Читать книгу "Все есть - Мачей Малицкий"

П. Д-В. Тебе не кажется, что в наше время люди обретают свободу благодаря частным языкам, используемым в замкнутых сообществах?

М. М. Да, согласен. Это герметичные языки… Именно поэтому я горстями черпаю слова из лексиконов отдельных групп и запихиваю в один мешок — чтобы их разгерметизировать. Переношу слова, фразы, выражения из языка хип-хопа, скейта, из уголовного, кабацкого, клубного и прочего жаргона в иные сферы. Вставляю в уста людей, которых трудно заподозрить в том, что они могут такие слова употреблять. И все это смешиваю. Мне очень многие помогают: звонят, пишут, рассказывают, делятся услышанным. За что я всем по гроб жизни благодарен. Как-то, недели две назад, прихожу я на станцию, хочу купить билет, а на кассе записка: «Касса временно не работает, вышла по служебным делам в поезд». У меня десять минут времени, рядом киоск, подхожу, чтобы купить сигареты. Жаль, не мог этого сфотографировать, — боюсь, никто не поверит: на киоске записка «Вышла в киоск». Такие вот две картинки — а ведь и десяти минут не прошло. А вчера на Новом Свете[7] увидел в подворотне рисунок трубочки для курения травки и под ним надпись «Пальто осенние». Просто кладезь бесценных сведений.

П. Д-В. Тебе не кажется, что в публичном языке, в особенности коммерческом, господствует новая разновидность суконного языка, которую можно приравнять к суконному языку ПНР?

М. М. Да, конечно, функционирует она точно так же, только лексика немного изменилась. В частности, прибыло много «чужих» слов. Как правило, кошмарных.

П. Д-В. Значит, частный язык позволяет спасаться от всего этого бегством?

М. М. Я убегаю в частные языки, чтобы не иметь ничего общего с социальной системой. Очень удобное, любимое убежище. Полное добра, которое чрезвычайно меня интересует и одновременно вдохновляет.

П. Д-В. После прочтения главы «Гейпапарара» у меня сложилось впечатление, что из воображаемого места в Польше, где все живут так называемой настоящей жизнью, ты телепортируешься в иной мир, населенный людьми, чья жизнь сводится исключительно к игре словами.

М. М. Да. Телепортируюсь? Нет. Я в реальности туда отправляюсь. Поездом (один раз пешком). Просто еду на два-три дня в Миколов, чтобы побыть в другом месте, послушать, поглядеть, что там делается, и запомнить. Примерно раз в три месяца я оказываюсь там. Без конкретной причины. Такая возникает потребность. Хочется оттуда, где «всё есть», попасть туда, где нет «всего», но есть очень много: близкие люди, близкий язык, чувство юмора, любимый кабак, любимая рыночная площадь. Вот и все. Маленькая поправка. Люди там живут не только игрой в слова. Уверяю тебя.

П. Д-В. Во «Всё есть» много скрытых литературных цитат — я, например, не могу их расшифровать.

М. М. Когда я писал эту книгу, моя старшая дочь как раз искала что-то для своей работы, и на столе выросла целая груда книг. «Волшебная гора», «Улисс», дневники Кафки, дневники Бруно Шульца, Томас Бернхардт, Мартин Вальзер, дневники Чехова, письма Достоевского и т. п. И я в какой-то момент — совершенно спонтанно, даже с некоторым удивлением — почувствовал, что кое-что из них мне понадобится. И стал вставлять цитаты из этих книг, иногда тщательно их замаскировывая. Указаний на цитаты я сознательно не даю. Если читатель догадается — хвала ему.

Варшава, 19 октября 2005

«Лампа» № 10, 2005