Читать книгу "Приключения английского языка - Мелвин Брэгг"

В эпоху владычества на морях испанской Непобедимой армады Англия заметно отставала от остальных европейских держав по масштабу колониальных завоеваний, а ее язык неизбежно плелся в хвосте по размаху влияния за рубежом. Португальский уже заявил о себе в Бразилии и продвигался вглубь Южной Америки; на испанском уже более полувека общались на Кубе и в Мексике, а сама Испания уверенно распространяла свою торговлю, религию, культуру и язык по всему Новому Свету. Восемью веками ранее по Ближнему Востоку и Северной Африке стремительно распространился арабский, который и по сей день можно считать имперским языком; а общеупотребительным, хотя и не литературным языком густонаселенной Индии стал хинди.

Английский же язык в XVI веке, хотя и в более скромных масштабах, но все же начал распространяться в различных частях Уэльса, Шотландии и Ирландии. Но даже в таком ограниченном диапазоне он проявил жажду к поглощению новых слов и продемонстрировал способность практически мгновенно включать их в свой словарный запас.

Богатую подборку продолжала поставлять Франция. Среди новых заимствований были crew (creue, команда), detail (деталь), passport (passeport, паспорт), progress (progresse, прогресс), moustache (moustache, усы), explore (explorer, исследовать). Другие слова, пришедшие из французского или через него: volunteer (доброволец), comrade (товарищ), equip (снаряжать), bayonet (штык), duel (дуэль) и ticket (билет). Английским морякам и торговцам все было мало: ограбление банков иностранных слов было продиктовано национальным аппетитом и было чем-то вроде национального вида спорта. Из французского и испанского были заимствованы embargo (эмбарго), tornado (ураган, торнадо, от tronada – грозовой ливень), canoe (каноэ), хотя при этом слово port (порт), у которого можно предположить испанские или португальские корни, на самом деле древнеанглийское. Из Испании и Португалии пришли armada (армада) и banana (банан), desperado (отчаянный, сорвиголова) и guitar (гитара), hammock (гамак) и hurricane (ураган), mosquito (комар, москит) и tobacco (табак). Не был оставлен без внимания и голландский: из него пришли keelhaul (kie-halen, килевать, делать строгий выговор), smuggle (smokkelen, провозить контрабандой), yacht (jaghte, яхта), cruise (kruisen, круиз), reef (rif, риф), knapsack (knapzak, рюкзак) и landscape (landschap, пейзаж). Был освобожден от ответственности англосаксонский, долгое время считавшийся источником происхождения столь популярных английских бранных слов. Было выдвинуто предположение, что такие слова, как fokkinge, krappe и buggere (хотя последнее в итоге оказалось латинским bulgarus – болгары), принесли с собой из плаваний английские моряки XVI века, не устояв перед выразительностью этих слов нижненемецкого языка. Обнаруженные на более раннем этапе в английском словаре, ругательствами они еще не являлись. До рассматриваемого нами периода c**t не являлось табуированным, а bugger еще не означало содомита.

Даже по этим немногочисленным примерам мы видим, как слова не только пополняли лексику, но и порождали ход мыслей, не вмещавшийся в рамки изначальной описательной функции. Так появлялось множество новых значений. К примеру, прогресс из французского, эмбарго из испанского и португальского, контрабанда и пейзаж из голландского все значительнее обогащали английский язык.

Когда английским морякам встречались новые виды продуктов и плодов, которые можно было уложить в бочки и попытать с ними счастья на приречных рынках Англии, с товарами ввозили и их названия или англизированные формы оригинальных названий, например, абрикосы и анчоусы (опять из испанского и португальского или через них); шоколад и томаты – из французского; при этом в такой плавильне, как язык, томаты вполне могли прийти и из испанского.

Не менее полусотни языков «ввезли» в английский свои «грузы» новых слов, легко усвоенные английским, в некоторых случаях с помощью языка-посредника. Язык Возрождения изобиловал ввезенными словами: бамбук (малайское); базар (через итальянский) и караван (через французский) – персидские; кофе и киоск (турецкие через французский); карри (тамильское); фланель (уэльское); гуру (хинди); позже присоединились гарем, шейх и алкоголь из арабского, еврейский шекель, брюки (trousers) – из ирландского гэльского. Английские корабли бороздили моря по всему миру, торгуя товарами и добывая словесные трофеи.

Однако эта забава или страсть не ограничивалась одними мореплавателями: Европу начали исследовать английские художники, ученые и аристократы. Их излюбленным пунктом назначения была Италия – средоточие европейской культуры того времени. Очарованные архитектурой, искусством, музыкой, они возвращались домой, увозя с собой слова, описывавшие увиденное и услышанное, слова, открывавшие путь новым идеям о бурном развитии культуры, отголоски которых ранее доносились до островной Англии не часто. Путешественники прибывали на английский берег с полным багажом импортных приобретений – слов балкон, фреска, вилла – из латыни; купол, портик, пьяцца – все из итальянского, как и опера, скрипка (violin – от violino), соло, соната, трель (trill – от trillo), камея (cameo – от cammeo), ракета (rocket – предположительно от racchetta, но могло прийти и из французского) и вулкан; позднее были добавлены сопрано и концерт.

Однако крупнейший и важнейший источник находился в самой Англии, в основном в Оксфорде и Кембридже.

Очередной поворот в приключениях английского языка заключался в том, что новое поколение специалистов по классической филологии, чьи знания и мужество некогда способствовали переводу Библии с латыни на английский и помогли навсегда лишить латынь главенствующей роли, теперь опять увлеченно изучало латынь. Движущей силой возрождения интереса к латыни, полагаю, стала все возрастающая страсть к открытию новых слов.

Ученые эпохи Возрождения основали при двух университетах школы для изучения безупречной литературной латыни. Одним из таких ученых был Роджер Эшем, учитель Елизаветы I. Классические тексты Сенеки, Лукана, Овидия, скопированные средневековыми переписчиками, переводили на английский. Эти ученые, или гуманисты, как их стали называть позднее, видели в латыни язык классической мысли, науки и философии, вызывавших все больший интерес с расцветом Ренессанса в Европе. Это был и универсальный язык общения с другими учеными Европы. В 1517 году Томас Мор написал свою «Утопию» именно на латыни; перевод на английский был осуществлен лишь в 1551-м. В 1704 году Исаак Ньютон опубликовал «Оптику» на английском, а через два года ее перевели на латынь, остававшуюся языком международной полемики. В 50-е годы XVII века Мильтон оказался полезен Оливеру Кромвелю в основном благодаря способности излагать идеи Кромвеля на такой латыни, которая впечатляла его европейских противников.

Заманчиво предположить, что отчасти этот импульс был вызван победой английского в качестве языка Библии. Латынь больше не ассоциировалась с угнетением и не вызывала благоговения как общепризнанное воплощение слова Божьего. Все ученые того времени были религиозны, ведь без этого невозможно было получить образование. Степень веры могла быть разной, но безусловной системой верований оставалось христианство. Латынь же уже не являлась преимущественно служительницей Церкви: теперь ею можно было пользоваться в светских целях, чтобы осознавать существующие понятия и по-новому их называть. Английский, язык-победитель, мог позволить себе (и с удовольствием позволял) собирать дань с поверженного врага.