Читать книгу "Формула красоты - Станислав Хабаров"

Она не сразу привыкла к сумасшедшему ритму испытаний, к непрерывному накалу ответственности. Да, и люда вокруг казались ей иными.

Первый раз отправляясь в КИС, она надела новый австрийский свитер.

– Боже мой, – удивлялась мать, – ведь это цех.

Свитер был роскошной окраски. У ворота – белый, к низу темный, как ночь. И у теоретиков он имел определённый успех, называли её «настоящей Фудзиямой».

– Что ты, мама, – сказала она. – Это же испытательная станция. Там все в белых халатах.

В раздевалке, снимая с вешалки собственный халат, она увидела такой же свитер на парне с глуповатым, розовым лицом и чуть не заплакала от обиды. Вернувшись домой, она запихнула свитер на полку шкафа.

– Что ты? – расправляла складки свитера мать, – я же говорила тебе: это цех.

Сначала она чувствовала себя изгнанницей и повторяла десять раз на дню:

– Вот у нас в двадцать седьмом отделе…

Но время шло, и она привыкла. Ей нравилось, что КИС и сборочный считались главными. При заминках в испытаниях она – дежурный инженер вызывала начальников отделов, и они являлись по первому звонку. Но она не могла привыкнуть к здешней простоте нравов. За глаза её называли Бидоном, и на оперативке начальник бригады, желая отметить, как-то сказал:

– Тебе бы ещё с технологами снюхаться.

И никто из присутствующих на это внимания не обратил.

Сначала она считала КИС временным, как перелётной птице мачта корабля. Затем стали приходить мысли, что здесь её место, с её птичьей памятью, женским умением учесть многие обстоятельства, вести с каждым по-своему и по части испытаний она уже знала многое, если не всё.

Она помнила, где что записано, с чем и почему связано, и ещё помогало ей знание КБ. Она вызывала нужных представителей и даже теоретиков, а манеры кисовцев старалась игнорировать..

– Бидон, возьми трубку, тебя кто-то домогается.

– Просит, – холодно поправляла она.

– Я тоже подумал – просит, послушал – домогается.

Как-то раз в трубке параллельного телефона она услышала разговор о себе.

– Больше баб не возьмём. А если возьмем, то настоящую леди.

– А Бидон – настоящая леди?

– Станет настоящей, вот поработает…

Она рассмеялась: дураки кубичные… настоящие леди совсем не работают.

Иногда она встречала Воронихина, и он спрашивал:

– Как вы там?

– Привыкаю, – осторожно отвечала она.

– Не тянет в отдел?

Она не знала, что сказать. Она давно не видела Аркадия. Одним приказом её отправили в КИС, а его в сборочный, и он тогда растерянно повторял:

– А что мне делать в цехе, станки мыть?

В ответ она только пожала плечами, хотя какие станки в сборочном?

Завод обедал раньше КБ. Они ходили обедать вместе: она, Валера Рунов вторая Фудзияма и Саша Нилин. А. Нилин – в просторечьии Анилин. Вид у него постоянно был взъерошенный, словно не волосы, перья росли у него на голове. В дни получек Нилин отчаянно мелькал, и она спрашивала:

– Нилин, ты что?

– А, – делал он безнадежное лицо, – работаешь, работаешь, а выпить не с кем.

Он был душа-человеком, с постоянной нехваткой денег и избытком коммуникабельности.

Они вставали в хвост очереди, а Нилин занимал стол, хотя заранее занимать столы строго воспрещалось. Когда как-то раз они подошли с подносами, Видонова увидела Аркадия, с которым Нилин вел для себя обычный, светский разговор:

– Аркадий, деньги есть? – чуть запинаясь, спрашивал он.

– Откуда? – улыбался Аркадий, – У меня идеи.

– Это ты брось. Если есть деньги и идей девать некуда, а их нет и у человека – одна идея: где достать деньги?

– Здравствуй, Видончик, – улыбнулся Аркадий, – дай я с тобою перед дорогой посижу.

Она давно не встречала Аркадия, но ежедневно с ним здоровалась, с его портретом в аллее передовиков.

– Куда, Аркадий?

– Ухожу, куда глаза глядят.

– А куда они глядят? Пойдем, я тебя провожу.

Они спустились к гардеробу.

– Ушла тематика, – поглядывал Аркадий на торопящийся поток спешащих пообедать и уже чинных отобедавших, – и появился шанс следом уйти. А то у нас здесь умник на умнике сидит, умники гайки крутят. Налицо переполнение.

– Уходишь. Жалко. Бросаешь меня?

– Айда со мной.

Как странно это. Она всегда считала КИС временным.

– Так как?

– Не знаю. Я подумаю.

– А знаешь, что читал нам тогда Иркин? – неожиданно спросил Аркадий.

Наверное, он хотел переменить разговор.

– Не знаю. Нет, – покачала она головой: мол, какая разница?

– Он нам тогда о Наполеоне читал.

Мелькали дни, не оставляя впечатлений, и только меняющийся город напоминал о том, что время шло. То был он сырым и скользким от запоздавшего дождя, то плавил каменным теплом кристаллы робкого снега, то всё – от крыш до булыжников – покрывала блестящая лаковая корка, то становился сухим и вновь его заливала вода.

Она уходила на работу и возвращалась домой при свете уличных фонарей.

Потом выпал обильный снег. Машины протирали в рыжем месиве снега черные полосы и отовсюду разносилось равномерное чавканье. Словно кто-то огромный и неопрятный громко ел, отправляя звуки в разные стороны. Поднимался туман и фонари, сверкавшие ярко вблизи, чуть-чуть виднелись в дали шоссе.

Теперь она часто видела СП. И он казался совсем иным и пару раз выручил их, когда других понесло вразнос, защитил, сказал:

– Спокойно работайте.

И прогнал всех мешающих, не обращая внимания на чины.

Потом пришла настоящая зима с непреходящими морозами. На стеклах цехов появились белые еловые лапы и скоропись арабских букв, а по ночам вся наружная стеклянная стенка сверкала переливами ледяных огней.

СП появлялся внезапно: утром, вечером. Уговорил их работать в предпраздничные дни и даже на Новый год. Последний раз она видела, как он сидел с испытателями, был весел, рассказал к месту анекдот, спросил.

– Успеем со вторым комплектом?

И бригадир ответил, вставая:

– Надо успеть.

Потом она как-то его не видела. Поговаривали, что он в больнице, ничего особенного, но она не поверила. Об СП всегда ходила масса легенд. Закончили со вторым комплектом лунной станции и стало чуть легче.

С утра она сбегала к проектантам. В огромной комнате сидели ровно подстриженные мальчики. Они писали, рисовали, чертили, беседовали с приглашенными. Время от времени в комнату входил шеф. Он проходил не спеша, задумчиво, словно директор большого магазина расхаживал среди вежливых продавцов. И чувствуя его взгляд, мальчики внезапно входили в раж и отчаянно спорили, а то напускали вдруг на себя недоступно важный вид, и тогда всем становилось ясно, как основополагающи их дела и как они этим заняты. Но ей были вовсе ни к чему эти фокусы: она из КИСа. Вне очереди подписала документ и отчитала их ещё, услышав походя о её теоретиках: «У них с ориентацией – чёрте-что».