Читать книгу "Бог без машины. Истории 20 сумасшедших, сделавших в России бизнес с нуля - Николай В. Кононов"

Села, оглядела попутчиков, помотала головой, вздохнула. «Смори, Татьяна, девки-то ни титок, ни холок, и жопа, как осколок. Таки же и мужики». Татьяна сидела недвижно и не отвечала. Через минуту она не спеша проговорила: «Дочка грит, ее мужик целый день-деньской все че ле ходит во двори. Беспутню мялку мнет, себя жалет, отдохнет». Та, что у окна подхватила: «А ты замиряй их. У меня вона молоды расфуркаются, дэк по недели ходят не разговаривают, не смотрят друг на друга. Я се молодки наговариваю: любо не любо, а почаще взглядывай — и никакой ссоры не будет».

Электричка замерла, пропуская поезд. Несколько минут мы стояли в тишине.

Соседка, которую я раньше не заметил, вздохнула: «Старухи ниче не стали соблюдать. Грамотным поболе денег дай — кобылу отпоют. Жадность-та у всех одинака». — «Новы постуют, а сами сплетничают, — отозвалась Татьяна. — Таким никакой пост не зачтется. В писаньи Павел не зря сказал: не что в рот, а что изо рта».

Оказалось, их много, полвагона. Паломничать, поди, едут. «К Богу припадать надо, без Бога не до порога, — говорили откуда-то с прохода. — Работу работай, как встарь, с правилом, молись, и все бует». — «Аккуратно надо жить, вдумчиво, с Богом в душе, — произнес приглушенный голос. — Грешим, а настояшша-то жизнь будет там. Родимся в гости, умрем на век».

Луч уполз на соседнее сиденье, голоса стихли. На потолке задребезжал динамик, и металлический голос объявил, что на следующей станции выходить.

Я проснулся и понял, что Усть-Цильмы, которую искал, нет.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. НЕФОРМАЛЫ

Человек работает в неплохом месте, получает серьезные деньги, у него перспективы роста — многие позавидовали бы. Но он сидит ночами и рисует планы, мечтает о собственном деле и однажды уходит в свободное плавание.

«Жадность правит миром, — говорил в фильме «Уолл-стрит» инвестор Гордон Гекко. — Жадность к деньгам, славе, любви». Первое свободное поколение российских предпринимателей (те, кому сейчас около тридцати) тоже имеет жадность — к изменению реальности.

Эти мечтатели с детства конструировали миры: один рисовал карты Средиземья и дрался с орками, другой был погружен в музыку, третий придумывал во дворе государства с разными формами правления. Прошли годы: первый создал сеть книжных магазинов, второй владеет одним из лучших хостинг-провайдеров страны, третий окончил Стенфорд и строит интернет-молл.

Пока они сколачивали капитал, Россия ушла от демократии и получила вертикаль власти — и в итоге стала еще более заколдованным местом, которое мечтатели хотят расколдовать.

Многие из них сражаются не только с коррупцией и другими бедами, но и с самими собой. Они ищут ответы на вопросы о том, нужна ли на самом деле предпринимателю свобода и навязывать ли клиентам и партнерам свои ценности. Эта внутренняя драка иногда горячее той, что они ведут с конкурентами.

Глава I. Траектория кочевника

2006, СЫКТЫВКАР

— Он свихнулся, да?

— Чего выкаблучиваться-то, распечатал и забыл!

— Да показушник он, вот и все…

Только бухгалтер понял Федора и поднес к глазам лист с цифрами. За спиной шепталось пол-офиса — барин чудит, непробиваемый и упертый, глядит сквозь очочки, отутюженный, вежливый. Чудит и делает вид, что чистюля.

Впрочем, в глаза Федору никто ничего не сказал, связываться с чудаками все боятся, особенно если этот чудак — начальник.

Бухгалтер кивнул, и Федор протянул ему свои ничтожные рубли. Потом расписался в ведомости и забыл шепот за спиной.

Десять минут назад он стоял у принтера, мечущего в лоток раскаленную бумагу со статьей в «Материалы по археологии Европейского Северо-Востока» — «К вопросу об истоках культуры харинского типа»[33]. Собрав рукопись, заполнил бриф, сколько израсходовал чужой бумаги, и направился за нее платить.

Менеджеры, дизайнеры и копирайтеры ржали над ним, потому что бумага была фактически его собственной. Федор управлял агентством, наполовину принадлежавшим его матери, и, видите ли, хотел возместить ей тридцать листов, чернила и пробуждение сомнамбулы-принтера. Идиот. Князь Мышкин.

Федору, впрочем, было наплевать. Он думал, как реализовать идею, которая должна была превратить его из менеджера в кочевника, несущегося по завоеванным территориям.

Единственное, что обижало Федора, — это то, что людям плевать на работодателей, их издержки, амортизацию мощностей — не говоря о доброй традиции выноса с заводов, пароходов и управлений гаек, запчастей, канцтоваров, рулонов, свертков, емкостей и сыпучих субстанций. Плюнуть и растереть, да. Я ничему не хозяин, но все мое.

Правда, Федор сразу вспоминал реку Понью, и вокруг сгущался стыд.

Они сплавлялись по Полярному Уралу. Тундра, горы, покрытые жестким, как наждак, мхом, гребни, плавностью изгиба напоминавшие волны. Группа наткнулась на лагерь хантов-оленеводов. Федор записал в дневник: «Нашли секретное стойбище. Никто нас не ждал здесь. Небольшие домики — срубы, кораль для оленей, много саней, нарт. Я набрал сувениров — ножны, бляшки, охотничий лук».

Разрешил себе чужое — ну да кто об этом думает? Стоя у принтера, Федор размышлял, что, взяв тогда ножны, вторгся в сотворенное чужими руками и растоптал уважение к труду и собственности.

Федор возненавидел внутреннего хама. Он сделал себя отутюженным, чтобы отделиться от лохмотьев, плевков и необязательности мира, хохочущего над щепетильностью.

Федор нуждался в том, чтобы построить свою жизнь заново. Ему не нравилось управлять чужим бизнесом — даже бизнесом матери, — потому что он жаждал свободы и захвата новых территорий, как в его любимую эпоху Великого переселения народов, когда кочевники изменили карту мира. Он мечтал построить компанию, которая выйдет за пределы города и покатится волной по стране.

О том, что для осуществления своего плана Федор хочет обмануть банк и завладеть его деньгами, не знал никто. Единственным человеком, которого Федор посвятил в замысел, был встреченный на детской площадке друг. От прочих он тщательно скрывал, даже от семьи.

Друг также вышел гулять с коляской, в которой спал младенец. Федор задал неосторожный вопрос, тот уточнил, и сцепились. Оппонент изготавливал щиты и баннеры наружной рекламы, чувствовал себя опытным бойцом и жестоко критиковал Федора.

«Даже если банк поведется и даст денег на ремонт твоей дурацкой квартиры, ты все просадишь за два месяца. Посмотри, где мы живем. Это Сыктывкар, а не Питер или Москва. Думаешь, здесь кто-то читает книги? У тебя жена и дочь, а ты авантюрист!» (Младенцы проснулись и заблажили.)

Федор отвечал: «У всех семья, но это ж не повод не рисковать. Книжные магазины — это торговля, сразу формируется денежный поток, так что без копейки не останемся».