Читать книгу "Проклятие семьи Грин - Стивен Ван Дайн"

– Наверное, сам виноват, – яростно ответила она. Потом, смягчаясь, добавила: – Хотя Рекс был лучше других – не такой грубый и равнодушный. Но даже он обо мне забывал, бесстыжий. – Она, видимо, взвешивала факты. – Да, поделом ему.

Маркхэм с трудом подавил клокотавшее возмущение.

– Вы слышали выстрел, который воздал по заслугам вашему сыну?

– Нет. – Миссис Грин снова разъярилась. – Я ничего не знала, пока доктор не соизволил мне сказать.

– И все же дверь мистера Рекса и ваша были открыты, – заметил Маркхэм. – Я никак не могу понять, почему вы не слышали выстрела.

Старая дама посмотрела на него с уничижительной иронией.

– Прикажете вас за это пожалеть?

– Дабы не вводить вас в искушение, мадам, я прощаюсь. – Маркхэм деревянно поклонился и круто развернулся к выходу.

Когда мы спустились в переднюю, вошел доктор Доремус.

– Ваши подопечные не унимаются, а, сержант? – приветствовал он Хиса в своей обычной беззаботной манере. Передав Спроуту пальто и шляпу, он поздоровался со всеми за руку. – Если вы, ребята, не отрываете меня от завтрака, то не даете доесть обед, – посетовал он. – Где тело?

Хис повел доктора наверх и через несколько минут вернулся в гостиную.

– Ну, сэр, теперь позвать мисс Сибеллу?

– Можно и ее, – вздохнул Маркхэм. – Потом опрошу слуг, а остальное предоставлю вам. Того и гляди нагрянут журналисты.

– А то ж! И понапишут про нас такого, только держись!

– И вы даже не можете им сказать, что, «по данным из компетентных источников, арест будет произведен в самое ближайшее время», – усмехнулся Вэнс. – Какая досада.

Хис что-то нечленораздельно прорычал и отправил Спроута за Сибеллой.

Мгновение спустя она появилась с карликовым шпицем на руках. Такой бледной я еще ее не видел. В глазах отчетливо читался страх, а в приветствии не было обычной веселости.

– Все страшнее и страшнее, да? – заметила девушка, усевшись.

– Действительно, – мрачно ответил Маркхэм. – Всей душой соболезнуем вашему…

– А, преогромное спасибо. – Она взяла предложенную Вэнсом сигарету. – Начинаю задумываться, как долго мне еще осталось принимать соболезнования. – Сибелла силилась говорить беззаботно, но голос выдавал скрываемые чувства.

Маркхэм с участием поглядел на нее.

– Неплохо бы вам на время уехать. К друзьям, например. Желательно куда-нибудь подальше.

– Ну нет. – Она упрямо тряхнула головой. – Убегать я не стану. Если кто-то правда задумал меня убить, его не остановишь, как ни прячься. Все равно рано или поздно я вернусь. Нельзя же вечно сидеть на шее у друзей где-нибудь за городом. Так ведь? – Она в отчаянии посмотрела на Маркхэма. – Кто же это одержим идеей стереть нас с лица земли? Полагаю, вы не в курсе?

Маркхэм молчал, не желая признаваться, что полиция зашла в тупик, и Сибелла вопросительно повернулась к Вэнсу.

– Скажите хоть вы, мистер Вэнс, – взмолилась она. – Я большая девочка. Есть подозреваемый?

– Черт, нет его, мисс Грин! Нет! Потому-то мистер Маркхэм и предложил вам на время уехать.

– Очень тронута и все такое… Но я останусь и досмотрю спектакль до конца.

– Вы очень мужественная девушка, – сказал Маркхэм восхищенно и в то же время озабоченно. – Уверяю, мы сделаем все, что в человеческих силах, чтобы вас защитить.

– Ну и хватит об этом. – Сибелла швырнула сигарету в пепельницу и принялась рассеянно поглаживать собаку на коленях. – А теперь вы, конечно, хотите знать, слышала ли я выстрел. Не слышала. Так что можно продолжать с этого места.

– Но вы были в своей комнате?

– Я сидела там все утро. Первый раз переступила порог, когда Спроут принес печальную весть о кончине Рекса. Но доктор Вонблон прогнал меня обратно, и я была у себя до настоящего момента. По меркам нашего нового порочного поколения, я настоящая паинька. Правда ведь?

– В котором часу к вам пришел доктор Вонблон? – спросил Вэнс.

Ее губы чуть тронула лукавая улыбка.

– Я рада, что спросили именно вы. Мистер Маркхэм – тот произнес бы это с осуждением, хотя принимать врача в будуаре вполне au fait[56]. Дайте подумать. Я уверена, вы задали доктору Вону тот же вопрос, так что нужно быть осторожной… Около одиннадцати.

– Вот-вот, и доктор сказал то же самое, – подхватил Хис, подозрительно глядя на нее.

Сибелла повернулась к нему в веселом удивлении.

– Как славно! Меня всегда учили, что лучше говорить правду.

– Доктор Вонблон оставался у вас, пока его не позвал Спроут? – продолжал Вэнс.

– О да. Он курил трубку. Мама не одобряет курение, и он частенько прокрадывается ко мне, чтобы спокойно подымить.

– А что во время его визита делали вы?

– Купала зверюгу. – Она подняла шпица, чтобы Вэнс лучше его разглядел. – Правда, он душка?

– В ванной?

– Естественно. Не в пудренице же!

– Дверь ванной была закрыта?

– Вот это не могу сказать. Вполне возможно. Доктор Вонблон почти член семьи, и я с ним иногда ужасно неучтива.

Вэнс встал.

– Благодарю, мисс Грин. Простите за беспокойство. Вы могли бы пока побыть в своей комнате?

– Могла бы? Конечно. Это практически единственное место, где я чувствую себя в безопасности. – Она направилась к выходу. – Если вы что-то узнаете, вы же мне скажете? Больше нет смысла притворяться. Я ужасно боюсь.

Затем, словно устыдившись своего признания, девушка быстро покинула гостиную.

В это самое время Спроут впустил штатного фотографа и двух экспертов по дактилоскопии, Дюбуа и Беллами. Хис вышел к ним в переднюю, отвел наверх и тут же вернулся.

– Что теперь, сэр?

Маркхэм был погружен в мрачные раздумья, и на вопрос сержанта ответил Вэнс:

– Выслушаем очередной словесный припадок набожной Хемминг и несколько скупых слов фрау Маннхайм. Возможно, что-нибудь прояснится.

Позвали Хемминг. Она пришла, лопаясь от возбуждения. Ее глаза сияли триумфом провидицы, чьи предсказания сбылись. Но поведать ей было совершенно нечего. Она провела почти все утро в прачечной и узнала о трагедии от Спроута, незадолго до нашего прихода. Тем не менее она пространно рассуждала о божественной каре, и Вэнсу не без труда удалось остановить поток ее пророчеств.

Кухарка также не смогла пролить свет на убийство. Она была на кухне все утро, кроме того часа, когда ходила на рынок. Она не слышала выстрела и, как и Хемминг, узнала о трагедии только от Спроута. Однако эта женщина заметно изменилась. Когда она вошла в гостиную и села перед нами, ее обычно бесстрастное лицо выражало ужас и возмущение, а пальцы на коленях нервно двигались.