Читать книгу "Ее любили все - Валерия Вербинина"

– Я уже говорил вам: я никого не убивал, – сердито проговорил плейбой. – Понятия не имею, какие такие следы вы нашли во дворе возле убитого Владимирова, но лично я сегодня ночью не выходил из дома. И Евгению я тоже не убивал, а если вы собираетесь обвинить меня в том, что я мог как-то сократить дни старика Адрианова или профессора, то… Простите, это просто нелепо.

– Ну что вы, что вы, – усмехнулся Кошкин. – Просто занятно, в доме собралось столько людей, подкованных в области детектива. И если бы все это было сюжетом романа… – Он немного подумал. – Конечно, я не Виктория Александровна. Но если бы я был писателем, то, наверное, убийцей все-таки бы сделал вас.

– Да? – возмутился Макс. – И что бы у вас получилось? Что я убил Евгению, а потом нанял сыщика, чтобы расследовать ее смерть? Причем в конце концов убил бы и его тоже, да? Бред какой-то!

– Ну авторы детективов ведь не могут сочинять прямолинейные истории, – улыбнулся Кошкин, и тут Макс почувствовал, что удав обвился-таки вокруг него и вот-вот проглотит, словно уверенный в себе, непрошибаемый мужчина был милой маленькой мышкой. – Сюжет, к примеру, такой. Вы убили Евгению и дали взятку профессору, чтобы он молчал. Все замечательно, но тут до вас доходят слухи, что тело подняли и, похоже, нашли следы убийства. Чего уж проще – вы шлете сами себе довольно глупое письмо, якобы анонимное, и под предлогом этого письма нанимаете сыщика Владимирова, чтобы в случае чего предстать чистеньким. – Макс дернул щекой. – Увы, сыщик оказался не настолько глуп, и его приходится убрать. Также вы убиваете Адрианова, чтобы не осталось лиц, заинтересованных в расследовании, и профессора, который мог вас выдать. – Макс вскочил с места, но Кошкин резким движением потянул к себе ружье, так что фактически его собеседник оказался под прицелом. – В финальной сцене, как водится, вы пытаетесь убить прыткого сыщика, то есть напористого и настойчивого меня. Так, кажется, вы меня охарактеризовали?

– Вы больной, – прохрипел Макс, не сводя глаз с Кошкина. – Просто больной!

– Нет, это вы больной, – вернул ему комплимент капитан, – раз так реагируете на мои выдумки. Я же сказал, что собираюсь потягаться с Викторией Александровной в ее ремесле, и только. Сядьте, Максим Петрович. Наш с вами разговор еще не закончен.

– Знаете, – признался Макс, сев обратно на стул и нервно расстегивая воротник рубашки, – что-то у меня вообще пропала охота с вами разговаривать.

– И тем не менее нам придется кое-что обсудить. Евгения Адрианова была беременна от вас?

И Макс словно физически почувствовал, как глаза собеседника впились в его лицо.

– Это так важно? – пробормотал он, ненавидя Кошкина всей душой.

– Это может быть очень важно, – ответил тот. – Давайте, Максим Петрович. Вы же хотите знать, кто ее убил? Я тоже хочу это знать. И если вы на одной стороне со мной, то вы не станете ничего от меня скрывать. Ничего, – с расстановкой, по слогам повторил Кошкин.

– Вы сукин сын, – мрачно сказал Макс. – Но каким бы сукиным сыном вы ни были, они не дадут вам довести следствие до конца. Просто – не дадут. У них слишком много связей, а у вас слишком маленькая зарплата. Они задавят вас.

– А мы не станем спрашивать у них разрешения, – очень спокойно ответил Кошкин. – Мы сами решим, что нам можно, а что нельзя. – Он откинулся на спинку стула. – Вы так и не ответили на мой вопрос.

– Как я могу ответить, если не знаю? – с раздражением проговорил Макс. Он покосился на капитана, но тот даже не улыбнулся.

– То есть в принципе это мог быть и ребенок Адрианова?

– Наверное. Но Женька себя не стесняла. Я совершенно точно знаю, что у нее был кто-то еще.

– Кто именно?

– Думаете, она мне сообщала? – усмехнулся Макс. – И вообще, это было… глупо. – Он поколебался. – Знаете, по-моему, она хотела банально мне отомстить. За… за то, как я себя с ней вел. Но, знаете, когда женщина начинает тягаться с мужиком в распутстве, это всегда выглядит… Жалко, – закончил он.

– Так, – сказал Кошкин. – А теперь пересмотрим всю историю вашей дружбы с Евгенией от начала до конца. Материалы дела я читал, так что на официальной версии не станем задерживаться. Вы знали ее давно, еще до замужества, у вас был роман, вы расстались, она вышла замуж, вы общались только по очень большим праздникам, хоп – она умерла, вы приехали на ее похороны, и все. Теперь правду, Максим Петрович, и ничего, кроме правды.

– Правду о чем? Я действительно знал ее еще до замужества. И у нас действительно были… отношения.

Почему-то Кошкину понравилось, что плейбой сказал «отношения», а не «роман» или какое-нибудь другое, более вульгарное слово.

– Дальше.

– Дальше что? Мы расстались.

– Э, нет, так не годится, – предостерегающе проговорил Кошкин. – Мы же уговорились: правду, и ничего, кроме правды. Вы ее бросили?

– Ну… да.

– Почему?

– Не знаю. Хотя нет, знаю. Потому что был дураком. – Макс дернул ртом. – Знаете, как это бывает… Мне казалось, что отношения исчерпаны, и вообще, баб много, незачем на ком-то задерживаться. Как-то так.

– Для нее это было ударом?

– Было, да, – мрачно признал плейбой.

– И что? Она познакомилась с Адриановым?

– Да. Виктория их познакомила, но без всяких таких мыслей. Ему требовался для чего-то художник, а Женька замечательно рисовала. Да и вообще она была яркая, талантливая личность. А он старик, много ему надо, чтобы увлечься?

Кошкин сделал вид, что зевает.

– И когда вы узнали об их свадьбе, вам это страшно не понравилось.

– Он совершенно ей не подходил, – раздраженно сказал Макс. – Да она и сама скоро поняла, какую совершила ошибку.

– Это вы ей помогли понять? – невинно поинтересовался Кошкин.

– Да, через какое-то время мы стали снова встречаться, – нехотя признал его собеседник. – Но она изменилась. – Он вздохнул. – Это трудно объяснить… Короче, Валентин Степанович был очень заботливым мужем, просто идеальным. Это не только в подарках выражалось, но и во всем его отношении к ней… Но чем лучше он с ней обращался, тем хуже ей становилось. Она терпеть не могла его родственников, а они то и дело встревали. Она начала ненавидеть его. Меня тоже. – Макс умолк. – Она делала вещи… нарочно, которые, она знала, могли меня ранить. Заводила романы направо и налево и потом мне о них со смехом рассказывала. Или могла исчезнуть и неделями не звонить, а потом я встречал ее и натыкался на совершенно равнодушное, пустое лицо. Я думаю, я сделал ей очень больно тогда, когда ее бросил… и она захотела отыграться. И этот ее брак, и ее романы – все было ради этого. И в конечном счете все это стало меня утомлять. Я начал подумывать о том, чтобы расстаться с ней насовсем… да и ее, похоже, тоже утомила наша борьба. В общем… Я был уверен, что дело идет к окончательному разрыву, а потом зазвонил телефон, и Виктория сказала мне, что Жени больше нет. Вот и все.