Читать книгу "Анатомия преступления. Что могут рассказать насекомые, отпечатки пальцев и ДНК - Вэл Макдермид"

В 1988 году Питчфорк получил пожизненное заключение за оба убийства. Между тем органы правопорядка и ученые по всему миру взяли случившееся на заметку. Джил Талли в ту пору изучала биологию в Кардиффском университете. У нее дух захватывало при мысли о том, что такое зверское – и с виду нераскрываемое – преступление можно распутать с помощью этого изощренного научного метода. Получив свою первую ученую степень, Джил взялась за диссертацию в Судебно-экспертной службе, а впоследствии пошла туда работать. Так она стала заниматься очень необычными разработками в те времена, когда Великобритания была в авангарде генетических исследований. К моменту прихода Джил в СЭС Вэл Томлинсон уже работала там лет шесть. Она вспоминает атмосферу тех дней, когда ДНК еще не использовали:

«Многое делали вручную. Личные защитные средства еще не изобрели. Даже перчатками пользовались редко. Чтобы выявить наличие пятен семенной жидкости, проверяли, насколько жестка ткань на ощупь. У нас не было и отдельных кабинетов. Рабочий стол – вот и весь офис. На нем доклады писали на тех же самых столах, на которых рассматривали какие-нибудь грязные штаны или окровавленные вещи.

Забавно вспоминать о временах, когда мы начинали делать ДНК-профилирование. Все было очень доморощенно, с массой химии, соляных растворов и радиоактивными веществами. А для получения ДНК-профиля требовалось кровавое пятно размером с десятипенсовик, если не больше.

Когда-то, на заре моей карьеры, официальных курсов обучения не существовало, кроме самого базового. А потом тебя прикрепляли к опытному специалисту, который брал тебя с собой, и ты занимался всем, начиная от анализов крови на алкоголь, исследования пятен семенной жидкости, волос и волокон. Были дела и о фазаньих перьях, и о браконьерской ловле семги, и о луке-порее».

Когда Джил пришла в СЭС стажером, еще не окончив Кардиффский университет, большинство генетиков относились к работе с энтузиазмом, но не понимали, какую революцию осуществляют. «За кофе говорили больше о том, хватит ли пончиков с повидлом», – грустно улыбается Джил. Хотя дело Колина Питчфорка показало, сколь полезен анализ ДНК, «мы думали, что это лишь для редких, особо резонансных дел».

Однако с годами любая инновация расширяла применение ДНК. «Каждый раз думаешь: "Вещь хорошая, но изо дня в день ею пользоваться дороговато. Разве только в виде исключения, если попадется очень серьезное дело". А многие из этих методов стали настолько дешевыми и повседневными, что сейчас их применяют даже при расследовании квартирных краж».

Переход исследований ДНК на более солидный уровень во многом обязан Кэри Муллису, калифорнийскому серфингисту и энтузиасту ЛСД, который впоследствии получил Нобелевскую премию по химии. В 1983 году Муллис ехал по автостраде 128, и его посетило озарение. Если добавить фермент, называемый полимеразой, к ДНК, то ДНК может «воспроизвести чертовски много самой себя». Используя полимеразную цепную реакцию (ПЦР), Муллис мог взять ничтожное количество ДНК и получить точно такую же ДНК в количестве, достаточном для анализа. В скором времени ученые стали использовать ПЦР для раскрытия уголовных дел, которые висели десятилетиями, а также для диагноза наследственных заболеваний и изучения остатков динозавров и погребенных царей.

Когда Джил Талли начала работать в СЭС, только она и ее руководитель занимались усовершенствованием и внедрением ПЦР. По ее словам, ей «сильно посчастливилось быть там с самых первых дней». Традиционно генетическая дактилоскопия опиралась на телесные жидкости и волосы, но к 1999 году команда, в которую входила Джил, стала применять ПЦР для разработки более чувствительного метода, известного как «низкокопийное ДНК-профилирование» (low copy number – LCN). Чтобы получить ДНК-профиль таким способом, требуется лишь несколько клеток. Идет ли речь о частичке мертвой кожи, или поте на отпечатке пальца, или высохшей слюне на почтовой марке, для анализа нужен образец размером не с десятипенсовик, а с миллионную долю крупинки соли.

Низкокопийное ДНК-профилирование оказало колоссальное воздействие на британскую криминалистику. Однако приняли его не сразу. Противоречивые результаты, получаемые при его использовании, вызывали критику со стороны судей и комментаторов, в ответ на которую судебным генетикам приходилось отстаивать и перепроверять свои методы.

Доверие судов к низкокопийному ДНК-профилированию существенно возросло после судебного процесса, которым закончилось дело о взрыве бомбы в Северной Ирландии. 10 апреля 1998 года было подписано Белфастское соглашение (Соглашение Страстной пятницы), призванное положить конец кровопролитию между республиканцами и юнионистами. Однако 15 августа 1998 года Подлинная Ирландская республиканская армия взорвала бомбу в центре города Ома (графство Тирон). Реагируя на предупреждения о взрыве в здании местного суда, полиция в ходе эвакуации привела людей как раз туда, где и произошел взрыв в центре города. Погибли 29 человек, включая несколько детей и двух нерожденных близнецов. Более 200 человек получили ранения. Мо Моулем, статс-секретарь Северной Ирландии, назвала случившееся «массовым убийством».

Через три года за взрыв осудили и приговорили к 14 годам тюремного заключения строительного подрядчика Колма Мерфи. Однако это было лишь начало долгого, изматывающего юридического процесса. В 2005 году приговор был отменен: выяснилось, что следствие подделало протоколы допросов. А еще через год полиция арестовала племянника Колма Мерфи, электрика по имени Шон Хоуи. Во время судебного процесса версия обвинения строилась на анализе образцов, найденных на таймере бомбы: по заявлению судебного генетика, вероятность того, что они принадлежат Шону Хоуи, в миллиард раз больше, чем вероятность, что они принадлежат какому-либо неизвестному человеку. Однако в отсутствии показаний очевидцев и других убедительных улик Хоуи признали невиновным.

Вынося свой вердикт 20 декабря 2007 года, судья Уир выразил недовольство тем, что низкокопийное ДНК-профилирование было положено следствием в основу доказательств, а не использовано как ключ к поиску серьезных улик. По его мнению, полиция и некоторые криминалисты действовали «тяп-ляп». Хуже того, пытаясь добиться осуждения, полиция прибегла к «сознательному обману» и «подтасовала» улики. Он отметил, что опубликованные материалы, отстаивающие юридическую силу низкокопийного ДНК-профилирования, написаны его изобретателями в СЭС. В конечном же счете Уир счел метод слишком непривычным и рекомендовал срочно переосмыслить отношение к нему. Неудачный конец для расследования, которое обошлось государству в 16 миллионов фунтов стерлингов!

На следующий день Служба уголовного преследования временно отказалась от низкокопийного ДНК-профилирования и занялась проверкой его надежности. А ведь с 1999 года оно использовалось в раскрытии 21 000 уголовных дел, особенно «глухих», в Великобритании и других странах. Было приказано пересмотреть все текущие дела, в которых используется эта технология. Одно из них касалось братьев Дэвида и Терри Рид из Тиссайда на северо-востоке Англии.