Читать книгу "Рапсодия: Дитя крови - Элизабет Хэйдон"

— А я думал, ты знаешь легенды своего народа. Неужели ты вообразила, что это конец нашего путешествия? К настоящему Корню мы еще даже не подобрались.

Изо всех сил сражаясь с отчаянием, которое грозило ее поглотить, Рапсодия попыталась вспомнить рассказы матери о Сагии.

Корни дуба прячутся очень глубоко. Его вены и артерии, словно линии жизни, пронизывают землю и соединяются с другими священными деревьями, растущими по всему миру. Они называются Корни-Близнецы.

Мать говорила о громадных размерах Сагии.

Главные корни священных деревьев следуют вдоль Оси Мира. Лирины, в отличие от своих соседей, считали Землю круглой. Они полагали, что ось, вокруг которой вращается Земля, хоть и является невидимой линией, но обладает особым могуществом и неразрывно соединена с Сагией. Вот почему Дерево выросло до таких непостижимых размеров и наполнено мудростью прошлых веков. Оно связано с душой мира — так говорила мать. Наверное, Грунтор именно это имел в виду.

— Ось Мира? — уточнила Рапсодия.

— Именно.

Акмед поплевал на руки, ухватился за один из свободно свисающих корней и не слишком уверенно подтянулся, слегка раскачиваясь над землей. Затем поставил ногу на шишковатый выступ на теле громадного корня.

Он медленно поднимался вверх, цепляясь за бело-зеленую поверхность главного ствола. Оказавшись примерно в десяти футах над землей, он посмотрел вниз.

— Залезай, Грунтор, — проговорил он с легким придыханием. Акмед смотрел на Рапсодию со смесью равнодушия и презрения. — Ты с нами?

— А лезть долго?

— Понятия не имею. Впереди ничего нового, а я неплохо вижу в темноте. У тебя что, есть выбор?

Выбора у нее не было, и Акмед это знал. Рапсодия так и не решила, как к нему относиться: то ли он ее спас, то ли совершенно сознательно увел за собой. В любом случае, она у него в плену. Он затащил ее сюда, и она оказалась в ловушке внутри Дерева. Она уже начала сомневаться в том, что им вообще когда-нибудь удастся выбраться на поверхность земли. Рапсодия попыталась ответить так, чтобы Акмед не услышал в ее голосе ненависти, с которой она едва справлялась:

— Благодаря тебе у меня выбора нет. Я иду с вами.

Лезть вверх оказалось очень трудно. Рапсодия часто соскальзывала вниз, а пару раз и вовсе чуть не свалилась в пропасть. В начале все было проще некуда — почти как подниматься по лестнице. На могучем корне оказалось множество наростов и выпуклостей. Однако через час тупая боль в плечах стала причинять невыносимую муку, и девушка попыталась перенести основную нагрузку на ноги, чтобы дать передышку рукам. Но и это не слишком помогло — она отчаянно страдала от страшной боли и понимала, что силы ее на исходе. Спутники давно опередили ее, поскольку были значительно сильнее, но и они теперь двигались медленнее, и она их видела впереди. По крайней мере, Грунтора. А дальше она ничего не могла разглядеть, если не считать бесконечных белесых стен.

Вскоре Рапсодия уже не различала землю внизу, которую окутывал непроницаемый мрак. У нее возникло ощущение, будто ее подвесили в небе среди звезд, мерцающих где-то далеко.

Мысли о звездах заставили ее задохнуться от ужаса, но она прогнала навернувшиеся на глаза слезы, вспомнив сердитое предупреждение Акмеда. Народ, к которому принадлежала ее мать, лирингласы, Певцы Неба, верили, что жизнь — это часть Бога. Они считали небеса священным покровом, охраняющим своих детей, которые становились частью единого духа Вселенной. Вот почему они приветствовали смену дня и ночи песнопением, отдавая дань восходу и закату солнца, а также появлению на небосклоне ярких светильников-звезд.

Она сама виновата в том, что ей пришлось страдать. Подростком она убежала из дома, оставила свою семью. Ей оставалось только мечтать о том дне, когда она сможет вернуться и раскаяться в собственной глупости. Ежедневные молитвы, в особенности, песни, посвященные звездам, помогали ей справиться с болью в ожидании счастливого часа. Она ни разу не пропустила утреннего и вечернего обращения к светилам, зная, что ее мать тоже произносит сейчас древние слова песнопений, вспоминая о дочери, которую потеряла. И вот ее дитя оказалось в плену, под землей, и, возможно, ему не суждено больше увидеть светлое небо.

— Ты там как, мисси? — Глубокий бас Грунтора отвлек ее от печальных мыслей.

Спутники уже были далеко впереди, и сержант свесился с главного корня, пытаясь понять, почему не видно спутницу. Рапсодия тяжело вздохнула.

— У меня все хорошо, — ответила она, продолжая из последних сил ползти вверх.

Наконец Акмед нашел уступ, достаточно широкий для них с Грунтором, чтобы они могли устроиться и передохнуть, и с небольшим углублением в корне — для Рапсодии. Она забралась в ямку, чувствуя, как все тело онемело от усталости и боли. Грунтор протянул ей флягу с водой, которую собрал, пока поджидал ее.

— Вот, миледи. Как ты, в порядке?

Рапсодия так устала, что не могла произнести ни слова. Ей хватило сил только улыбнуться и едва заметно кивнуть.

Она с благодарностью приняла из его рук флягу и сделала большой глоток. На колени ей упала веревка Акмеда.

— Привяжись к веткам, — приказал он. — Мы здесь заночуем. Теперь, прежде чем заснуть, будешь обвязываться веревкой, поняла?

Рапсодия подняла голову и встретилась с ним глазами. И неожиданно ее затуманенное усталостью сознание пронзила мысль — конца их пути не видно. И возможно, им все-таки не суждено выбраться на поверхность.

Они продолжали подниматься. Ощущение реальности исчезло — казалось, больше нет ни времени, ни пространства, только корень, они трое и бесконечное движение вперед.

Сколько это продолжалось, Рапсодия не знала. Она редко испытывала голод, а ее спутникам, похоже, и вовсе не нужна была пища — во всяком случае, такое у нее сложилось впечатление. И потому следить за временем, считая остановки на еду или количество сделанных вдохов, было бессмысленно. В конце концов она смирилась с бесконечным путешествием и угасающей надеждой на то, что рано или поздно оно подойдет к концу.

Акмед и Грунтор привыкли к своей пленнице. Она никогда не жаловалась, редко заговаривала с ними, хотя порой ей было трудно удерживаться на корне, поскольку она не всегда могла ухватиться за него руками. Рапсодия часто соскальзывала, и Грунтору приходилось задерживаться, чтобы не потерять девушку совсем.

Однако ее ночные кошмары доставляли им множество неприятных минут. Они старались укладываться спать как можно ближе друг к другу — Акмед у края пропасти, дальше Грунтор, а девушка за ним. Рапсодия никогда не спала спокойно и всегда просыпалась в холодном поту, задыхаясь от ужаса.

То, что она находилась под землей, делало ее сны более яркими и страшными. Ей часто снился Сагия, иногда она ходила вокруг него по окутанной мраком поляне, задумчиво прикасалась к его стволу, не в силах найти отверстие, сквозь которое они проникли внутрь.