Читать книгу "Кошка в объятиях тьмы - Жанна Лебедева"

Шум разборки разбудил Алену. Она скользнула в приоткрытую дверь лаборатории, сонно потягиваясь, запрыгнула на трехногий табурет, где до нее восседал Озраэль.

— Что случилось? Я какой-то шум слышала.

— Да опять эти со стройкой приходили, — уверенно наврал рыжий.

— Так поздно? — удивилась кошка.

— Вот и я говорю, что поздно, — развил легенду алхимик, — и вытолкал их взашей. Иди спи.

— Не спится. С утра надо съездить в управление, согласовать последние штрихи по перевозке Агриппины. А еще я написала письмо с запросом о свободных местах во всех магических заповедниках и национальных парках. Если переезжать все же придется, часть питомцев лучше пристроить сразу и не катать зря. Кстати, про стройку я тоже написала и заранее потребовала помочь с переездом приюта.

— Хозяйственная ты. — Джейк наклонился к кошке и дружески потрепал ее по спине.

— Не могу сидеть без дела в ожидании, — вздохнула Алена, — вчера Озраэль хотел прийти ко мне с новостями, но, видимо, не получилось. А я так надеялась на продвижение в деле.

— Демоны. Им плевать на чужие чувства, — хмуро фыркнул Джейк и непроизвольно добавил: — Ты с Озькой поосторожнее будь, ладно?

— Хорошо, попробую, — непонимающе согласилась Алена.

Спустя несколько часов Алена накинула куртку, повесила на спину рюкзак и отправилась привычной дорогой к метро.

В это же самое время Озраэль, угрюмый и напряженный, сидел, привалившись спиной к пустому котлу. В голове его остро и болезненно бились мысли. Горсти слов собирались в предложения, кусочки образов и света формировали картинки. В центре круговерти — вчерашние день и ночь. День, полный страха и боли, завершился пугающим безысходностью вечером. Апофеоз — роковые слова психолога о том, что изменения в демонском организме смертельны и неминуемо приведут к гибели, если не…

Потом была дикая ночь. Разборку с Джейком Озраэль еще с трудом припоминал, а потом его будто отрезало от происходящего. Цветными обрывками вылетали теперь из памяти клочья минувших часов: безумные метания по ночному Икстауну, кофе на заправках, музыка на полную громкость и гнетущий, заполняющий все кругом страх неизбежного конца. А потом был бар, алкоголь и какие-то люди, успокаивающие, обещающие, что все будет хорошо, все будет решено и устроено, если он даст им денег. И купюры сыпались сами в чужой карман, всемогущие денежные купюры…

— Озичек, ты что, милый мой?

Вопрос вытянул демона из круговерти хаотичных размышлений. Перед ним стояла Сара Рудольфовна с накинутым на плечи махровым полотенцем.

— Доброе утро, — дежурно поздоровался Озраэль и тут же засомневался в собственных словах. Чего доброго может быть в этом утре? Чего хорошего? Нет, это не доброе, это поганое, мерзкое утро. Безысходное.

Тетушка Сара тем временем присела возле своего котла, принялась подкладывать под него нарубленные чертями полешки и раздувать потухший с ночи огонь. Когда алые языки возродились из пепла, женщина тяжело перевалилась через закопченный край, забрызгав пол помещения отдела варки.

— С тобой опять что-то творится неладное, — сделала вывод, высунувшись из воды. — Как здоровье?

— Все в порядке. Вчера ходил к доктору и решил проблему. Почти.

— Ну и хорошо, — улыбнулась Сара Рудольфовна.

Странное дело, грешница не стала развивать дальше нить разговора. Замолчала. От наставшей тишины Озраэлю стало плохо. Две мысленных волны, что боролись внутри него, поднялись во всю мощь и, наскочив друг на друга, обрушились лавиной болезненного напряжения. Это напряжение, как зуд, охватило все тело. На душе стало невыносимо противно — словно с головой окунулся в грязь или нечистоты. Как же гадко он вынужден был поступить с Аленой! Обречь ее на чужое насилие, и все для удовлетворения своей ненасытной, неуемной демонской сущности. Здравый смысл, прикрывшись самосохранением, тут же вступил в борьбу: это же все во благо, ради спасения себя, любимого, ради возможности развития отношений!

Демон зажмурился и яростно потряс головой, пытаясь взбить из мучительных мыслей коктейль. Чего теперь рассусоливать? Он свой выбор сделал. Деньги заплачены. Наверное, незнакомцы из бара уже ждут, и как только Алена выйдет за границы приюта — судьба ее будет решена. Чтобы не думать больше о страшном выборе, Озраэль впервые заговорил с тетушкой Сарой сам:

— Сара Рудольфовна, всегда хотел спросить вас: за что вы здесь?

— Да уж какая теперь разница, милый, — отмахнулась она, но демон настаивал:

— А все-таки?

— Это длинная история, Озичек, не думаю, что тебе будет интересно.

— Я послушаю, — прозвучало требовательно.

Грешница согласилась. Выбралась из воды, закутавшись в полотенце, села на пол рядом с Озраэлем.

— Да все как у людей, мой мальчик. Жила я одна, без мужа, с любимым сыном Левочкой, обожала его, все силы и средства в него вкладывала. Учеба только в лучшей школе, потом в престижном вузе. Для этого связи нужны были, договоры, знакомства — и я старалась, крутилась как могла. Старания прошли не зря. Приличного человека я из Левочки вырастила. Он выучился, адвокатом стал известным. Я все о будущем думала, мечтала женить его на хорошей девушке из богатой семьи, чтобы достаток, карьера в гору. Пару невест ему нашла, а он уперся — сам, мол, выберу, и отыскал себе Аллочку — девочку из детдома без образования, без перспектив. Связался с ней, в дом наш привел. Мне она сначала очень не понравилась. Стала я ее гнобить, все выжить хотела, а девчонка ни в какую: ругаю — улыбается, слова не скажет поперек. И все мамой меня звала, как родную. В общем, изловчилась я как-то да такого про эту Аллочку Левушке своему наговорила — будто изменяет она ему, и наркоманка, и воровка, и квартиру нашу отобрать хочет. Скандал был. Не выдержала такого Алла — ушла. Я радовалась, привела сыну невесту хорошую, дочку юриста, свадьбу им устроила, почти… Не выдержал Левушка и за день до бракосочетания с крыши спрыгнул… а через месяц и я ушла за ним — не перенесло сердце материнское, остановилось, как сломанные часы.

— Простите, я не знал. — Озраэль ошарашенно повернулся к грешнице и бережно коснулся толстых, как сосиски, пальцев. — А сюда-то вы как? За что? Вы уж простите, но простой наговор и косвенная вина в чьей-то смерти для моего отдела мелковато. Сюда за такое не отправляют, только по особо тяжким.

— Я сама попросилась, — опустив взгляд, призналась Сара Рудольфовна. — Левушка мой чистейшей души был мальчик, но самоубийц в рай не пускают. Вот я и подменила его. Меня же сперва отправили на исправление, а потом, признав раскаявшейся, должны были перевести на внешнюю границу райской территории. Но я этого не хотела. Договорилась с начальником распределения, на коленях его просила нас с Левушкой местами поменять, и он помог. И вот с тех пор я здесь.

Признание тетушки Сары стало для Озраэля шоком. Он мог спокойно наблюдать за пытками и жестокостью, мирно попивал перцовый кофе, слушая, как грешники воют в кипящих котлах, но терпеть такую вопиющую несправедливость было выше его сил. Демон медленно повернулся к пожилой грешнице, ошарашенно сжал в ладонях ее руку и бешено зашептал: