Читать книгу "Власть - монополия на насилие - Олег Кашин"

Молодой прокурор Александр Никифоров, раз сто за процесс повторивший ключевые фразы о чувствах верующих и о том, что девушки «вызывающе перемещались», часто краснел, когда бубнил свой текст обвинительного заключения, часто брал на себя обязанности пристава, запрещая людям в зале смеяться, «потому что мы не в цирке», и, кажется, вообще переживал больше всех участников процесса.

И теперь все эти люди, стоя друг напротив друга, слушали Марину Сырову, которая, не меняя выражения лица, произносила процитированные уже всеми информагентствами строчки «Поп сосет у прокурора» и не менее жуткие слова по поводу психического расстройства у подсудимых, выражающегося в активной жизненной позиции. «Суд полагает, что восстановление социальной справедливости возможно только при назначении реального наказания с реальным лишением свободы и исправления подсудимых», — с такой интонацией, словно она сожалеет, судья Сырова дочитала приговор и сказала, что присуждает каждой из троих подсудимых два года колонии. Прокурор Никифоров просил три.

Девушки в аквариуме встретили решение судьи явно заранее запланированным дружным смехом. За неполные полгода, проведенные за решеткой, они превратились в самых знаменитых заключенных и, скорее всего, в самых знаменитых музыкантов в мире, и они об этом, конечно, знали. Они знали о Мадонне, вышедшей на сцену в балаклаве и с надписью «Pussy Riot» на голой спине, о Поле Маккартни, передавшем им привет накануне приговора, и еще о десятках самых знаменитых героев мирового шоу-бизнеса, каждый из которых высказался по поводу группы примерно одинаковым образом. Их фотографию на первой полосе хотя бы раз напечатала каждая уважающая себя мировая газета, но самой впечатляющей была карикатура в немецкой «Берлинер цайтунг» — она иллюстрировала не имеющую никакого отношения к этому суду и к России статью об экономических проблемах Евросоюза, и на картинке была нарисована Ангела Меркель в розовой балаклаве и с электрогитарой. Выплясывая в интерьере православного храма, госпожа федеральный канцлер о чем-то просила по-немецки Богородицу. Пояснений не было, все и так ясно, образ стопроцентно узнаваемый. Искусствоведы поправят, но было ли что-то подобное со времен Малевича и Родченко?

Сказать, что процесс закончился, конечно, нельзя. Будут кассации, будут акции протеста, будут даже наверняка новые песни — очередная, «Путин зажигает костры революции», появилась в день приговора на сайте британской газеты The Guardian, а для тех, у кого не было Интернета (в зале суда и около почти не работала сотовая связь), сторонники группы с балкона дома напротив включили песню на полную громкость, в зале было слышно, и разбрасывали диски с этой записью. Наверняка нас еще ждет много подобных вещей.

И, если смотреть в упор на то, как поддерживают Pussy Riot за границей и в России, может сложиться впечатление, что этот процесс, конечно, многое изменил в российском обществе, что оно не будет больше прежним, и так далее. Но это если смотреть в упор и если не замечать, что по итогам процесса российская власть в лице и судьи Сыровой, и президента Путина успешно примерила на себя образ главного защитника православия, противостоящего зловещей загранице со всеми ее мадоннами и полами маккартни, а политическая сила, которую условно можно назвать Болотной площадью, переформатировалась из «рассерженных горожан» в защитницу Pussy Riot, которые по определению (феминистки, панки, ЛГБТ-активистки, атеистки) еще долго не смогут стать героями для большинства россиян.

Зато это был красивый, драматичный, захватывающий процесс. Превзойти его будет невозможно, ни одна другая история про противостояние власти и оппозиции не будет настолько увлекательной. На фоне этого процесса начинающийся суд над рядовыми участниками митинга 6 мая на Болотной будет скучным и неинтересным.

10 августа 2012. В четверг из СИЗО под подписку о невыезде освободили двух арестованных по делу о беспорядках на Болотной площади — националиста Рихарда Соболева и директора турфирмы Олега Архипенкова. Под арестом остается 12 человек. Спецкор ИД «Коммерсантъ» Олег Кашин считает, что эти люди — все, что осталось от «рассерженных горожан», которые зимой казались новым политическим классом.

Освобождение Соболева и Архипенкова, пусть всего лишь под подписку о невыезде — это маленькое торжество справедливости. Про обоих было известно, что 6 мая на Болотной их не было, и что они делали в СИЗО почти три месяца — непонятно. Полтора месяца назад такая же история была с еще одним арестованным по тому же делу Александром Каминским, которого тоже не было на Болотной и которого тоже в конце концов отпустили под подписку. При этом ни с кого из троих обвинение не снято, они просто под подпиской, но на остальном фоне это действительно выглядит торжеством справедливости. «Ни за что десять лет дают, а у тебя восемь».

«Болотное дело» — оно, к сожалению, какое-то совсем не медийное, в отличие от того же дела Pussy Riot. Двенадцать человек остаются в тюрьме, еще пятеро — под следствием, список этих людей составлен так, будто над ним работал какой-то социолог. Там есть безработные, студенты, активисты, один культурист, один ученый-химик (плюс еще один бывший ученый-химик находится под подпиской) — это именно набор очень разных людей из разных социальных групп. Общее у них только одно: все они были или могли быть 6 мая на Болотной площади.

О том, кто виноват в беспорядках 6 мая, спорить, я думаю, будут еще дольше, чем о том, кто отдавал приказы в грузинской войне. Но есть и более простой вопрос, чем «кто виноват?» — «кому выгодно?». И вот я хочу спросить, кому оказались выгодны столкновения на Болотной?

У каждого серьезного события есть какой-то результат. Результат событий 6 мая — уголовное дело, квартиры для омоновцев, 12 заключенных и еще пятеро подследственных. Я ничего не забыл? Кажется, ничего. Кроме того, что праздничная атмосфера митингов на Болотной площади и проспекте Сахарова в декабре выглядит сегодня воспоминанием из какой-то позапрошлой жизни.

В декабре многим казалось, что общество изменилось, и по-старому уже никогда не будет, и власть будет обязана считаться с «рассерженными горожанами», которые заявили о себе как о серьезной политической силе. Теперь от рассерженных горожан осталось только 12 заключенных — лет пять-семь назад такая цифра была стандартной для радикалов из оппозиции, которых регулярно сажали при равнодушии всех остальных.

«Болотное дело» можно считать символом того, что власти по-прежнему достаточно того набора инструментов, который у нее всегда был — ОМОН, следствие и суд, — чтобы в стране не менялось вообще ничего.

8 августа 2012. Сторона обвинения в процессе над участницами группы Pussy Riot потребовала дать каждой подсудимой по три года колонии общего режима.

Теперь осталось только дождаться приговора. Спецкор ИД «Коммерсантъ» Олег Кашин не знает, что решит судья, но уверен, что этот процесс лучше всего характеризует время, в которое мы живем.

Последние несколько дней я провожу в Хамовническом суде и сегодня тоже пойду. Мои впечатления об этом процессе до обидного неоригинальны, да вы и сами наверняка уже слышали — про ссылки на Трулльский собор, про знаменитого ротвейлера, которого в первый день стошнило на порог зала суда, а потом он четыре дня подряд пугал своим лаем адвоката Волкову, у которой к тому же аллергия на собак. Сторона обвинения — она как будто из плохого кино, или даже не из плохого. Есть известная история про вырезанную цензурой из фильма «Бриллиантовая рука» реплику Нонны Мордюковой — «Не удивлюсь, если ваш муж тайно посещает синагогу»; в конечном варианте «синагогу» заменили на «любовницу». А в Хамовническом суде цензуры нет, поэтому адвокат потерпевшей стороны Лариса Октябристовна Павлова почти дословно повторила эту реплику — мол, если девушек отпустят, то они выступят в мечети, «а может, даже в синагоге». В предыдущие дни прокурор Никифоров просил журналистов не смеяться в зале, потому что это не цирк, и за смех даже удаляли из зала, но теперь никого не удаляют, потому что никто не смеется, привыкли.