Читать книгу "Дом у озера - Кейт Мортон"

Так почему она ведет себя как тогда? Сэди нахмурилась. Да-да, это именно то, что она сейчас делает. Позволила Дональду командовать, а сама изнывает от неопределенности, ждет, когда ее попросят вернуться к любимой работе. Работала как каторжная, только бы добиться цели. А сколько всего пришлось пережить, пока ее заметили? Так почему же сейчас она робеет, отсиживается у летнего спокойного моря, прячется за делом, по которому все следы остыли семьдесят лет назад?

Поддавшись порыву, Сэди вытащила из кармана мобильный телефон. Покрутила пару секунд в руках, затем, решительно вздохнув, направилась в самый дальний уголок сада. Залезла на каменную стену и тянулась изо всех сил в сторону от дома, пока на экране не возникла одна черточка, означающая, что связь появилась. Сэди набрала номер Дональда и стала ждать, бормоча вполголоса:

– Ну давай же, давай…

Вызов сразу попал в голосовую почту. Сэди выругалась, но вместо того, чтобы нажать кнопку «Отбой» и набрать номер еще раз, прослушала короткое сообщение Дональда и оставила свое. «Дональд, это Сэди. Хочу тебе сказать, что возвращаюсь в Лондон. Я со всем разобралась и готова приступить к работе через неделю, в понедельник. Было бы здорово встретиться заранее, пообщаться. Покажу тебе снимки из отпуска…» Шутка прозвучала довольно жалко, и Сэди торопливо продолжила: «В общем, сообщи, где и когда встретимся. На следующей неделе?» Сэди остановилась на последнем утверждении, прозвучавшем как вопрос, и закончила разговор.

Вот так. Все сделано. Теперь, когда Берти спросит о ее планах, услышит вразумительный ответ: после короткой и приятной поездки в Корнуолл она на следующей неделе едет в Лондон.

Сэди сунула телефон в карман и вернулась на свое место под деревом, ожидая, что наконец-то обретет душевное спокойствие. Как бы не так: мысли метались, наперебой подсказывая, что нужно было сделать иначе. Например, самой уточнить место и время и говорить мягче, примирительным тоном.

Вспомнилась угроза Дональда пойти прямиком к Эшфорду, если Сэди не выполнит его указания. Но Дональд – ее напарник и благоразумный человек. Наверняка он желал ей добра, когда заставил взять отпуск, и Сэди усвоила урок, она больше не будет связываться с журналистами. Дело Бейли закрыли, в газетах ничего о нем не пишут, так что от проступка Сэди никто не пострадал. (Если, конечно, не принимать во внимание Нэнси Бейли. Сэди вздрогнула, вспомнив выражение лица Нэнси, когда ей сказали, что расследование закончено. «Я думала, вы мне поверили, что моя девочка никогда бы так не поступила. Я думала, вы ее найдете».)

«Ни в коем случае не общайся с бабушкой девочки, даже думать не смей!» Сэди отогнала мысли о Нэнси Бейли, сказала себе, что поступила правильно, и попыталась в это поверить.

Новая карта усадьбы Лоэннет лежала у нее на коленях, и Сэди, чтобы отвлечься, сосредоточила на ней все свое внимание. Эта карта оказалась намного старее той, что Аластер дал Сэди раньше, – тысяча шестьсот шестьдесят четвертого года, как утверждала надпись наверху, – и ее нарисовали, когда «Дом у озера» еще был частью большого имения. Несмотря на устаревшее написание и странный шрифт, от которого некоторые слова выглядели совершенно нечитаемыми, карта выглядела очень знакомо, учитывая, что всю прошлую неделю Сэди изучала поэтажный план здания, пытаясь сообразить, каким путем вынесли в ту ночь ребенка. Все комнаты и другие помещения дома были там, где им полагалось быть.

Разве что… Сэди вгляделась, потом вытащила из папки первую карту и положила рядом, чтобы сравнить.

Все-таки они отличались. На более поздней карте отсутствовала маленькая комнатушка, вернее, закуток по соседству с детской.

Что это? Шкаф? Неужели в семнадцатом веке уже существовали стенные шкафы? Вроде бы нет. Даже если они уже были, то зачем включать в поэтажный план именно этот, а не другие?

Сэди задумчиво постучала пальцами по губам. Посмотрела на дедово деревце, потом на собак, которые устроились у каменной стены, и, наконец, на море. Взгляд упал на черную точку корабля, маячившего на горизонте.

И тут ее осенило.

Сэди торопливо просматривала бумаги, пока не нашла выписки из главы «Род Дешиль из Гавелина».

Вот оно: во времена правления Генриха Восьмого дом построил некий Дешиль-мореплаватель, который похитил у испанцев много золота. Как же еще называют таких людей?

Ассоциативные связи вспыхивали у Сэди в мозгу проблесковыми маячками: Дешиль, который, возможно, был пиратом… разговор Луизы о контрабандистах и о туннелях по всему побережью Корнуолла… туннель в книге «Волшебная дверь Элеонор» и его двойник в реальной жизни… столб и кольцо, которое Сэди видела собственными глазами…

– Тебе письмо, – сообщил Берти и протянул ей маленький конверт.

Сэди молча взяла письмо. Она настолько увлеклась новой, зарождающейся в мозгу теорией, что даже не обратила внимание на имя, аккуратно напечатанное в левом верхнем углу конверта.

– От полицейского, – настаивал Берти. – Клайва Робинсона из Полперро. Разве ты не…

Дед осекся на полуслове.

– Господи, тебе что, призрак явился?

Призраки ей, может, и не являлись, но у Сэди возникло ощущение, что рядом промелькнула тень.

– Комната, – произнесла Сэди, когда Берти подошел к ней и заглянул через плечо. – Вот этот маленький альков… По-моему, я знаю, как ушел похититель.

Глава 12

Лондон, 2003 г.

Этот уголок Южного Кенсингтона изобиловал призраками; собственно, именно поэтому сестры Эдевейн его и выбрали. Каждый год в годовщину смерти Элеонор они пили чай в кафе музея Виктории и Альберта, но вначале встречались в Музее естественной истории. Отец завещал свою коллекцию музею, и Элис считала, что незримое присутствие отца чувствуется здесь сильнее всего.

Сестры считали логичным поминать обоих родителей в один день. У отца с матерью была такая любовь, о которой пишут в книгах, а обычные люди ей завидуют: красивые юноша и девушка, случайно встретились, полюбили друг друга с первого взгляда, а потом их разлучила Первая мировая война, но чувство молодых людей не только выдержало проверку, но и стало еще крепче. В детстве Элис и ее сестры принимали отношения родителей как данность и выросли под сенью их преданности друг другу. Однако такая любовь не нуждается в посторонних. Элеонор и Энтони почти ни с кем не общались, делая исключение только для очень тесного круга старых друзей, и неохотно выезжали. Сейчас Элис понимала, что их обособленность добавляла волшебства ежегодному празднику в Иванову ночь. Когда Элеонор неожиданно погибла, ненадолго пережив мужа, люди качали головами, ужасались и говорили сестрам: «Конечно, они не могли друг без друга!» Те же самые люди многозначительно перешептывались за спинами сестер: «Похоже, она не вынесла разлуки».

Элис, как всегда, пришла в музей первой. Это вошло у них в привычку, словно по негласному соглашению, благодаря которому Элис чувствовала себя пунктуальной, а Дебора – взбалмошной. Элис устроилась на скамейке в центральном холле музея, сунула руку в сумочку, погладила гладкий кожаный переплет потрепанной записной книжки, потом вытащила ее и положила на колени. Больше всего на свете она любила наблюдать за людьми и со временем выяснила, что если просто пялиться на окружающих, тебя сочтут не в меру любопытной, но если делать это с блокнотом и ручкой, то сойдешь за рассеянную и даже очаровательную особу. Впрочем, сегодня Элис не хотелось ничего записывать – ее слишком занимали собственные переживания.