Читать книгу "Талисман отчаянных - Жюльетта Бенцони"

Оставалось второе. Но Франция так велика. А если прибавить еще и Швейцарию, которая сразу приходила на ум, и Австрию, откуда был родом предполагаемый похититель, и Бельгию, где он часто бывал, и Голландию. Да и вообще всю Европу… Предъявленные требования были невероятными, если не сказать, безумными, значит, и самые невероятные предположения тоже могли оказаться реальностью…

Между тем Мари-Анжелин дю План-Крепен была не только жива и здорова, но и находилась совсем не так далеко, как предполагали ее близкие. Однако сама она об этом не подозревала.

Она покинула Париж, взяв с собой драгоценное письмо, написанное человеком, которого безумно полюбила, и великолепный рубин, похитив его у Альдо. В сумочке еще лежал билет на поезд в первый класс, заказанный для нее на имя госпожи Видаль, что вызвало у Мари-Анжелин невольную улыбку. Она ни о чем не раздумывала, не рассуждала и чувствовала только всепоглощающий восторг: «Он» наконец-то в ней нуждается. «Он» наконец-то сожалеет, что был так суров. «Он» наконец-то зовет ее на помощь, прося прощения за то, что вынуждает ее разделить с ним опасность, но не сомневаясь, что она найдет возможность находиться рядом с ним. Большего счастья Мари-Анжелин представить себе не могла. Она будет рядом с тем, кого называла про себя «своим возлюбленным господином».

Охваченная эйфорией, План-Крепен совершенно спокойно забрала у Альдо рубин, не чувствуя ни малейших угрызений совести. Да и с какой стати они могли возникнуть, если Альдо собирался его подарить Морицу Кледерману, своему несметно богатому тестю? Наоборот, она была горда совершенным подвигом: ей удалось проникнуть в комнату Альдо и достать рубин из бумажника так тихо, что он не пошевелил ни единой ресничкой. Она побывала и на шестичасовой мессе в соборе Святого Августина и попросила Господа благословить ее. Главным для нее было то, что она наконец-то будет рядом с тем, кого полюбила, о чем втайне только и мечтала. И если их обоих ожидала смерть, она была к ней готова и даже считала лучшим исходом.

На мессе она сидела в глубине церкви, а не вместе со своими приятельницами, с которыми обычно встречалась поутру, и ушла раньше, чем священник провозгласил: «Ita messa est!»[13] и прежде, чем Эжени Генон, кухарка принцессы Дамиани, чрезмерно удивилась и даже была задета поведением Мари-Анжелин. План-Крепен обошлась без обычных утренних разговоров, вышла из церкви, остановила первое попавшееся такси и отправилась на Восточный вокзал, как было указано в ее билете, который прислали ей по почте десять дней назад.

Про себя она радовалась, что едет не в Понтарлье, а в Безансон, город-крепость, столицу Франш-Конте, где несравненно больше жителей, чем в маленьком горном городке и где гораздо легче затеряться. Если ее будут искать, несмотря на ее предупреждение – а внутренний голос ей подсказывал, что так оно и будет, – то будут искать совсем в другой стороне.

В письме было сказано, что на вокзале у выхода ее будет ждать надежный человек, которому она может довериться. Так оно и было. Как только ей прокомпостировали билет – разумеется, билет был только в одну сторону, как к ней подошла пожилая женщина в черном, как обычно одеваются в провинции, и взяла ее под руку.

– Вы везете то, о чем вас просили? – спросила женщина.

– Конечно!

– Вот и хорошо.

Женщина провела ее через суетливую привокзальную площадь к стоящему в стороне небольшому серому автомобилю, за рулем которого их ждал шофер. Путешественнице трудно было рассмотреть его лицо из-за обильной растительности. Борода, усы, густые брови, волосы и надвинутая на глаза каскетка. Выделялся разве что только нос. Шофер сидел, положив руки на руль, и даже не повернул головы, когда женщина открыла дверцу, помогла сесть своей спутнице и сказала:

– Можем ехать.

Шофер кивнул, зажег фары и включил мотор. Хмурый день клонился к вечеру, сгущались сумерки. Мари-Анжелин, на которую тут же надели темные очки, сидела на заднем сиденье салона с задвинутыми шторами, так что практически ничего не видела. Она попробовала снять их, спросила:

– К чему такие предосторожности? Я все равно не знаю здешних мест.

– Зная, откуда мы уехали, вы и так знаете слишком много, – ответила женщина. – К тому же на дороге много указателей.

План-Крепен хотела спросить, далеко ли они едут, но вовремя удержалась. Все равно она не получила бы ответа и поэтому предпочла смиренно путешествовать в темноте. Будучи по натуре оптимисткой, она даже в этих предосторожностях отыскала положительную сторону. Если так не хотят, чтобы она узнала дорогу, значит, она должна остаться живой после того, как выполнит свою миссию. А ведь исход остается под вопросом. Завладев третьим рубином, владелец двух остальных вовсе не будет заинтересован оставлять ее в живых. Или он надеется получить выкуп у ее родственников, известных богатством и коллекцией исторических драгоценностей? А Гуго, в каком положении он?

Пока Мари-Анжелин ехала в поезде, она только и думала о соперничестве отца и сына из-за молоденькой Мари де Режий, но теперь, добравшись до места, постаралась отвлечься от неприятных мыслей и надеялась использовать любую возможность, чтобы задержаться в этих краях как можно дольше. Почему-то ей казалось, что Господь Бог услышит все ее молитвы.

Сейчас все ее помыслы касались самых земных вещей: она страшно проголодалась и очень хотела пить. В поезде, на котором она ехала, по каким-то причинам не было вагона-ресторана. А короткий визит в туалет в поезде открыл ей, что вода из-под крана на железной дороге имеет отвратительный вкус. Прибыв в Безансон, Мари-Анжелин тешила себя надеждой, что в привокзальном буфете выпьет кофе с круассаном, но не решилась. Ожидающие ее люди могли оказаться нетерпеливыми, и это привело бы к самым нежелательным последствиям.

Теперь она покорно терпела выпавшие на ее долю тяготы, решив, что если эти люди решили сделать ее заложницей, то рано или поздно они ее накормят.

В темных очках она словно бы ослепла и решила закрыть глаза, но потом подумала, что дремать нельзя, что она должна быть постоянно начеку. И в первую очередь ей все-таки следует сообразить, в какую сторону они едут. Но везли ее не простодушные малыши. Отправившись с привокзальной площади и проехав по небольшой улице, шофер три или четыре раз объехал по кругу еще одну площадь и только потом свернул в нужном направлении. Бедная пассажирка была обречена на слепоту как в прямом, так и в переносном смысле.

Автомобиль мчался то в гору, то под гору, следуя капризам дороги, примерно часа два, в чем План-Крепен убедилась, когда сумела посмотреть на часы. Автомобиль остановился, и она вышла, оказавшись на земле, поросшей травой. Женщина взяла ее под руку с одной стороны, шофер с другой.

– Мы приехали, – сообщила женщина. – Мы проводим вас в вашу комнату, где вы сможете отдохнуть.

– Я не устала, я проголодалась и очень хочу пить.

– Разумеется, вас ждет ужин. Пойдемте.

И они по двум выщербленным ступенькам поднялись к двери и вошли в помещение, замощенное вначале плиткой, а дальше соломенными матами. Смолистая свежесть, которой, как видно, веяло от близкого елового бора, и которую с таким удовольствием вдыхала «гостья», сменилась теперь запахом капустного супа. Но «гостья» обрадовалась и ему: она была так голодна, что могла бы, заворчав, отнять кость у собаки.