Читать книгу "Прогулка под луной - Алина Знаменская"

— После обеда в библиотеку.

Алька зажмурила глаза и попыталась залпом проглотить густое молоко.

— Не притворяйся. Если будешь так измудряться надо мной из-за стакана молока, я откажусь лазить с тобой ежедневно по всем окрестным лесам и пролескам, — пригрозила Маша, намазывая маслом хлеб.

Алька в три приема проглотила молоко и торжествующе поставила перед Машей пустую чашку.

— То-то же!

Маша налила чай и подвинула девочке бутерброды.

— Маш, мы здесь все лето проживем, правда? Здесь так хорошо, как не бывает!

Маша пожала плечами и отхлебнула чай. В Лесном действительно великолепно. Воздух здесь такой, что у нее первое время сильно болела голова от переизбытка кислорода. Все дело в близости естественной природы — поселок стоит практически в лесу. Дома здесь расположены довольно далеко друг от друга, как отдельные хутора. Елки, дубы и березы растут по всей территории поселка как хозяева. И было здорово наконец расслабиться, ни о чем не думать и не бояться. Но Маша понимала: страх всего лишь улегся и до поры не поднимает голову. Никто в Москве не знает, где они. Никто, даже Влад.

Несколько раз Маша ходила на почту и пыталась позвонить Владу — безрезультатно. Получалось некрасиво.

Выходило, что Маша сбежала не только от своих преследователей, но и от него. Их местонахождение Влад не мог узнать ни от Анки, ни от Софьи Наумовны. Анка наверняка уехала с детьми на дачу, да и незачем ей знать все Машины проблемы. А Софья Наумовна знает только то, что в записке: «Уехали на все лето в деревню».

Визитную карточку с телефоном юридической консультации, где работает Влад, Маша в спешке забыла дома. Памяти на цифры у нее никакой. А застать его дома не удавалось. После долгих терзаний Маша успокоилась на том, что в конце концов она ему все объяснит, и он поймет ее и простит. Влад добрый. В его зеленых глазах никогда не мелькала злость. По крайней мере она, Маша, не замечала.

Едва расправились с завтраком, бежит Иннина старшая, Танюшка:

— Тетя Маша, там вашу Альку по телевизору показывают!

Все трое бегом в дом. В комнате перед телевизором — все девочки. Инна — с утюгом в руках, гладит. Маша вглядывается в комнату на экране и совершенно не узнает ту студию, где были с Алькой на съемках. Алька посматривает на экран недоверчиво, не разделяя возбуждения трех сестер. И вот крупным планом Алькина мордашка, огромные серые глаза. Она, глядя в камеру, как в лицо близкого человека, читает стихи. Потом ведущий задает ей вопросы — самые неожиданные, заковыристые. Она с достоинством отвечает. Что такое настроение? Каких она любит животных? И тут же — откуда берется зло? Как только Алька затрудняется с ответом, она начинает читать стихи. Потом сюжет в парке. Здесь она поет своего «Фонарщика». Получилось удачно. Фоном — карусель и дети в ярких куртках. Но Маша помнит, что это еще не все. Еще будут задавать вопросы и зрители в студии.

Маша просила режиссера, чтобы не спрашивал девочку о родителях. Он и не спрашивал. Но построил сюжет так, что вопросы не нужны. Вот Алька поет свою «Память», украденную Игорем Золотовым. Фоном идут кадры какого-то детского дома. Лица детей, которые не спутаешь с домашними, — так выпирает на них ранняя взрослость. А когда слова песни кончаются, звучит мелодия, на экране они вдвоем — Маша и Алька, идут в метро. Остановились купить мороженое.

Ведущий за кадром говорит, что у девочки недавно умерла мать, про отца ничего не известно, и только волей случая девочка не попала в детский дом. Говорит и об Игоре Золотове, даже мелькает словечко «плагиат». Потом ведущий переходит к мальчику-математику, и Маша уже не слушает… Маша не слушает, потому что Инна уставилась на нее своими оленьими глазами.

Алька, пробормотав: «Пойду погуляю», просочилась к выходу.

Девочки, опомнившись, помчались догонять новоявленную звезду.

Маше пришлось рассказать Инне Зотовой все как есть. И про Бориса, и про похищение Альки, и про их побег из Москвы.

Легенда о том, что Алька — Машина племянница, ослабленная частыми простудами, рассыпалась, как домик из песка.

— Вот оно что. — Инна посмотрела на бывшую однокурсницу так, будто впервые ее увидела, и вдруг улыбнулась, как только одна она умеет: — Здорово, что я тогда тебе открытку послала, а?

— Инка, ты просто чудо!

Через неделю после выхода передачи Маша решила позвонить домой. В конце концов, ее «доброжелатель» боялся именно передачи. Что делать? Не могут же они сидеть теперь с Алькой, как кроты в норе? Нужно будет возвращаться домой, как-то жить. Нужно хотя бы узнать от Софьи Наумовны, кто ее спрашивал по телефону. Инна повела Машу в школу, где из кабинета директора можно было позвонить в Москву по коду, не заказывая переговоров.

Дома трубку никто не брал. Возможно, Софья Наумовна у дочери. Маша набрала код Москвы, затем номер телефона Лины.

Несколько секунд томительной тишины. И вот наконец долгожданные длинные гудки. Музыкальная трель. Щелчок.

— Алло?

— Лина, это ты?

Голос Лины мягкий и нерешительный. Она не сразу сообразила, кто звонит. А сообразила — в голосе появилась нотка испуга. Эта нотка моментально отозвалась в Маше.

— Вы… где? — спросила Лина, и Маша начала сбивчиво объяснять:

— Мы в деревне у родственников. Да, здоровы. Девочка здорова. Я тоже. Передай привет Софье Наумовне…

— А почему ты не звонишь ей?

— Я… Мне нельзя звонить домой, — призналась Маша и представила, как, должно быть, странно такое заявление для Лины. Не давая той опомниться, добавила: — Софья Наумовна не говорила тебе, меня искали? По телефону или…

— Искали.

Ее ответ лаконичен и даже сух. Маша смутно уловила подтекст и села на стоящий рядом стул.

— Кто? — выдохнула она. Лина замялась. От ее молчания зазвенело в ушах. — Кто? — почти крикнула Маша в трубку.

— Ты ничего не знаешь? — вопросом ответила Лина.

Ее нерешительный от природы голос приобрел оттенок паники, и Маша похолодела. Инна с тревогой вглядывалась в ее лицо.

— Что случилось?

— Ты… давно… ни с кем не общалась из Москвы?

— Что за вопрос? — крикнула Маша, но тут же взяла себя в руки. — Давно, как уехали, так и не общалась.

— Тогда понятно…

— Что понятно? — Маше было совсем ничего не понятно, и она решила задавать наводящие вопросы: — Лина, Софья Наумовна в порядке?

— Мама здорова, спасибо.

— Как дети?

— У нас все в порядке, Маш, ты…

— Борис женился? — Исходя из деликатности Софьи Наумовны, Маша могла предположить, что они там решили, будто это событие доведет ее до обморока. Напрасно.

— Не знаю, — растерялась Лина, и вдруг сквозь паутину непонимания, через расстояние, через шумы прозвучало четкое и безысходное: — Маша, твой друг погиб, Влад.