Читать книгу "Фатальный абонент - Гера Фотич"

— Зайди, — жёстким шёпотом прервал следователь. Крепко схватил Михаила за рукав и затащил в кабинет. Руки оказались странно сильными для его хлипкого тела. Захлопнул дверь. Было видно, как томившее его раздражение вырвалось наружу:

— Ты мне не угрожай. И не ори! Вы ведь трое друзья? Так?

— Ну да!

— А как вас занесло по этим гадюшникам всех троих в одну ночь. Тем более странно, что все они принадлежат одной преступной группировке!

— Как занесло? — недоумевал Михаил. — Милиция попросила — мы и поехали. Не слышали, что такое внедрение?

— Я-то слышал, только документов об этом в деле нет.

— Как нет?

— Да вот так! Скрытое видео и телефонные переговоры на дисках есть, а внедрения нет! И получается, что вы не герои, а участники провокации.

Статья 137 — нарушение неприкосновенности частной жизни — до 2 лет. Статья 138 — нарушение тайны телефонных переговоров — до 4 лет. Статья 138.1 — незаконный оборот специальных технических средств для негласного получения информации — лишение до 4 лет. Ещё неприкосновенность жилища… Прибавить организованную группу! Конечно, без мента не обошлось — значит, и служебка будет. Как тебе такой расклад?

— Глупость какая-то, — на Михаила словно вылили ушат холодной воды, — я все материалы видел. Сам добровольное согласие писал на участие в оперативном мероприятии. И что теперь?

— Не знаю. Начальство намекает — дело против бандитов прекратить и послать в прокуратуру по подследственности в отношении вас, чтобы самодеятельностью не занимались. А то вообразили себя Робин Гудами! Вот так-то. Теперь иди жалуйся!

Глава 23. На берегу

Михаил продолжал стоять, глядя на удаляющиеся огни парохода, который устремился дальше вверх по течению Риу Негро. Дождь прекратился, и отражённый свет фонарей стал ярче. Чётко стелился по воде. Словно несколько лунных дорожек тянулись к Михаилу. Их количество странно менялось, переплетаясь. То сливались, попарно, то снова множились. Манили. Заставляли строить догадки.

Внезапно, где-то глубоко в душе засветилась надежда. Быть может, капитан выбирает место для разворота, чтобы вернуться за ним. Пожурил и хватит. Виновник уже всё понял и осознал. Больше в рот не возьмёт спиртного. Будет исправно трудиться. Даже попытается учить язык португальский или испанский.

Но корабль словно ждал раскаяния — в этот момент огни потухли. Поочередно: от носа к корме. Словно их смахнула, затушила гигантская ладонь. А затем разметала, закинув вверх. На небе засветились звёздочки. Корабль скрылся за поворотом очередного меандра Амазонки.

Но появившаяся надежда не желала уходить. Она слабла, рассевалась, цеплялась из последних сил. Подумалось, что, возможно, там река шире и пароходу удобней сделать маневр. И уже спустя четверть часа едва теплилась тем, что его смогут забрать на обратном пути. Ведь обещанный круиз должен продолжаться по плану. Тогда все успокоятся, остынут. Диана уговорит капитана, попросят русские… Не стоит далеко отсюда уходить. В любой момент может раздаться знакомый гудок, похожий на призывный сигнал его Лексуса…

Нащупав в темноте тонкий канат, Михаил осторожно ступил на мостки, ведущие к плавучему сараю. Тот оставался в памяти с момента швартовки. Как, глядя на него, мечталось с Дианой о собственном плавучем домике. Фантазия осуществилась…

Доски под ногами хлюпали, опускаясь под воду. Пытались разъехаться. Канат был не натянут, вибрировал вместе с рукой и телом, периодически теряющим равновесие. Подумалось, что похож на эквилибриста. Было не смешно. Прямо под мостками мог сидеть крокодил и ждать свою жертву. С ним — стая пираний. В кустах — анаконда, а на дереве поджидал ягуар.

Была странная тишина. Словно весь дневной оркестр звуков забрал с собой пароход. Увез все живое, звучное активное. И оставшийся потаённый мир затих принимая чужака, не желал ничем себя выдавать. Только редкий всплеск, скрежет или шорох, которые подтверждали наличие скрытой угрозы, настораживали. Заставляли вслушиваться.

Из облаков вышла луна. И всё, что ранее размывала дождевая завеса и мгла, получило четкие очертания: сарай на воде, деревья по краю реки, их отражения в воде и сама черная густая гладь, скользившая по ступням ног. И от этой чужой незнакомой омывающей прохлады сквозило холодящим ужасом непонимания. Почему до сих пор никто не впился в ногу, не начал сосать кровь, буравить язву, чтобы отложить яйца.

Все приобретенные за время путешествий сведения, усиленные воображением обрушились подступающей реальностью, вызвали неприятную дрожь в теле. Поползли мурашками вверх по спине. Заставляли торопиться вздрагивать, усиливая риск падения.

Наконец, он добрался до сарая. Тот стоял твердо, похоже — одним краем на земле. Доски были сухи и казались надежными. Михаил подрыгал ногами, словно сбрасывая могущих прицепиться воображаемых гадов. Глаза привыкли к темноте, и он рассмотрел покосившуюся дверь. Толкнул, но та не поддалась. Толкнул сильнее, и она с шумом упала внутрь. Вошел. Сарай казался заброшенным. Это было понятно ещё издали при швартовке. Встретить кого-либо здесь шансов не было.

Сбитые пол и стены были из досок, со временем рассохлись. Появились небольшие узкие щели, через которые проникал лунный свет. Крыша тоже в некоторых местах имела небольшие отверстия. Потрогал рукой — тонкое рифлёное железо. Видимо — проржавело. Кругом устлано сухой травой и листьями растений. Пахло сеном и непонятными сладковатыми злаками. Какой-никакой — уют. Жилище.

Навалилась усталость. Вынул из-за пазухи бутылку кашасы. С благодарностью вспомнил земляков. Рисковые ребята — хотели заступиться. Сумка, казалось, солидно потяжелела. Снял с плеча и положил на пол. Нагнувшись, сгрёб видимую в лунном свечении солому в кучу, чтобы устроить лежанку. Подумал, что вряд ли сможет согреться и решил переодеться. Снял обувь и всю мокрую одежду, достал из сумки сухую. Надел рубашку и джинсы. Натянул на голову панаму. Стало теплее. Немного подумав, накинул сверху куртку. Мокрую одежду выжал и, как мог расправив, разложил вокруг. Обнаружил, что тяжесть сумке придавали несколько банок консервов и бутылка питьевой воды. Спасибо Диане. Воспоминание о ней совсем подкосило от усталости. Сев на подстилку, надел носки и ботинки, в которых прилетел из России. Подумал, что курорт закончился — надо опять выживать. Скрутил пробку с бутылки и сделал несколько глотков. Кашаса казалась ароматной, немного горьковатой на вкус. Вспомнил о своих погибших товарищах. Помянул: отхлебнул еще пару раз. С мыслями о друзьях прилёг и уснул.

Среди ночи, лежа на боку, почувствовал дополнительное тепло, идущее к спине и согнутым ногам. В полудрёме потрогал рукой. Оказалось — что-то меховое. Подумал, что грезится, и опять провалился в сон.

Утро пришло с ощущением света, тепла и вернувшихся звуков. Вокруг всё стрекотало, жужжало, чирикало. Сел на подстилку и обнаружил рядом двух собак — значит, не приснилось. Одна, полностью рыжая, жалась к ногам, вторая, с белыми пятнами, привалилась к спине. Походили на питерских дворняг. Небольшого роста, чуть заостренные светлые мордочки с черными глазами и носом. Стоячие мохнатые ушки. Вели себя спокойно. Только приподняли головы и снова легли, свернувшись клубочком. Наверно, сарай был их прибежищем. Михаил погладил четвероногих по спинам, ожидая благодарной реакции. Но хвосты не шелохнулись — псы принимали ласку как должное. Подумалось, что такие могут и укусить. Все же он для них чужак — запах тела другой. Больше трогать не стал.