Читать книгу "Древние тюрки. История образования и расцвета Великого тюркского каганата (VI-VIII вв. н.э.) - Лев Гумилев"

Предлагаемый корректив упомянутого китайского источника позволяет увязать данные Менандра, «Суйшу» и Симокатты. Тардуш-хан с 576 по 583 г. вел войну с Византией, но не лично, а доверив проведение кампании своему двоюродному брату Бури-хану, имевшему удел на западной окраине каганата. Рассказ о победах тюркютов над византийцами в письме, адресованном императору Маврикию, естественно, опущен. Акцент перенесен на лазов (колхов), хотя и бывших подданными Восточно-Римской империи, но сохранявших в VI в. автономию. Таким образом, была соблюдена дипломатическая деликатность с наибольшим приближением к истине.

Конец тюркюто-византийской войны датируется началом гражданской войны в каганате, т. е. началом 584 г. После неудачного вторжения в Крым тюркюты ограничились Кавказом. Северная граница Лазики, или царства Эгриси, проходила по Кавказскому хребту; Абхазия составляла часть этого царства{360}. Тут, видимо, и разворачивались военные действия тюркютских князей. Вряд ли они смогли проникнуть далеко на юг. О сопротивлении лазов не сказано ничего, а только сообщается об убийстве 300 тыс. человек, трупы которых лежали вдоль дороги длиной около 166 км (четыре дня пути). Это похоже на убийство пленных, которых отступающая армия не могла увести с собой. Значит, наступление тюркютов на Крым и Кавказ захлебнулось и война была ими проиграна. И в самом деле, в 588 г. Византия вернула Боспор, чем было восстановлено исходное положение.

Война с Китаем. После переворота, происшедшего в Китае, тюркюты остались без шелка. Ян Цзянь прекратил дипломатические отношения с варварами, а в то время внешняя торговля шелком сводилась в основном к обмену подарками между посольствами кочевых ханов и двором императора. Сразу произошла политическая перегруппировка, и тогонский хан Куалюй стал другом тюркютского хана Шаболио. Женой Шаболио была царевна из дома Бэй-Чжоу. Она весьма сокрушалась, что все ее родственники казнены и жертвоприношения ее предкам прекратились{361}. Можно думать, что именно она была ниточкой, связывавшей сяньбийскую знать Северного Китая со ставкой тюркютского хана. Не случайно было и то, что правитель пограничного района Инчжоу{362} Гао Бао-нин, сторонник низвергнутой династии Ци, сумевший удержаться в Инчжоу на правах уже суверенного государя, летом 582 г. выступил против империи Суй. Одновременно его союзники тюркюты, перебросив все свои силы через Гоби, ворвались в застойный Китай.

Война оказалась совсем не такой легкой, как предполагали император и его советники. Тюркюты сразу взяли инициативу и лишили китайцев возможности использовать численный перевес. Суйская армия растянулась по всей линии Великой стены; ее левый фланг упирался в Наньшаньские горы (в совр. провинции Ганьсу), а правый располагался на равнинах Ючжоу (совр. Шаньси). Китайские пограничные войска были разбиты и укрылись за Великой стеной. Тюркюты форсировали ее через проходы Мухя и Шиминь, в Ганьсу{363}, где она выстроена наиболее небрежно. В шести богатых областях Северо-Западного Китая не осталось ни одной головы домашнего скота. Но этим неудержимым грабежом тюркюты поставили в очень затруднительное положение самих себя. Как только захваченный скот был частью угнан на север, частью съеден, тюркютская армия оказалась обреченной на голод, так как напуганное население укрылось в горах и театр войны превратился в пустыню. Одновременно с тюркютами выступили тогоны, но их набег в 561 г. на Лянчжоу был отражен{364}, и их дальнейшие действия свелись к пограничным стычкам.

Ян Цзянь объявил мобилизацию всех сил империи, но это было дело долгое, да и качество боевой подготовки войск не соответствовало тем задачам, которые поставило перед собой суйское правительство.

Китайская армия укомплектовывалась крестьянами, отрываемыми от своих полей и садов. Офицерский состав пополнялся конфуцианской интеллигенцией, тосковавшей по ученым диспутам и сборникам стихотворений. Воинские уставы составлялись философами в духе конфуцианской морали. Несмотря на то, что солдаты и офицеры иногда проявляли чудеса храбрости, пограничная служба или далекие походы казались им кошмаром{365}. Вместе с тем армия была малоподвижна, большая часть ее состояла из пехоты, на вооружении были боевые колесницы{366}, а конница составляла ничтожное количество. Понятно, что с такой армией нечего было и думать о гегемонии в степи. Однако недостатки армии были с лихвой восполнены дипломатической службой. Судьба послала Ян Цзяню незаменимого помощника, несравненного лазутчика — Чжан-сунь Шэна. Находясь в 578 г. в посольстве, Чжан-сунь Шэн подружился с Шаболио, тогда еще только удельным князем, пленив его ловкой стрельбой из лука{367}. Он сумел использовать свои связи с тюркютскими князьями, натравив их друг на друга.

В конце 582 г.{368} китайцам удалось отразить тюркютов, а Чжансунь Шэн сумел посеять зерно раздора между тюркютскими ханами. Кара-Чурин Тардуш-хан, сильнейший из удельных князей, заключил сепаратный мир и вывел войска из Китая{369}.

Лето 583 г. принесло китайцам новое облегчение: тогоны, напавшие на Линтао, были наголову разбиты{370}, а вслед за этим потерпел поражение Або-хан{371}. Победа Шаболио спасла от разгрома тюркютскую армию, однако китайский лазутчик Чжан-сунь Шэн сумел поссорить Шаболио и Або-хана.

Через доверенное лицо он обратился к Шаболио с такими словами: «Не странно ли, что когда во главе тюркютских войск стоите вы, их всегда ожидает победа, когда же руководство боем переходит в руки Або-хана, то их поражение неизбежно? А между тем численность войск, которыми располагаете вы и Або, в сущности одинакова. Ведь этот позор покрывает стыдом и вашу особу. И что же теперь, когда вы, нанося ежедневные поражения врагу, находитесь в ореоле славы, а Або, ведя дело к проигрышу кампании, покрывает тюркютов бесславием, вы по-прежнему полагаете возможным ограничиться одними лишь замечаниями? Когда-то вы мечтали уничтожить «северное ханство» [т. е. удел Торэмена]. Не дерзнете ли вы это сделать теперь?»{372}.