Читать книгу "Семь грехов радуги - Олег Овчинников"

Я смолчал. Я всегда знал, что любить эту женщину – удовольствие ниже пояса.

Только сказал:

– Это еще вопрос, кого из нас чаще по ночам не бывает дома.

Глядел я при этом в сторону и вместе с тем, как вскоре выяснилось, в воду.

А наутро Маришка явилась домой вся зеленая…

И ВНОВЬ ЧЕТВЕРТЫЙ. ЗЕЛЕНЫЙ!

– Нет, ты представь! – прошу. – Изменил Маришке – мысленно! – причем с ней же, только семнадцатилетней. Это преступление?

– Еще какое! – паясничает Пашка. – Что ж ты сперва со мной не посоветовался? Семнадцатилетней – это, скажу тебе, такая статья… – И легонько стукается затылком об стену в попытке закатить глаза.

– Ты подумай – мысленно! – с пьяной настойчивостью повторяю я. – В собственном, так сказать, воображении – и тут же наказание! Ладно бы за поступок, но за намерения-то! Вот скажи мне как ме… милиционер программисту, – блею я.

– Тогда уж веб-дизайнеру, – с усмешкой поправляет Пашка.

– Хорошо, веб-дизайнеру. Скажи, карает УПК за преступные намерения или нет?

– Нет, только за их осуществление. И ГК тоже.

– Ни мыслей, ни фантазий, ни воспоминаний, – подвожу итог. – Так как же нам теперь жить?

– Честно, – отвечает Пашка. – Живи настоящим. И цени то, что имеешь.

Я чуть не поперхнулся, пораженный глубиной высказывания. Вот уж от Пашка я такого не ожидал!

Я, кстати, еще не рассказывал, как он подкладывал чистые листочки в середину дипломной работы – для придания объема? А как в автокодной программе вместо «ВСЕ ПОКА» (оператора окончания цикла) написал «ВСЕ, ДО СВИДАНИЯ»? А как, играя в DOOM, вместо постоянного бессмертия каждую минуту брал с клавиатуры временное? Так, заявлял он, честнее… Тоже не рассказывал?

Ну так считайте, что рассказал.

И этот человек будет учить меня жизни и честности?

Возмущенно опустошаю бутылку одним затяжным глотком и тянусь за следующей.

На кухне мы одни. Лишь изредка в беседу пытается вклиниться негромкое урчание холодильника. Но не мешает, а напротив, как будто хочет поддержать разговор. Отбрасывает мягкие тени приглушенный плетеным абажуром свет с потолка. На столе в двух блюдцах – закуска, тонкие кружочки копченой колбасы и ноздреватые ломтики сыра. На разделочной доске сложен штабелек из кусочков хлеба. Рядом в недорезанную четвертинку черного воткнут кухонный нож. Бутылки с этикеткой «Клинское» выстроены в два ряда друг над другом: на столе вдоль стены – полные, на полу вдоль плинтуса – пустые.

Кухня – идеальное место для обстоятельных мужских разговоров под пиво. А чем еще заняться нам, лишенным женского общества?

Маришка умчалась на работу на два часа раньше обычного. Чтобы прямо в студии послушать свежую «Кислую десятку».

– Так послушай! – предложил я, кивнув на магнитолу. – Или собственную частоту забыла?

– Что ты! – возразила она. – Послушать мало, это нужно видеть! Знаешь, как Антошка во время эфира лицом работает? Странно, что его до сих пор на ТВ не забрали.

Я пожал плечами и воздержался от спора о вкусах. Видел я этого Коромыслова, лицо как лицо, таким только и работать… в цирке. Голосу оно, кстати, вполне соответствует.

– Ну, тофда пвивет передафай, – изголился я напоследок.

А сразу после ухода Маришки пришел Пашка и бережно сгрузил на пол прихожей пару гремящих пакетов, содержимое которых тут же попыталось раскатиться ровным слоем. Как нельзя кстати!

Я был благодарен ему. И за пиво, и за то, что выслушал меня без профессиональных своих штучек: не перебивал, не светил в глаза мощной лампой и не бил по лицу. Шучу…

Пашка слушал молча. С пониманием. И когда я завершил рассказ словами: «И тут, слава Богу, все закончилось. А то я уж думал, лето наступило, так зелено стало кругом», подвел под сказанным косую черту.

– Значит, и ты, Санек, – говорит. – Сначала княжна, потом уборщица, писатель, теперь еще ты. Причем двое последних гарантированно не имели с так называемым толстым самаритянином никаких контактов, кроме аудио-визуальных. Так?

– Так, – соглашаюсь и вношу уточнение: – Только самаритянин не толстый, а добрый.

– Не уверен. Но эта загадочная личность привлекает меня все сильнее. Побеседовать бы с ним… в частном порядке. Ребят из соседних ведомств привлекать пока не хочу: нет состава. Никто ведь, если разобраться, не пострадал. Вот ты – чувствуешь себя потерпевшим?

– Я? – Прислушиваюсь к внутренним ощущениям и классифицирую свое состояние как легкое опьянение. Приятное тепло изнутри распирает грудь, взгляд постепенно теряет пристальность, движения становятся плавными и расслабленными. – Кажется, нет.

– Ну вот. А подозрения ваши и домыслы звучат, ты извини, довольно дико. Человеку непосвященному их лучше не высказывать, не то быстро загремишь куда-нибудь в лечебно-оздоровительное. Кстати, обследовать бы тебя…

– Я и не высказываю. – Пожимаю плечами. – Только тебе.

– Зря вы вчера без меня в «Игровой» поехали. Стоило бы прижать этого бомжа-распространителя посильнее. Теперь-то он, если не полный идиот, снова там не скоро появится.

– Извини, не сообразил тебя позвать. Время поджимало, да и телефона под рукой не случилось. А прижать его… как ты его прижмешь? От него же пахнет. И разговаривать с ним, по-моему, бесполезно. Это как… – Заглядываю в бутылочное горлышко, подбирая близкое Пашке сравнение. – Все равно что после двух лет работы на Прологе пересесть на Си. Совсем другой язык. Настолько другой, что мозги плавятся.

– Любой язык при должном усердии можно развязать, – замечает Пашка и улыбается, показывая, что пошутил. – Я имел в виду, освоить. Подай-ка открывалку!

Откупоривает очередную бутылку, уже вторую. Сам я, не торопясь, потягиваю четвертую, ну так ведь я, в отличие от Пашки, не за рулем.

– Ты как назад поедешь? – интересуюсь.

– Быстро, – отвечает задумчиво.

– А гибэдэдэйцы? Тебе даже в трубочку дуть не придется – с такими глазами. Они у тебя спьяну горят почище фар.

– Не заметят, – отмахивается Пашка, и от этого движения пара «бульков» пива уходит мимо кружки. И чего ему не пьется, как всем нормальным людям – из бутылки? – У меня тонированные стекла, – добавляет он, глядя на растекающуюся по мрамору стола пивную лужицу.

Не покидая табуретки, снимаю с крючка над мойкой полотенце, чтобы протереть стол. Вот оно – одно из редких достоинств тесных кухонь: все всегда под рукой.

– А то, если хочешь, у меня оставайся, – предлагаю.

– Спасибо. – Бешеный кролик хитро прищуривается. – У меня сегодня по плану еще одно мероприятие.

– Тогда привет передавай. Я, правда, твое мероприятие в лицо не видел, но судя по голосу…