Штатах, но не в Нью-Йорке. Покупая инструмент в Нью-Йорке, ты должен заплатить налог в семь с половиной процентов. А это довольно много, если ты там не живешь. И Мэтт нашел лазейку. Он сказал, что, если мы, вместо аэропорта имени Кеннеди, прилетим в Ньюарк, нам не придется платить налог, — на эту территорию он уже не распространяется. Никаких налогов от двухсот пятидесяти тысяч. И после этого он предложил на сэкономленные деньги купить ему смычок для виолончели, о котором он всегда мечтал. Похоже, ему и в голову не приходило, что весь этот кошмар на его совести, и, по сути, я ничего ему не должна. Но таков был Мэтт. Он требовал все, что я могла ему дать, все, чем я владела. Он пытался внушить мне, что без него я никто.