Читать книгу "Повседневная жизнь тамплиеров в XIII веке - Жорж Бордонов"

Однако вопреки всем ожиданиям франки после поражения при Хаттине сумели собраться с силами, а Саладин так и не завершил завоевания Святой Земли до конца своей жизни. Латинское королевство, лишенное собственной столицы, утратившее лучшие замки и лучшие земли, выжило благодаря распрям среди мусульман. Франки сумели даже многое возвратить, и тем не менее во второй половине XIII века тамплиеры удерживали только часть вышеперечисленных крепостей. Им все еще принадлежали Тортоса, куда они перевели свою главную резиденцию, Шастель-Пелерен (Атлит), Сафет, Сафита, командорства Антиохии, Триполи, Акры и некоторые крепости, как Бофор, брошенные латинскими баронами, отказавшимися защищать их.

Тортоса принадлежала рыцарям Храма с 1165 года. Со стороны моря они выстроили огромный донжон, фланкированный двумя квадратными башнями. Общая протяженность этого сооружения составляла 50 метров. Широкий и глубокий ров отделял крепость от территории, с которой ее соединяла узкая дорога. Ров сообщался с морем, однако было невозможно засыпать его, равно как и сделать подкоп под стены. Толщина стен, возводившихся из каменных блоков превосходного качества, была поистине необыкновенной. Это было воистину неприступное место, о которое в 1188 году Саладин Победитель обломал себе зубы. Внутри стен располагались часовня и большой зал, украшенный человеческими фигурами. Именно в этом донжоне, который немного похож на парижский, тамплиеры хранили свой архив и военную казну и собирались на заседания капитула в редкие периоды затишья. Здесь же располагалась резиденция магистра и его заместителей.

Шастель-Пелерен (Замок пилигримов) своим местоположением был похож на Тортосу. Он был построен тамплиерами в 1218 году на мысе Атлит, южнее Хайфы. Подобно Тортосе, он был почти полностью изолирован от суши широким рвом, заполненным морской водой. Яков Тирский, посетивший этот замок, так рассказывает о его устройстве: «Перед фасадом Замка пилигримов выстроены две башни из квадратных, хорошо отесанных каменных блоков. Их размеры столь велики, что два быка с трудом могут тянуть повозку, груженную одним блоком. Каждая из этих башен имеет в длину 100 шагов (примерно 33 метра) и в ширину 74 шага (примерно 24 метра). Благодаря своим размерам они вмещают в собственных недрах по две баллисты. Что касается их высоты, то они превосходят уровень мыса. Между двумя башнями выстроена огромная зубчатая крепостная стена. С замечательным умением внутри нее устроена лестница, по которой рыцари могут поднимать и спускать свое оружие. На небольшом расстоянии от башен протянулась от одного края моря до другого еще одна стена, ограждая колодец с живительной водой. С двух сторон мыс обнесен вновь отстроенными стенами, поднимающимися почти на высоту скал. В южной части между стеной и морем находятся два колодца, которые в изобилии снабжают замок пресной водой. Внутри стен этого замка находятся часовня, дворец и большое количество домов…» Автор забыл упомянуть, что часовня имела шестиугольную форму, а главный зал замка, как и в Тортосе, был украшен большими головами рыцарей, частично бородатых, а частично безбородых. Что же сохранилось от этих гигантских стен? Бесформенные груды известняка можно видеть на месте красивого зала со стрельчатыми сводами, в котором, возможно, в 1251 году королева Маргарита Прованская, супруга Людовика Святого, родила Пьера Французского, графа Алансонского. Благочестивый король настолько доверял тамплиерам, что поручил им охранять самое драгоценное, что у него было, — свою жену и ребенка, которого она ждала. За год до того в Дамиетте она при крещении нарекла своего сына Жаном-Тристаном в память о трагических обстоятельствах его рождения: Людовик Святой тогда находился в плену у сарацин, и опасались, что в любой момент город может оказаться в их руках. Жан-Тристан Французский умер в возрасте 20 лет в Тунисе за несколько недель до смерти своего отца.

Сафита, называемый также Шастель-Блан (Белый замок), возвышался на холме высотой 380 метров между Тортосой и Замком госпитальеров, доминируя над долиной. Это, пожалуй, наиболее красноречивый и характерный пример цитаделей тамплиеров, существовавших на Востоке, ибо донжон, расположенный внутри двух концентрических поясов стен, одновременно был и церковью. Это массивное сооружение имеет высоту 28 м, ширину 18 м и длину 31 м. Нижний его этаж занимает часовня. В толстых стенах проделаны окна для стрельбы из лука. Сооружение перекрыто сводом, подразделяющимся на три двойные арки. Верхний зал достигает 25 метров в высоту и 12 метров в ширину. Расположение окон для лучников позволяло вести стрельбу сверху вниз. Внизу — крыши домов и улицы, разбегающиеся лучами, подобно спицам в колесе, втулкой которого служит донжон, до такой степени подавляющий своей мощью, что Саладин не осмелился атаковать его.

Сафет был восстановлен тамплиерами в 1240 году, когда франки вновь заняли Галилею. Он контролировал долину у подножия гор Верхней Галилеи и большой караванный путь из Дамаска в Акру. Эта цитадель могла соперничать с огромными Замком госпитальеров и их крепостью Маграт. Тысяча пленных мусульман работала над ее восстановлением, после того как в 1218 году она была разрушена. Расположенный на высоте 818 метров, Сафет включает в себя две огромные стены, имеющие овальную форму, отделенные широким рвом, прорубленным в скале, чтобы предотвратить возможность подкопа. Его донжон был самым большим во всем королевстве, достигая 34 метров в диаметре. Семь башен дополняли систему оборонительных сооружений. Первый камень этого замка был заложен епископом Марсельским Бенуа д'Алиняном, ибо тогда еще были прелаты, не боявшиеся принять крест и совершить рискованное паломничество в Святую Землю! 50 рыцарей, 35 братьев-служителей, 800 оруженосцев и наемников, 300 баллистеров, 50 туркополов, не считая различных вспомогательных воинов, составляли постоянный гарнизон этого замка. В случае военного конфликта за оружие брались две тысячи человек. Когда султан Бейбарс после памятной осады сумел овладеть Сафетом, он приказал казнить весь гарнизон крепости. Рассказывают, что отрубленная голова одного брата продолжала пение гимна «Спаси, Царица», начатого ею, когда меч палача отделял ее от тела.

Замок Бофорт компенсировал потери, понесенные тамплиерами в ходе этой продолжительной борьбы. Жульен де Сажет, разорившись, продал им его в 1260 году, и до 1268 года Бофорт принадлежал Ордену. Этот Жульен был женат на Евфимии, дочери царя Армении, которая обвинила храмовников в том, что они предоставили ее супругу заем под проценты с целью овладеть крепостью. Но Жульен продал им также и Сайду (Сидон), а в конце концов и сам вступил в Орден. Бофорт защищал долину Нар и прикрывал Сидон, приморскую цитадель, которая была одним из последних оплотов храмовников, перед тем как они покинули Святую Землю.

Госпитальеры ни в чем не уступали тамплиерам. До конца существования Иерусалимского королевства они располагали огромными крепостями. Им принадлежали Крак де Шевалье (Замок рыцарей), который фигурирует во всех учебниках, Маргат, Шастель-Руж (Красный замок), Жибелен, Бельвуар, сотни более или менее укрепленных имений, а также обширные поля, виноградники и кедровые леса.

Все эти замки возводились в сложной обстановке. На их строительстве трудились не только пленные мусульмане, но и каждый христианин считал своим долгом принять участие в работе. К тому же это была возможность обретения рая, искупления своих грехов! Во время своего пребывания в Святой Земле Людовик IX, дабы подать пример другим, и сам трудился простым работником при возведении укреплений Акры, Кесарии и Яффы. В «Истории священной войны» Амбуаза мы читаем: «Благородные рыцари, оруженосцы, братья-служители передавали камни по цепочке из рук в руки; они работали без устали, и столько было там клириков и мирян, что за короткое время они выполнили большую работу. Позднее для продолжения работ посылали за каменщиками, иначе потребовалось бы слишком много времени, чтобы закончить ее». Но Амбуаз говорит о крепостных стенах Аскалона более раннего времени. В дальнейшем исключительно каменщики работали на строительстве крепостных стен, переделка которых стоила все дороже и дороже. Не было больше нужды в том, чтобы король своим примером разжигал рвение неофитов.