Читать книгу "Ликвидатор. Темный пульсар - Александр Пономарев"

Скрипнула дверь. Раздались шаги, чья-то рука легла на моё плечо. Я по-прежнему пел, ни на что не отвлекаясь.

– Прости, Колдун, – раздался голос Семакина. – Видит Зона, мы сделали всё, что было в наших силах.

Он начал что-то объяснять, но я его не слушал. Я пел для моей девочки, прощаясь с ней навсегда. Когда песня кончилась, я поцеловал Настю во всё ещё теплые губы, погладил по щеке, провёл рукой по волосам. Потом натянул на её грудь верхнюю часть комбинезона, положил сверху руки крест-накрест.

– Похорони её как положено. Чтоб ни одна чернобыльская тварь до неё добраться не смогла.

– А ты? – Бледный, как смерть, Семакин нервно мял пальцы рук.

– Я не могу. Хочу, чтоб она навсегда осталась для меня живой.

Я ещё раз поцеловал Настю и направился к выходу.

– Ты куда?! Скоро ночь, и льёт как из ведра. Пропадёшь!

– Наплевать. Я смерти не боюсь. Мне без Насти жизнь немила.

– А как же Гиви, Бульбаш? – предпринял последнюю попытку образумить меня Семакин.

– Не маленькие, сами до «Светлого» дойдут, когда Бульбаш поправится. Всё, проф, оставь меня. – Я оттолкнул учёного, прошёл мимо притихших ассистентов, открыл дверь и побрёл прочь под упругими струями дождя.

Глава 12. «Каста»

Я отправился в сторону «Светлого» один, практически в кромешной тьме и без оружия. Автомат остался в комендатуре городка.

Я держал курс прямо на деструктивы, но они как будто расползались в стороны, не желая связываться со смертником. Мутанты тоже игнорировали меня. Они лишь рычали вслед да смотрели из темноты красными огоньками глаз. Наверное, когда сознательно ищешь смерти, она, испуганная таким напором, стремглав бежит от тебя. Не потому ли презирающие костлявую воины чаще всего из любой схватки выходят победителями? Может быть, в этом кроется секрет всяких там берсеркеров и прочих сорвиголов?

Неподалёку от лагеря, рядом с чёрными пиками осокорей, монотонный шум дождя нарушил громкий окрик часового:

– Стой! Кто идёт?

Я не ответил, в надежде, что наконец-то получу то, к чему так стремился в тот момент. Напротив, стал мычать всякую бессвязную ерунду и попытался идти, как зомби.

Лязгнул автоматный затвор и тот же юный голос повторил:

– Стой! Стрелять буду!

Я ещё громче замычал.

– Зомби! Ща я тебя урою!

– Остынь, молодой, не трать зря патроны. Не видишь, что ли, у него в руках ничего нет. Ну и потом, к зомбям надо мягше быть. Они ж, бедняги, и так пострадали: выбросом им мозги сожгло, а крохи памяти о прошлой жизни остались. – Опытный сталкер поучал новичка, потягивая сигарету. Голос с приятной хрипотцой звучал с перерывами на короткие затяжки. Курил бывалый, как и положено в таких случаях, в кулак, не выдавая себя огоньком, ну и чтоб сигарета не намокла. – Вот ты думаешь, почему он к нам сюды припёрся?

– Почему? – заинтересованно спросил молодой.

– Да потому что родную душу в тебе нашёл. Что он, что ты – оба без мозгов, одного поля ягоды. – Бывалый хрипло закаркал, быстро перейдя со смеха на кашель.

Мне надоело мокнуть под дождём рядом с тополем, и я в отчаянии крикнул:

– Люди добрые, Тёмным Сталкером молю: пристрелите!

Прогремела очередь. Трассеры прошили ночь рыжим пунктиром. Земля рядом со мной жирно зачавкала. От сильных ударов в грудь тёмное небо поплыло перед глазами, я почувствовал, как проваливаюсь куда-то, а потом по спине и затылку как будто с размаху приложили огромным молотом.

– Ты что творишь, салабон?! – раздался хриплый окрик бывалого и послышался громкий щелчок.

Яркий свет выхватил из тьмы капли дождя. Они заливали глаза, катились по коже, стекали в открытый рот. Луч скользнул по чёрному стволу осокоря, пополз по земле и застыл, поймав меня в белый круг.

Ослепительный свет резал глаза. Я блаженно зажмурился, увидел Настю. Она шла ко мне с протянутыми руками и звала: «Колдун!» Вот только голос её звучал слишком грубо, я бы даже сказал лающе.

* * *

– Слава Зоне, очнулся! Ты бы заканчивал так пить, а то загнёшься, не ровен час. Пули не берут, так водкой решил счёты с жизнью свести?

Прусак отчитывал меня, как маленького, стоя возле кровати. Я с трудом поднял свинцовые веки. Обитый фанерой потолок сразу пустился в пляс, тошнота подступила к горлу, в глазах полыхнул огонь, словно в них сыпанули горсть песка. Я поспешно сомкнул веки, несколько раз втянул воздух носом, стараясь удержать всё в себе. На ощупь нашёл скомканное одеяло, натянул на голову и снова попробовал открыть глаза. На этот раз дело пошло лучше.

Хотелось пить. С каждым вдохом дышать под одеялом становилось всё труднее. Когда стало совсем невмоготу, я высунул руку из-под одеяла, чуть приподнял его край. Дневной свет и свежий воздух устремились в проделанную брешь.

– Степаныч, подай рассол, – попросил я, немного отдышавшись.

Сквозь узкую щёлочку я наблюдал за Прусаком. Тот подошёл к столу, взял трёхлитровую банку с мутной зеленоватой жидкостью, покрытой плёнкой белёсого налёта. Вернулся обратно, слегка стукнул меня по локтю ёмкостью со спасительной жидкостью.

Я отбросил одеяло, сел на кровати, привалился спиной к стене, подождал, пока уймётся сердцебиение и остановится круговерть в голове. Потом взял банку, жадно припал к терпко пахнущей специями солёной жидкости. Несколько больших глотков и выуженный из остатков рассола огурец более-менее привели меня в чувство. Крепкая хватка похмелья постепенно отпускала.

– Сейчас бы четверть стакашка прозрачного – вообще было бы хорошо.

Комендант поморщился, но ничего не сказал. Он подождал, когда я умоюсь, оденусь, и вместе со мной отправился в «Касту».

Забитый до отказа бар гудел, как пчелиный улей. В воздухе слоями плавал табачный дым. Потолочных вентиляторов, которые раньше хоть как-то перемешивали эту взвесь, на обычном месте не оказалось. Вместо них сиротливо торчали две гнутые тычины. Жёлтый свет ламп пробивался сквозь дымовую завесу, создавая особую атмосферу. Вместо хриплого дребезжания старого приёмника музыкальный фон создавала расстроенная гитара и перевёрнутое оцинкованное ведро. В дальнем углу возле окна молодняк в зелёных штормовках и тренировочных штанах фальшиво голосил что-то из местного шансона, изображая из себя крутых музыкантов.

Бобр возвышался над стойкой, натирая неизменный бокал грязным полотенцем. Увидев меня, бармен нахмурился, крикнул Колченогого из подсобки. Хромой сталкер появился с огромным дрыном в руках. Он поковылял к нам, но тут комендант вышел вперёд.

– Всё нормально, Бобр, Колдун со мной.

Бармен поморщился, но ничего не сказал.

Прусак подвёл меня к одному из двух свободных столиков возле крашенной зелёной краской стены. Раньше на ней календари с голыми бабами висели да плакаты разные, а теперь от них только уголки с полосками синей изоленты остались. Выбоины в стене явно указывали, что в неё чем-то кидали. Судя по глубине ямок в штукатурке, швыряли чем-то тяжёлым. На потолке тоже виднелись следы: местами табачная копоть была смазана, а над одним из столиков красовался отпечаток ботинка.