Читать книгу "7000 километров южнее Москвы - Сергей Зверев"

Крайний слева, безмолвно упав, больше уже не шелохнулся – то ли потерял сознание, то ли навсегда распростился с жизнью. Крайний справа, царапая землю ногтями, мучительно выл и хрипел, дрыгая ногами. Скорее всего, пуля попала ему куда-то в живот. Третий, быстро перехватив пистолет из пробитой пулей непослушной правой руки в левую, попытался встать и выстрелить в чужака, но снова грянул точный выстрел, и левая рука тоже повисла бессильной плетью.

Гаврилин поднялся на ноги и, уже не таясь, подошел к этим троим. Средний из них – крупный верзила с необычной для негра рыжей шевелюрой – с ненавистью взирал на дерзкого чужака, посмевшего дать его людям и ему самому такой страшный отпор. Даже в темноте была видна выколотая на его груди белым пигментом эмблема французского Иностранного легиона – стилизованное изображение гранаты, наподобие «лимонки», увенчанное семью языками пламени.

– Ты, что ли, Чомбе? – сунув пистолет в карман, спросил Борис по-французски.

– Да, это я! – пытаясь придать своему голосу угрожающий оттенок, прохрипел тот. – Ты еще сто раз пожалеешь о том, что посмел перейти мне дорогу! С тебя заживо снимут шкуру…

– Кто снимет? Ты или твои прихвостни? Они уже в аду. – Гаврилин саркастично рассмеялся. – О своей шкуре подумай – как бы мне не захотелось с тебя ее снять. Что скажешь?

– Кто ты такой? – тяжело дыша и скрежеща от бессильной злобы зубами, прохрипел бандит. – Ты не француз – это я слышу по акценту… Кто ты? Американец? Нет, скорее немец…

– Какая тебе разница? – Борис подошел к нему вплотную и с ироничным сочувствием покачал головой: – Мне рассказали, что ты любишь насиловать жен при мужьях и дочерей при их родителях… Я думаю, завтра во многих здешних хижинах будет настоящий праздник, – он указал взглядом на развороченные пулями плечевые суставы Чомбе. – Теперь ты полный инвалид, и тебе наверняка будет уже не до безобразий. Моли бога, чтобы местные жители не захотели расквитаться с тобой так, как ты этого заслуживаешь. Пока, «король» Чабату!..

Он поднял руку и, помахав на прощание, продолжил свой путь к чащобе, быстро скрывшись в темноте. Скрежеща зубами и дергаясь, Рату Пишш заорал ему вслед во всю силу легких:

– Я тебе отомщу! Я страшно отомщу! Я зажарю и съем твою печенку! Я отомщу-у-у!!!

Где-то вдали, на каких-то других улицах Рабуби, истошно заголосили сирены полицейских машин, как видно, привлеченных непонятной стрельбой. Наверняка вместе с полицией сюда могли прибыть и военные патрули.

Но в известной мере это было бы очень даже кстати – чем меньше патрульных машин останется в центре, тем легче будет добраться без помех до квартала Саити. Углубившись в заросли, Борис вспомнил про змей, которые ночной порой активизируются, и наступить на ядовитую рептилию шансы резко возрастают. Он достал из кармана «приказавший долго жить» телефон и попытался включить встроенный в гаджет фонарик. К его удивлению и радости, светодиоды вспыхнули, достаточно ярко освещая дорожку, по которой перед вечером он уходил в город.

Когда Гаврилин подошел к автобусу, несмотря на тучи обнаглевших кровососов, все его пассажиры, за исключением раненного в спину, стояли снаружи, что-то тихо обсуждая на разных языках. Появление Бориса было встречено приглушенными радостными возгласами.

– Дед! Ну что там? Как там? – допытывались спецназовцы.

– Все в порядке! Место ночлега есть, врач предполагается, ужин, помывка будут. Но туда сначала надо доехать, а это не так просто… Все по местам!

– А что за стрельба была? Это не ты там шороху навел? – поинтересовался Долгунов.

– Да это так, ерунда! – не желая углубляться в подробности, отмахнулся Борис.

Вкратце повторив приглашение рассаживаться по-английски и по-французски, он прошел к водительскому месту и, сев в кресло, запустил двигатель. Развернувшись и вырулив из чащи на дорогу, не включая подфарники, покатил вдоль окраины Чабату, успев заметить в глубине улочки на месте своей стычки с бандитами сразу несколько машин со спецсигналами – и «Скорые», и полицейские.

Примерно через километр пути, когда закончился этот поселок, Борис свернул вправо, в сторону какого-то другого микрорайона, заметного в ночи по россыпи огоньков светящихся окон и отдельным ярким огням уличных фонарей. Здесь он чувствовал себя уже поспокойнее и поэтому включил подфарники. Их свет хотя и смотрелся несколько тускловатым, вести автобус они позволяли куда увереннее. Минут через пятнадцать пути «в никуда» Гаврилин вдруг увидел впереди в свете фонарей знакомый рекламный щит и понял, что это то самое место, где он садился в такси, чтобы доехать до квартала Саити. Утерев пот со лба, Борис облегченно вздохнул – теперь он уже точно знал, куда ему ехать. Единственное, что его напрягало, – вероятность встречи с военным патрулем. Но, как видно, за них кто-то хорошо молился – на всем протяжении пути ни дорожной полиции, ни солдат им не встретилось. Когда они остановились у дома, соседнего со сто первым, Гаврилин заглушил двигатель и известил своих пассажиров, что они уже на месте. Поручив Райнуллину и Долгунову снять номерные знаки автобуса, всем прочим он наказал не покидать салон до своего возвращения, а сам быстро добежал до подъезда, где проживала Кристин, и столь же спешно стал подниматься на пятый этаж.

Кристин, обрадованная появлением Бориса, быстренько собралась, и они пошли к автобусу. По пути девушка рассказала, что ее родственник приехать пообещал, но запросил не менее двадцати тысяч пали. Заглянув в салон, Гаврилин сообщил, что сейчас они разместятся в достаточно цивильном помещении, но тут же попросил всех без исключения вести себя там предельно аккуратно. Пройти туда следовало как можно тише, не привлекая к себе никакого внимания. Следом за Кристин прибывшие по одному – по двое (шведку и американца сопровождали Долгунов и Райнуллин) потянулись к подъезду. Раненного в спину пришлось нести на руках.

Апартаменты и впрямь, несмотря на не самую богатую обстановку в сравнении с салоном автобуса, тем более с ямами в бандитском лагере, показались сущим раем. Кто-то кинулся пить воду, кто-то поспешил на кухню к плите, а Борис первым делом отправился в душ. После изнурительного, полного смертельных опасностей дня, который в определенном смысле мог бы показаться сущим адом, смыть с себя пыль, пот и усталость было неописуемым наслаждением.

Сразу после этого, подсчитав свои финансы и обнаружив, что на медика денег не хватает, он собрал у своих парней всю наличность, что составило сотни полторы долларов. Отсчитав сумму гонорара врачу, Гаврилин попросил Кристин, которая взялась помочь бывшим пленникам расположиться на ночлег, немедленно созвониться со своим родственником, а оставшиеся деньги положил в карман и поспешил в ближайшую круглосуточную продуктовую лавку. Вскоре на кухне зашипело, запыхтело и забулькало…

Постепенно первоначальная походная кутерьма улеглась и все вошло в русло какой-то обыденной житейской рутины. Кто-то сидел, чинил свою одежду, кто-то ждал очереди в душ… Полчаса спустя прибыл врач – представительный, рослый негр в отличном белом костюме. Надев халат, он начал обработку ран. Дольше всего ему пришлось возиться с ранением спины. Пулю он извлек, но предупредил, что от ее удара позвонок дал трещину, сместился и потерпевшему нужна серьезная операция. Сделав назначения, оставив кое-какие лекарства и получив свой гонорар, он отбыл.