Читать книгу "Цусимский синдром - Станислав Смакотин"

Картина маслом: аки ангел какой, на диване дрыхнут Аполлоний Михайлович… А мне куда? Поскольку лежак двуспальный, я лишаю его вариантов: варварски сдвигая Аполлония к стенке, примащиваюсь с краешку. Тот что-то ворчит во сне, однако я почти не слышу. Сон срубает меня, как лесоруб молодое деревце…

– Смирнов!..

Растерянно оглядываюсь вокруг: я в актовом зале, на работе. За столом президиума директор вместе с Рожественским в парадном мундире (удивительно схожи, кстати), рядом секретарша Леночка. Зал набит до отказа: вперемешку с бескозырками вижу знакомые лица: вот ребята из моего отдела: весельчак Егор, рядом циник-философ Макс… По какому поводу собрались?

Рожественский о чем-то перешептывается с директором, и наконец тот поднимается с места:

– Инженер Смирнов, мы тут посовещались с товарищем вице-адмиралом… – Публика затихает, внемля руководителю. – И решили… – Генеральный берет в руки листок, начиная читать: – «За неудовлетворительное исполнение обязанностей попаданца в прошлое… – Он оглядывается на адмирала. Тот что-то шепчет на ухо Леночке, краснеющей и улыбающейся. Директор недовольно продолжает: – Лишить месячной премии и объявить выговор по предприятию!» Зиновий Петрович, поддерживаете?..

Рожественский на секунду оставляет хохочущую секретаршу, согласно кивая.

– Правильно! – Громкий голос из зала. – Так его! – поднимается со второго ряда Дыбенко с винтовкой.

Ты-то откуда здесь?.. На бескозырке блестит золотая надпись «Ща». Зал начинает бешено аплодировать, слышны даже крики «Браво» и почему-то «Фас его!..»

– Но… Я ведь старался?.. – Мой голос тонет в свисте и улюлюканье.

– Старался он!..

– Как же…

– Кому рассказываешь?

– Где однолинейная схема броненосца?!

– Токи в цепи померил?

– Акт приемки электроучета… – Это уже голос самого Рожественского. – На броненосец… Написал?! Длина кабельных линий, исполнительная схема объекта где?.. От какой подстанции подключен броненосец – выяснил? Зачем ты нам тут, в прошлом?

Голоса в зале перебивает далекий звук горна. Внезапно помещение резко накреняется:

– Боевая тревога!!! – не своим голосом ревет Рожественский, вскакивая со стула. – По местам! – выпучив глаза, орет он.

Народ испуганно вскакивает со стульев, пытаясь пробиться к выходу. Лишь бескозырки остаются на местах, ими уверенно командует Дыбенко:

– Прекратить собрание! – вопит он. – Караул устал!

Ко мне подбегает запыхавшаяся Леночка, начиная немилосердно трясти:

– Вячеслав Викторович, просыпайтесь! Боевая тревога!.. Вячеслав…

Открываю глаза. Надо мной склонился Матавкин:

– Поднимайтесь, я убегаю в лазарет. По боевому расписанию обязан быть там! – дверь за ним захлопывается.

Какая, к чертям, тревога? Японцы?!.

Грохот под полом явственно говорит, что корабль давно на ходу. И на немаленьком, судя по звукам. Ощущение, что машину вот-вот разорвет. Грхумм, грхумм… Ее металлический лязг проникает в самые глубины мозга. Громкий топот сверху, из иллюминатора слышны крики. Хватая китель, я выскакиваю в коридор, застегиваясь по дороге, и меня чуть не сшибает с ног матрос с тележкой:

– Поберегитесь!..

Я едва успеваю отскочить к стене. Пока тот проносится мимо, успеваю заметить в тележке снаряды. Небольшого калибра. Остатки сна сдувает как ветром: учения со стрельбами? Так быстро?

– На правую батарею кати!.. – орет издали кто-то. Добавляя пару вводных на морском диалекте. Наверняка это боцман.

Быстро взбегаю по трапу и останавливаюсь в замешательстве: ближайшая шестидюймовая башня со скрежетом поворачивается к морю, стволы опускаются, выискивая цель. Корабль в полной темноте – огни потушены. Лишь ближе к мостику мелькает фонарь. На море ничего не видно, тьма за бортом – ни зги.

– Ваше благородие, посторонитесь!.. – Двое матросов тащат что-то тяжелое, завернутое в парусину.

Едва успеваю отойти, как яркая вспышка с бака освещает броненосец. Корабль легонько вздрагивает, и в следующую секунду тишину нарушает грохот выстрела.

– Шестидюймовое, по нашему борту… – долетает сверху. В то же мгновение «Суворов» открывает прожектора, начиная бегло рыскать ими вокруг. На секунду палуба освещается сзади – корабли в кильватере последовательно зажигают боевое освещение.

– Дальше к горизонту смотри!.. – кричат сверху. – Ищи мишень справа!.. – Наш прожектор делает зигзаг, устремляясь вдаль. – Давай… Вот так… – Луч, дергаясь, перемещается по воде, убегая вдаль.

– Вот он!.. – В сноп света попадает силуэт. Кажется, это миноносец, если я правильно представляю. – За кормой смотри, медленней веди! Да чтоб тебя…

К обнаруженной цели устремляются прожектора соседей: один, второй… Наконец в фокусе появляется небольшой треугольник. Не больше пары сотен метров от буксира. Расстояние небольшое – максимум километр.

– Пять кабельтовых до цели!.. – кричат снизу.

От напряжения вцепляюсь в поручни, вглядываясь в темноту. И что, они вот так начнут палить? Впереди ведь миноносец, не побоятся задеть?

Ответом служит выстрел со стороны мостика. Явно что-то маломощное. Скорее всего, малое орудие, сорок семь миллиметров. Догадка оправдывается: присоединяясь, начинают быстро говорить другие скорострелки. Огонь ведется хаотично, залповой стрельбы нет и в помине.

Через несколько секунд к стрельбе подключается нижняя батарея. Эта уже серьезней – семьдесят пять миллиметров. Палит слаженней – огонь начинает напоминать залпы. Отстает лишь одна пушка, на три-четыре секунды от остальных.

Засмотревшись, я совсем забываю про шестидюймовую башню, что поблизости… А зря: орудие гулко ухает так, что с меня едва не сдувает фуражку. На миг окружающее становится белым, осветившись вспышкой. Несколько мгновений я ничего не слышу – звон в ушах перекрывает все звуки. Не успевает слух восстановиться, как немедленно стреляет второе, вновь возвращая противный звон.

– Правее еще цель!.. – доносится сквозь вату. – «Ослябя» подсвечивает!

Вытягивая шею, пытаюсь рассмотреть: корабль, что в кильватере поймал еще щит. Один из прожекторов «Суворова» немедленно наводят на новую мишень.

Шестидюймовая башня медленно разворачивается вслед, шевеля орудиями.

Мимо впопыхах пробегает офицер. С усилием открыв ее дверь, пытается перекричать грохот скорострелок, что-то громко высказывая прислуге. Улавливаю лишь обрывки: «почему не слышите!» и «по команде из рубки!..» Раздав прислуге люлей, сплевывает, уносясь дальше, чертыхаясь и размахивая руками.

Вновь ожив, башня со скрипом ловит свежую мишень. Решив не испытывать барабанных перепонок, я торопливо перехожу на ют, поближе к главному калибру. И весьма вовремя: мощный парный залп двух стволов ярко освещает палубный настил. С опаской кошусь на кормовое орудие. Ты-то стрелять не будешь, нет?.. Не то меня сдует за борт типа… Пушки хоть и расчехлены, однако башня не шевелится. И слава богу… Наверное, для отражения минных атак она банально не предназначена.