Читать книгу "Испытательный срок для киллера - Наталья Александрова"

«Олигофрен, что ли? – подумала Марьяна. – Хотя все они там без мозгов».

Второй был тоже молодой человек, хотя определила это женщина чисто интуитивно, внешних признаков было маловато. Он был маленький, худенький, весь какой-то дерганый, глаза бегали, руки все время что-то теребили. Высокий стоял напротив Марьяны и смотрел на нее без всякого выражения, а маленький открывал дверцы шкафа, что-то там искал, потом пошарил на туалетном столике, вытащил Марьянины золотые вещи – сережки, колечко, не очень дорогие. Была у нее парочка ценных вещей, но хранила она их не на виду. Имелись в доме и доллары в укромном месте. Но если они начнут ее пытать, она, конечно, отдаст все. Неужели это грабители? Марьяна не могла поверить.

На пороге показался третий посетитель. Он не был похож на тех двоих. Пожилой, невысокого роста, лысый, только один седой клок волос прилип ко лбу. Этот явно главный подошел, поглядел на Марьяну, сказал скрипучим голосом:

– Ну что, ребята, нравится телка? Ваша будет, только поговорим сейчас с ней немного.

Он наклонился к самому лицу Марьяны и сказал, растягивая слова:

– Ну-ка, рассказывай быстро, твой муженек оставил после себя письмо какое или еще что, и куда ты все это дела.

Он кивнул высокому парню, тот резко сорвал клейкую ленту, было больно, Марьяна даже вскрикнула. Представив, что завтра на лице будут ссадины и болячки, она с трудом подавила желание впиться зубами в руку высокого. Она посмотрела пожилому в глаза и сказала по возможности твердо:

– Шестерок своих убери куда-нибудь, поговорим с глазу на глаз.

Видя, что он медлит, она усмехнулась:

– Не бойся, я же привязана, никто тебя не тронет.

Он нахмурился, но все-таки кивнул парням, те вышли.

– Ну, говори, что муж оставил, где это спрятано?

– Оставил только на словах. Я полностью в курсе всех дел. Ты подожди радоваться, думаешь, сейчас крикнешь своих недоумков, они меня тут прикончат, и все проблемы решены? Не так все просто. Есть один человек, ему все про это известно.

– Что за человек?

– А тебе до него все равно не добраться. Из Москвы он, из главка – понимаешь, о чем я? А меня не спрашивай, где его найти, я все равно не знаю, хоть на кусочки меня режь, не скажу.

– А если я вот сейчас позову Васеньку, и он все-таки попробует тебя на кусочки?

– Ну, позови, я, конечно, сейчас в твоей власти. А только ты вот о чем подумай. Тебе поручили операцию провести. Все тебе подготовили, тебе только надо товар передать и человека в Италию отправить. И человека тебе указали подходящего, все документы у него в порядке, так нет, ты умудрился там напортачить и все дело провалить. А время, между прочим, идет. Операция назначена, и с тебя спросится. А ты что им ответишь? Что у тебя четыре убийства и пять трупов в институте? Ты что думаешь, можно человека среди бела дня током убить, а полиция и делать ничего не станет? Ну давай, зови своих кретинов, будет шестой труп и все. А операции никакой не будет. Ты, конечно, можешь и успеть ноги унести, а только, как я понимаю, у вас там тоже дисциплина своя, так что найдут тебя и мало тебе не будет.

– Уж больно много ты знаешь, как я погляжу.

– Муж от меня ничего не скрывал.

– Уж если ты такая умная, так и держала бы своего мужика при себе и не пускала по бабам шляться, все неприятности-то от этого.

Марьяна чувствовала, что он понемногу поддается, и приободрилась.

– Ладно, все мы делаем ошибки. Развяжи хоть одну руку мне, затекло все. И скажи своим, чтобы не шумели там, ночь на дворе, соседей разбудят.

– Что это я тебя слушаться должен?

– А то, что я тебе сейчас деловое предложение сделаю. У тебя нет курьера в Италию товар везти? Так я его тебе предоставлю. Тоже из института, человек солидный, начальник.

– Кто такой?

– Зам директора Богданов, любовник мой. Я потому тебе его фамилию называю, что только я знаю, как его заставить товар провезти. Он теперь вместо мужа поедет, больше некому.

– А ты себе что за это хочешь? Чтобы мы тебя не трогали сегодня?

– Ну уж нет! Мне отдать долю мужа. А Богданову ничего не надо, он и за так все сделает.

– За твои прелести, что ли?

– Мои проблемы, сама разберусь.

– Ну, смотри, я ведь за тобой прослежу.

– Ладно, хватит пугать, развяжи ты меня, наконец. И скажи, чтобы этот дерганый мои украшения отдал, сам с ними расплачивайся, а то какие-то мелкие воришки они у тебя.

– Но, ты не очень-то высовывайся.

Но все-таки он пошел, поговорил о чем-то с парнями на кухне, после этого дерганый Васенька выложил перед Марьяной украшения.

– А цепочку? – вконец рассвирепела Марьяна.

Цепочка нашлась у высокого. Они ушли по очереди, так настояла Марьяна. После их ухода ее начала бить крупная дрожь, и до утра она так и просидела, прислушиваясь к каждому шороху и клацая зубами.

На следующий день после похорон Синицкого, когда сотрудники пришли на работу, выяснилось, что то ли ночью, то ли в воскресенье кто-то опять залез в щит и в Систему, сломал все печати, перепаял все провода обратно, все привел в порядок и аккуратно поставил все печати и пломбы на место. На Владлена Ивановича было жалко смотреть. Полиция еще с понедельника вцепилась в него как бультерьер в рукавицу. Оперативники все были какие-то новые, это чувствовалось по хватке, с которой они допрашивали. Кто-то, наверное, Полякова, принес слух, что дело передали в городское Управление, а там совсем другой подход, и они копать будут глубоко, ну, дай-то бог!

Когда Надежда вернулась с обеда, Полякова сказала ей:

– Тебя просили срочно зайти к начальнику отдела режима.

– А что ему от меня понадобилось?

– Ты меня спрашиваешь?

Надежда отправилась к начальнику отдела режима Колобкову с неприятным ощущением в районе солнечного сплетения. Колобков был человеком тяжелым. Он работал в институте с незапамятных времен и считал своим святым долгом довести до сознания каждого сотрудника, что никаких перемен в нашей стране не было, нет и не будет. У него в кабинете были не девяностые годы двадцатого века – упаси бог! – но даже не семидесятые. У него в кабинете царили годы сороковые или тридцатые. На столе у него под стеклом лежал огромный фотографический портрет генералиссимуса Сталина при всех регалиях, и Колобков советовался с ним по каждому поводу не менее десяти раз на дню. Его секретарша рассказывала подружкам в курилке, что не раз видела, как он разговаривает со Сталиным, жалуется ему на низкую дисциплину сотрудников и разнузданность средств массовой информации. Подписать у Колобкова какой-нибудь документ было совершенно невозможно. Все старались дождаться, когда он куда-нибудь уйдет, и попасть с нужными бумагами к его заместителю.