Читать книгу "Самый громкий процесс нашей эры. Приговор, который изменил мир - Сергей Лукацкий"

Иисус испытывает жуткие страдания, не только физические, но и моральные. Конечно, очень трудно предположить, «что думал он в такое время, когда не думает никто» (А. Пушкин), нельзя представить мысли личности такого масштаба, столь отдаленной от нас во времени и далекой по ментальности. Но рискну предположить, что Он верил, что Тот, кого Он звал своим Отцом, кто не позволил свершиться жертвоприношению Ицхака (Быт., 22), не позволит умереть Его Избраннику, Его Сыну. Он верил, что Яхве скорее разрушит мир, чем допустит подобную смерть, ведь «проклят перед Богом всякий повешенный на дереве» (Втор., 21: 23).

Но Иисус не просто обреченно ждал смерти! Его мучительная крестная смерть - это метод борьбы, к которому прибегали до него и после него многие иудеи, свято веря, что Яхве услышит вопль безвинно пролитой крови: «Когда они возопиют ко Мне, Я услышу вопль их» (Исх., 22: 22-23). В Завете Моисея сказано: «Если мы. умрем, наша кровь будет отомщена перед Господом, и тогда Его Царство явится во всем Его творении. Он отомстит своим врагам. Он выйдет из Своего священного обиталища, гневаясь и негодуя за своих сынов». Страдание за правду, за Израиль и его религию является, в глазах верующего, грозным оружием в руках праведника. В Четвертой книге Маккавеев, написанной, вероятно, в Александрии или Антиохии, незадолго до времени Христа, старший из братьев, подвергшийся чудовищным пыткам, уверяет иудеев, что его страдания не останутся не отмщенными Провидением. Страдания невинных побуждают Яхве к вмешательству и приближают час последнего Суда. Там же один из братьев говорит, что он по доброй воле отдается в руки палачей Антиоха, чтобы те навлекли на себя кару Небес за великое преступление, что сделает вмешательство Всевышнего неизбежным. Автор книги воспринимает страдание братьев Маккавеев как сражение сил добра и света против сил тьмы и зла. Маккавеи как борцы за национально-религиозную свободу ежегодно поминались во время праздника Хануки. Поэтому эти мотивы и образы были хорошо известны.

По-видимому, некоторые символические действия Иисуса содержат аллюзию на поступки Маккавеев. Для людей Его времени и Его культуры мученичество - это оружие праведника, это меч Божьего воина. «Тебе ведомо, Боже, что, хотя я и мог себя спасти, я умираю в нестерпимых муках ради Закона» (4 Макк., 6: 27-29). Эти идеи были популярны, и не исключено, что Иисус, умирая на кресте, думал о свершающемся Киддуш ха-Шем (освящение [Божьего] Имени), который фактически превращается в синоним мученичества за веру, со времен таннаев и эта идея обширно трактуется в Талмуде. Возможно, Иисус своими страданиями надеялся сдвинуть застрявшее, ржавое колесо истории, смазать его Своей кровью и Своими муками спровоцировать прямое вмешательство Бога, приход Его Царства. Вызвать апокалипсис. Возможно. возможно. не стану судить. Даже гениальный Пастернак не понял того, что Иисус не смирился перед напором обстоятельств: «Он отказался от противоборства, как от вещей, полученных взаймы». Нет, Он не отказался от борьбы, Он продолжал бороться до последнего вздоха.

А возможно, что Он действительно верил в то, что Господь воскресит Его и тогда Он вернется «на облаках небесных с силою и славою великою» и взойдет на трон Давида. Как верили в свое воскрешение по воле Яхве герои - мученики Второй книги Маккавеев (Макк., 7: 9, 7: 14, 7: 23) и ученики раввинов Сепфорея и Матфии, которых приговорил к смерти Ирод Великий. Их спросили: «Почему они так веселы, когда их ждет смерть?» - они ответили: «После смерти их ждет лучшее счастье».(Flav.Jos. Bell. lud. 33: 3).

Очень маловероятно, что Иисусу была близка идея «искупительной жертвы», ведь непонятно, кому приносится жертвоприношение. Ведь не Богу? Не может Бог приносить в жертву Самого Себя - Самому Себе (если считать Иисуса Богом). Но таким же нелогичным кажется предположение, что Иисус мог счесть угодным милосердному Отцу страшное человеческое жертвоприношение в Своем лице. Не мог Добрый Пастырь, Бог любви и всепрощения, приносить в жертву Самому Себе Своего Сына, это слишком жестоко. Ведь милосердный Яхве, добрый Отец (Авва - по-арамейски «папочка»), каким воспринимал Его Иисус, мог бы простить грехи людям, не мучая Сына. Поэтому подобный ход мыслей маловероятен для Иисуса. Он не ждал смерти как осуществления Своей миссии, иначе теряет смысл Его предсмертный вопль: «В девятом часу возопил Иисус громким голосом: «Элои, Элои! ламма савахфани?» - что значит: «Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» (Мк., 15: 34). Иисус не ждал такого конца, Он ждал вмешательства Яхве. Хотя вряд ли Он уже мог говорить членораздельно в том физическом состоянии, в котором находились все распятые. Видимо, уже через час от начала казни человек на кресте утрачивает эту способность. В подтверждение этих выводов говорит то, что окружающие Его не поняли: «Некоторые из стоявших тут, услышав, говорили: вот, Илию зовет» (Мк., 15: 35 иу Мф., 27: 47). Следует думать, что охранявшие крест солдаты не уловили смысла последних слов Иисуса, они хотя и знали арамейский, но с псалмами (Пс., 21: 2) знакомы не были.

Через несколько часов мучений иудеи якобы попросили снять распятых. Для этого надо было их умертвить. Но ускорять смерть распятых - не римская практика. Наоборот, распятие назначалось как долгая и мучительная смерть, как акт устрашения для всех, кто ее видел, поэтому специально распинали у оживленных дорог, иногда под крестом раскладывали огонь, в других случаях подпускали к телу голодных зверей либо избивали жертву дубинками или молотками. Часто птицы выклевывали глаза у еще живых смертников, их ели мухи («Так ворон на кресте ты не кормишь» (Гораций). Казнимый мог жить на кресте до трех дней, а висеть и месяцы. Crurifragium («перебитие голеней (коленок)» - это большое милосердие, жертва умирала быстро, избегая мучений. Для римлян единственным мотивом ускорения смерти могла быть опасность, что приговоренных участников восстания отобьют сообщники.

Но Иисусу перебитие голеней не понадобилось, Он был слаб телом и, скорее всего, не так уж молод. Если считать Его датой рождения 12 г. до н. э., ориентируясь на комету Галлея (или 7 г. до н. э. по И. Кеплеру), а временем казни 23 апреля (14-15 нисана), то 34 г. н. э. - это ближайшая астрономически возможная дата, когда Пасха выпадает с четверга на пятницу, в полнолуние (по синоптикам), и тогда Ему было около 45 лет. Для Иудеи того времени это весьма преклонный возраст, до которого доживали не многие. Кроме того, Иисус не отличался богатырским телосложением или статностью. По археологическим данным, средний рост галилейского мужчины I в. был около 153-155 см. Традиция изображать Иисуса высоким и статным голубоглазым греком родилась много позже. Интересно, что пишет Цельс у Оригена: «Если в теле [Иисуса] был дух Божий, то оно должно было бы резко отличаться ростом, красотой, силой, голосом, способностью поражать или убеждать; ведь невозможно, чтобы нечто, в чем заключено больше Божественного, ничем не отличалось от другого; а между тем [тело Иисуса] ничем не отличалось от других и, как говорят, было малорослым, безобразным и нестатным»(Orig. СС. VI. 75). А Тертуллиан сообщает, что «тело Его было лишено человеческого величия, не говоря уже о небесном блеске. Хотя и у нас пророки умалчивают о невзрачном Его облике, сами страсти и сами поношения говорят об этом: страсти, в частности, свидетельствуют о плоти человеческой, а поношения - о ее невзрачности» (Тертуллиан.О плоти Христа. Гл. 9 (De carne Christi).