Читать книгу "Еда Древнего мира - Олег Ивик"

Десять зимних часов уже долгая ночь отсчитала,

Песнею звонкой рассвет возвестил караульщик крылатый,

В это время Симил, пахатель малого поля,

С брюхом голодным на весь остаться день опасаясь,

Тело с трудом оторвал от убогой, низкой постели...

Несмотря на это жалостливое описание убогого быта, Симил не самый последний из бедняков. У него есть огород, овощами с которого он торгует, есть поле, которое он обрабатывает быками, наконец, есть рабыня Скибала, которая ведет его хозяйство. Поэтому опасения Симила на весь день остаться «с брюхом голодным», мягко говоря, необоснованны. Тем не менее, встав с постели, герой отправляется в кладовую, «где на земле зерно невысокою кучкой лежало», и берет зерна, «сколько мера вмещает» (а вмещает она немало: «...дважды восемь в нее и больше фунтов входило» (римский фунт равнялся 327,5 г). Затем он мелет зерно на ручной мельнице, а рабыня его тем временем разводит огонь и греет воду.

Только лишь мельничный труд был окончен в должное время,

Горстью Симил кладет муку сыпучую в сито

И начинает трясти. Наверху весь сор остается,

Вниз оседает мука, сквозь узкие льется ячейки

Чистый Церерин помол. Его на гладкую доску

Ссыпав кучкой, Симил наливает теплую воду.

Чтобы смешалась мука с добавляемой влагой, он месит

Твердые теста комки, постепенно водой их смягчая,

Соль подсыпает порой, а потом готовое тесто

Вверх поднимает, и в круг широкий ладонями плющит,

И намечает на нем продольные равные ломти.

После несет к очагу, где Скибала расчистила место,

Глиняной миской поверх накрывает и жар насыпает.

Пока Скибала печет хлеб, Симил «ищет припасов других», поскольку «хлеб без закуски в горло не лезет». С таковыми припасами у бедного поселянина дела обстояли не самым лучшим образом:

Близ очага у него не висели на крючьях для мяса

Окорока или туша свиньи, прокопченная с солью:

Сыра только кружок, посередке проткнут тростинкой,

Был повешен на них и пучок укропа засохший.

Вообще говоря, жалобы на «пучок укропа засохший» представляются авторам настоящей книги весьма безосновательными, поскольку у героя имелся собственный огород:

Мал был участок, но трав и кореньев росло там немало.

Все, в чем бывает нужда бедняку, он давал в изобилье,

(...)

Всякая зелень здесь есть: и свекла с пышной ботвою,

И плодовитый щавель, девясил, и поповник, и мальвы,

Есть и порей - такой, что обязан репке названьем,

Есть и приятный латук - от яств изысканных отдых,

Плети ползут огурцов и растет заостренная редька,

Тыквы лежат тяжело, на толстый живот привалившись.

Тем не менее расчетливый Симил овощи относил на рынок, откуда возвращался «налегке, но с тяжелой мошною, редко когда захватив с мясного торга товару». Вот и сейчас запаса овощей в его хижине нет. Впрочем, овощи могли и закончиться: дело происходит зимой (видимо, в ее конце, поскольку, завершив свои кулинарные дела, герой отправится пахать поле). Но итальянская зима - не чета российской, поэтому на огороде уже росла разнообразная зелень.

Грядка, где лук и зеленый порей утолит его голод,

Горький крес, который куснуть невозможно, не морщась,

Или гулявник, чей сок Венеру вялую будит.

Лук, порей и кресс-салат известны, наверное всем, что же касается гулявника, то это род растений из семейства капустных. Большинство гулявников съедобны - их молодые побеги и листья напоминают по вкусу кресс-салат, редьку и капустную кочерыжку сразу. Но в огороде у Симила, скорее всего, рос вид гулявника, называемый рукола (или руккола, или рокет, или аругула), внешне напоминающий листья одуванчика и редиса, - известно, что это растение было окультурено римлянами. Он богат минеральными веществами, йодом и витамином С, способствует пищеварению и активизирует работу иммунной системы. Так что в целом, несмотря на отсутствие овощей, ассортимент огородных растений, находившихся в распоряжении Симила, нельзя назвать таким уж скудным, тем более что ближе к делу выяснилось: на огороде растет и другая зелень.

Мысля, что выбрать сейчас, в огород выходит хозяин,

Первым делом, вокруг подкопавши пальцами землю,

Вырвал он чеснока четыре плотных головки,

Вслед сельдерея нарвал кудрявого, руты зеленой

И кориандра стеблей, дрожащих и тонких, как нити.

Зелени вдоволь нарвав, у огня веселого сел он,

Громко служанке велел, чтоб скорее подала ступку.

От шелухи он одну за другой очищает головки,

Верхний снимает слой и чешуйки бросает с презреньем

Наземь, засыпавши все вкруг себя, а корень мясистый,

В воду сперва обмакнув, опускает он в камень долбленый.

Симил растолок чесночные головки с зеленью, солью и сыром, добавил оливкового масла и совсем немного уксуса.

Пальцами после двумя обойдя всю ступку по стенкам,

Он собирает стряпню и комок из месива лепит:

По завершенье оно справедливо зовется «толченкой».

Той порою раба усердная хлеб вынимает.

С радостью в руки его берет Симил: на сегодня

Голод не страшен ему...

Основной пищей римлян, в далекой древности - всех, а позднее - ревнителей старинных нравов и бедняков, были хлеб, полбяная каша, пшенная каша на молоке, бобы, чечевица, горох, люпин, оливковое масло и сами оливки, молоко, сыр, творог, свежие и сухие овощи и фрукты, зелень и виноградное вино.

Хлеб римляне пекли чаще всего пшеничный, реже-ячменный, причем примерно до второго века до н.э. они делали это сами или поручали своим же рабам. Позднее в городах появились пекарни. Плиний описывает разные сорта хлеба: некоторые получили название по тому кушанью, с которым его едят (например, «устричный»); по сдобе, которую в него кладут; по быстроте приготовления («спешный»); по способу приготовления («печной», «формовой», «испеченный в клибанах»). В разных районах империи были свои виды хлеба. Плиний называет привозимый из Парфии хлеб, который «с помощью воды поднимают... до состояния легкой и ноздреватой пышности». В итальянской области Пицен пекли хлеб из полбяной крупы: «Ее вымачивают девять дней, а на десятый, замешав на изюмном соку, раскатывают тонкими листами и ставят в печь в горшках, которые там и лопаются». В чем смысл того, что горшки должны лопаться, и где именно при этом находятся сами лепешки, авторы настоящей книги так и не поняли. Но сам этот хлеб, согласно уверению Плиния, есть можно, «только размочив его, что и делают обычно в сычужном молоке». Плиний сообщает также о тесте, которое ставят на молоке и яйцах и «даже на коровьем масле», - впрочем, сами римляне, как и греки, сливочным маслом не увлекались, его добавляли в тесто жители некоторых провинций, что и вызвало удивление автора «Естественной истории».