Читать книгу "Князь Рюрик - Василий Седугин"

Воины получали пищу в достатке.

Рерик сильно уставал за день и вечером нетерпеливо спешил в свою землянку. Там его встречала Ильва. Увидев его, она спешила к нему навстречу, на ходу вытирая руки о фартук. Её глаза были устремлены на него, полные любви и женской преданности. Она падала ему на грудь, и он гладил её по волосам, спине. Некоторое время они молчали, находя в молчании наилучшее выражение своих чувств, потом она вела его за стол, угощала, что сумела приготовить.

Затем они шли гулять в лес, выбирали места погуще, целовались, будто юные влюблённые.

Любила она его водить на свою заветную тропинку, которая вилась от лагеря к лесной речке. Была тропинка как тропинка, вилявшая среди разнотравья луга, но разрослись вдоль неё деревья и кустарник, образовав обрамленный зеленью тенистый проход, в глубине которого красовалась тёмно-зелёная гладь воды, у берега усеянная плавающими кувшинками и торчавшим камышом. Ильва попросила воинов соорудить здесь скамейку, они проводили на ней многие вечера. Он садился, а она притулялась рядом, положив голову на колени мужа. Он смотрел на неё сверху, и каждая черта её лица вызывала в нём восторг и умиление. Он гладил её густые волосы, любовался чистым, свежим лицом, с которого быстро стиралась дневная усталость, следил за длинными ресницами, прикрывавшими полные молодого блеска большие голубые глаза. Целовал её ладони, затвердевшие от работы в лечебнице, постоянного приготовления лекарств, ухода за ранеными. Ильва, Ива, Ивушка!

— Знаешь, о чём я подумал сейчас? — спросил он, гладя её руки. — Хватит с меня военных походов. С детства вижу только сражения и кровь. Говорят, это закаляет мужчину, делает воинственным, кровожадным и беспощадным. А меня тянет к домашнему очагу. Верну Рерик, заключу со всеми соседями вечный мир. Выберу в своём дворце горницу на солнечной стороне и голубятню прикажу поставить рядом. Страсть люблю слушать, как они воркуют. Особенно по утрам, когда просыпаешься. Радость жизни дают…

— А я тебе буду приносить парное молоко. Сама буду приносить, люблю смотреть, как мужчины едят. Особенно любимый муж.

— Завтракать будем вместе, при ярком утреннем солнце и ворковании голубей. И чтобы столица лежала за окном, и море Балтийское играло солнечными бликами…

Она повернулась на спину и стала смотреть на его лицо. Оно за последнее время сильно изменилось, посуровело. Обострились скулы, проступили первые морщины, ещё больше стал выделяться кадык. Она всё больше и больше его любила. Казалось, вот так завернулась бы в его кафтан, прижалась всем телом и никуда-никуда не отпустила…

X

В начале октября из разных мест стали поступать сведения о появлении крупных сил противника. Не вызывали сомнения его намерения окружить лесных воинов, отрезать от селений, а потом общим наступлением уничтожить.

Надо было уходить в новые места. Но решение откладывалось со дня на день, военачальники совещались, прикидывали и так и эдак, старались найти такое решение, чтобы остаться на месте и никуда не уходить. Впереди была холодная и дождливая осень, а потом зима, и жаль было бросать обжитые землянки и места, где всё стало знакомым и родным.

Наконец дотянули до того, что пришли с разных сторон разведчики и сообщили, что все дороги к отступлению перекрыты и без боя не вырваться, а если ждать дальше, то будут зажаты в узком пространстве и уничтожены.

На этот раз решали быстро и деловито: собрать все силы в один кулак и ударить в направлении на юго-восток, в сторону племени лютичей, от которых, судя по последним сведениям, вот-вот должна прийти помощь.

Сложнее оказался вопрос с ранеными. Брать с собой не представлялось возможным. За каждыми носилками надо было закреплять по 8 человек, иначе на большое расстояние не донести, но тогда сразу из боевого отряда выбывало до полутора тысяч человек, да и о быстром передвижении, каком-то неожиданном обходе тоже приходилось забыть. Можно оставить в селениях, но никто не мог поручиться, что саксы их попросту не перережут…

Выход нашёл Олятка. Его Рерик приглашал на военные совещания, чтобы услышать какое-то неожиданное предложение и чтобы лесной человек указал на какую-то существенную мелочь, которую могли не заметить городские жители. Вот и на этот раз он несколько раз порывался высказаться, привставал на месте, пока Рерик не разрешил:

— Ну, говори, Олятка, поделись тем, что у тебя там накопилось.

— Место у меня есть!

— Какое такое место?

— Куда можно поместить на время пленных. Думаю, вы скоро вернётесь, а пока они будут в целости и сохранности.

— Говори, что за место такое хитрое припас!

— Вы знаете болото к западу от лагеря? Вот там остров большой имеется. Никаких подходов нему нет, будьте уверены.

— Как же ты добираешься? По тропинке заветной? Тогда наверняка её знает ещё кто-нибудь, а это уже опасно.

— И тропинки нет. Средство есть верное добраться туда.

— Какое такое средство? Говори, не темни, старик!

— Волы. Они за милую душу перевезут туда любой груз. Проверено неоднократно, головой отвечаю.

— Ладно, дед. Великую службу сослужил. Мы там срочно землянки соорудим для раненых и всё необходимое переправим.

— Землянки не подойдут. Подземные воды близко. Шалаши, а лучше избы придётся рубить.

— Срубим избы, сегодня же и начнём!

Вскоре селяне пригнали два десятка волов, их запрягли в телеги, куда погрузили топоры, стамески и другой инструмент, потом волы пошли к острову. С замиранием сердца следил Рерик, как, загребая своими ногами-коротышками болотную жижу, сопя и отфыркиваясь, тащили за собой повозки эти непотопляемые животные. От кочки к островочку и снова к новой кочке брели, а может, плыли эти неторопливые животные, оставляя за собой следы из пузырьков…

За три дня были построены помещения для раненых и лекарей, доставили на остров продовольствие. Как ни уговаривал Рерик, отправилась на остров Ильва.

— Мы вместе работали все эти трудные дни, — сказала она Рерику. — Я руководила лекарями, больные меня знают. Как я могу предать их?

— Но ты княгиня. Остаёшься без охраны.

— Я хочу быть как все. Если всем грозит опасность, то почему я должна быть исключением?

— Ты — женщина…

— А сколько женщин рисковали собой в селениях? — не давая закончить начатую фразу, прерывала она его. — Не беспокойся. Всё будет хорошо. На острове даже безопаснее, чем в войске. Что будет, когда оно пойдёт на прорыв!..

— Там мы будем все вместе…

— И на болоте мы будем вместе.

Наконец, она приблизилась к нему близко-близко и прошептала:

— Пойми, милый, я — саксонка, не у всех ко мне доверие. Я должна доказать, что я такой же борец за нашу землю, как и они! Для меня это очень важно! Очень прошу, пойми меня!