Читать книгу "Крайности Грузии. В поисках сокровищ Страны волков - Алексей Бобровников"

Густав Радде, «Хевсурия и Хевсуры».

Если Сванетия – самая северная «крайность» Грузии, граничащая с Кабардино-Балкарией, то Хевсуретию, в которой происходит действие следующей главы, можно без преувеличения назвать самым суровым краем этой страны.

По одной из легенд, их было тридцать. По другой – триста. Разные авторы ссылаются на разные, часто противоречивые данные. Но все сведения совпадают в одном: верхом, в кольчугах, с длинными прямыми мечами и маленькими круглыми щитами, отряд хевсурских воинов вошел в Тбилиси, чтобы предложить царю свои услуги в новой войне.

В войне, о способах ведения которой они не имели ни малейшего представления.

Хевсуры ничего не знали о танках, самолетах, отравляющем газе и других современных технологиях. Они пришли в город не для того, чтобы справиться о новостях – главная новость была уже известна: началась война, а потому кто, как не они, должны были выслать в Тифлис свой десант?

«Зачем вы пришли?» – спросили у хевсур.

Кто спрашивал, и происходил ли вообще такой разговор, не так уж важно: все легенды о витязях и пророках, приходящих в город из отдаленных мест (верхом ли? пешком?), начинаются с вопроса «Зачем вы здесь?»

«Мы знаем, что царь вступил в войну, и решили помочь ему», – ответили хевсуры.

Был 1914 год. Или 1915?

Новости доходят в горы с опозданием, и приказ о всеобщей мобилизации мог достигнуть некоторых селений только с весенней почтой. Может быть, тогда они и стали собираться в поход?

Артиллерия, первые танки, самолеты. И триста хевсур, облаченных в рыцарские доспехи.

У этой истории нет точки – она обрывается на словах «Мы пришли помочь ему…»

Вот такие люди населяли этот край сто лет назад.

Если Сванетия – самая северная «крайность» Грузии, граничащая с Кабардино-Балкарией, то Хевсуретию, в которой происходит действие следующей главы, можно без преувеличения назвать самым суровым краем этой страны.

Прежде чем начать рассказ о путешествии в страну хевсур, хочу обратиться к еще одной истории, которая поможет лучше понять их характер.

Эту легенду рассказывают о хевсурах их соотечественники. (Когда грузин хочет поведать иностранцу историю о другом грузине, он почти всегда хвалит его, кроме тех случаев, когда герой повествования происходит из города Кутаиси – признанной в Грузии столицы прохвостов всех мастей.)

Но вернемся к хевсурам. Однажды в горном селе мужчины узнали о готовящемся нападении. Кто-то могущественный и очень опасный собирался на них походом. Это могли быть кистины (нынешние чеченцы) или воинственные отряды дагестанца Шамиля. Одним словом, кто-то очень сильный и беспощадный.

Хевсуры знали, что победить в неравной схватке у них нет ни единого шанса; если же они потерпят поражение, то враг, расправившись с ними, надругается над их женщинами и угонит в рабство детей. Последних, скорее всего, продадут на стамбульском невольничьем рынке, где красивых девочек и мальчиков ждет куда более легкая, но позорная судьба.

Тогда хевсуры созвали военный совет. Никаких молитв, упований и надежд – в тот день они решили не полагаться на фортуну: слишком многое было поставлено на карту.

Старейшины постановили: прежде чем враг нападет, они убьют всех женщин и детей, чтобы те не достались врагу. И они убили их всех.

Обезумевшие от ярости, хевсуры вступили в неравный бой и… победили.

Эта легенда, как и предыдущая, не ставит точки. Мы не знаем, что победители делали дальше: остались ли в своем страшном, опустевшем гнезде или бросили его, рассеявшись по горам?

Или, может быть, облачившись в рыцарские доспехи, спустились с гор, чтобы умереть в новой, неслыханно кровавой, «цивилизованной» войне.

Эти две легенды лучше, чем любые исторические сводки, представляют народ, населяющий грузинские земли от перевала Медвежий крест и дальше, в ущелье реки Аргун, до самой границы с Ингушетией и Чечней.

Однако сюжет, который привел меня в Хевсуретию, не был связан с военной героикой или кровавыми межусобицами.

Однажды в Тбилиси мне рассказали о любопытном обряде, который добавил к репутации хевсур элемент пикантности, а дочерям жестоких воинов – еще большей таинственности.

«Цацали», или Шляпу можете не снимать

«Ты что-нибудь слышал о цацали?» – спросил однажды Гоча.

В тбилисском кабачке мы обсуждали предыдущую вылазку в горы. За столом сидели трое: я, Гоча – высокий рачинец с хитрыми глазами, и Тато – крепкий, мускулистый сван с открытым лицом, сопровождавший меня во время одного из путешествий в Местию.

«Цацали? Что такое цацали?» – Я никогда не слышал этого слова и потребовал разъяснений.

«Это хевсурская традиция. Если узнаешь, что такое „цацали“, тогда точно останешься в Грузии», – ухмыльнулся рачинец.

«Только перевал давно закрыт, и при всем желании ты не сможешь попасть в Хевсуретию. Это не Сванетия, куда ведет теперь бетонная дорога и два раза в неделю летает самолет. Чтобы попасть туда, придется ждать минимум полгода».

«Так что такое цацали? Какой-то грузинский обряд? – спросил я, пропустив мимо ушей первое предупреждение. – А в Сванетии можно увидеть что-то подобное?»

«Как ты думаешь, мог бы наш гость попросить сванов организовать ему… эммм… цацлоба?» – рачинец обратился к свану с ироничной улыбкой.

«Исключается!» – выпалил тот. За несколько секунд на лице Тато, в высшей степени открытом и честном, сменились одно за другим выражения гнева, недоумения и, наконец, радости. Радость воцарилась на нем после того, как он, наконец, понял, что рачинец шутит.

Теперь оба глядели на меня взглядом родителей, которых назойливый сынишка умоляет повести на американские горки; старшие же с притворной серьезностью отвечают: «Слишком мал».

«Что такое цацали, вы, черти?!» – требовал я немедленного ответа, который, никто из них, впрочем, не собирался давать.

Однако игра в кошки-мышки не могла тянуться вечно.

Первым заговорил Гоча, понимавший, что, продержав собеседника в подвешенном состоянии слишком долго, они рискуют утратить его интерес.

Суть обряда «цацлоба» состояла в следующем: хозяин хевсурского дома, усаживая гостя за стол, среди прочих распоряжений домочадцам требует позвать в комнату незамужнюю девушку. Это может быть дочь или племянница – кто угодно из его семьи, только с одним условием: она непременно должна быть молода и целомудренна.

Приглашение главы семьи ни к чему не обязывало ее – знакомство с чужаком это скорее шанс, но никак не неотъемлемая часть ритуала гостеприимства. Девушке предстояло принять решение, хочет ли она провести ночь с их гостем.

«Вот она-то и будет его цацали», – подытожил мой собеседник.