Читать книгу "Сеул, зима 1964 года - Ким Сын Ок"

Он, не торопясь, выходит за ворота университета. Там стоят несколько таких же, как и он, бездельников и о чём-то шумно переговариваются. Уставившись вниз, К шагает вдоль ручья, что бежит напротив университета. Воды в нём — совсем на дне, да и та грязная. Разбухший трупик крысы, перекатываясь по воде, то плывёт, то замирает. Кажется, он хочет, чтобы вода увлекла его за собой. Однако зацепляется за деревянную корягу и крутится на одном месте. К оглядывает дорогу. На глаза не попадается ни одного камешка. Ого, вот это да! И хотя в том, что ни на асфальтовой дороге для машин, ни на мощёном булыжниками тротуаре не видно ни одного камня, нет ничего противоестественного, в то же самое время этот факт немного настораживает. К отводит взгляд от крысиного трупа.

Рябой пьёт соджу, но как только К входит в лавку, он поспешно сгребает со стола маленький шкалик со стаканом и прячет их в ящик стола.

— Давненько не заходил. Что-то в желудке колом встало, вот и хватил рюмочку, ты, может, тоже будешь? — осклабившись, рябой опять открывает ящик стола.

— Я не пью, — отвечает К, мельком оглядывая корешки книг. Книжка, которую он приметил в прошлый раз, на месте. Однако ж хозяин сидит слишком близко. Первым делом надо перенести её и поставить подальше от глаз рябого. Для начала К вытаскивает первую попавшуюся книгу и усаживается на стул, что стоит рядом со столом хозяина; перелистывая страницы, заводит разговор с рябым:

— А вы, оказывается, любите выпить! Никогда бы не подумал!

Вот чёрт, и надо же было попасться книжке из отрасли, в которой я почти ничего не смыслю. «…Это было принято римскими правоведами, внедрено святыми отцами христианской церкви и воссоздано Фомой Аквинским…» Рябой, кажется, что-то сказал, а я прослушал.

— Что вы сказали? — переспрашивает К.

— Я говорю, что тоже не любитель выпить.

Похоже, хозяин раздражён. Бурчит себе что-то под нос, усыпанный многочисленными оспинами.

Ну же, рябой! Прогавкай что-нибудь! Делать нечего — К продолжает перелистывать страницы. Нужно всего лишь потянуть время. «…Пролетариат, если вспомнить великое изречение Тойнби[39], хоть и существует в обществе, которым управляет, но сам этому обществу не принадлежит. И тот вакуум…»

— Ладно, читай себе… Если вспомнишь что интересное, рассказывай…

По-видимому, рябому скучно.

— Было бы что интересное… — пытаясь придумать что-нибудь стоящее, отвечает К.

— Слушай, студент! Вот, закончишь ты свой географический и что делать будешь?

— Работать пойду.

— И куда же? В школе учительствовать, что ли, будешь?

— Почему? Можно и в институте преподавать…

— Значит, тоже будешь скучать… — переживает за К рябой. Как же отвратительно его сочувствие!

— Эй, погляди-ка туда! — кричит рябой, спеша к выходу. Мимо лавки проезжает колонна двухместных велосипедов. Одетые нарядно парни и девушки. Похоже, субботний кружок велосипедистов. В это время К ставит на место книгу, что держал в руках и вытаскивает ту, что приглядел раньше. Вместе с ней он подходит к рябому и встаёт рядом.

— Эх, и у меня тоже было когда-то такое время хе-хе… — привирает рябой. — Человеку только бы пожить хорошо!

Ух, ты, точно подмечено! Велосипедисты доехали до конца улицы и скрылись за углом. Наблюдавшие за ними зеваки снова принялись за свои дела. На мгновение вспыхнувшая всеми цветами улица снова потускнела. Хозяин возвращается на своё место. Он уж было собирается сесть на стул, но вдруг останавливается и, нерешительно оглядываясь на К, прикладывается щекой к щёлке дверцы, что ведёт внутрь. К делает вид, что ничего не замечает, стоя у входа, он открывает книжку. Рябой возвращается к столу и садится. К усиленно изображает, что перелистывает книгу, для чего обильно смачивает кончик пальца. Бумага в книге, слава тебе Господи, бамбуковая, тонкая… К проводит слюнявым пальцем в тех местах, где будет вырывать странички. Как всегда в таких случаях, руки слегка дрожат, а мочки ушей начинают гореть.

— Студент! — зовёт старик. К резко вскидывает голову и глядит на него. Рябой с мерзким выражением лица заговорщицки улыбается. Сердце изо всех сил колотится.

— Что такое?

— Слушай, студент! Ты тоже в публичный дом захаживаешь?

Фу ты, пронесло… К Усмехается. Старикашка опять принялся за своё…

— Было дело, как-то раз пошёл вслед за приятелем.

— Да врёшь! Неужто всего один раз?!

— Можете не верить, воля ваша, но это правда. Да как назло, попалась прыщавая деваха… Всю ночь напролёт только и делал, что угри ей выдавливал, а на рассвете еле ноги унёс. А чтобы не обидеть друга, который заплатил за меня, соврал, что поразвлёкся на славу… Ну и намучился я тогда…

— А чего прыщи-то давил?

— А что было делать, если она меня заставляла, орала, да так сердито! Я такую страшную фурию впервые видел…

Пока рябой смеётся, К одним духом вырывает страницы в том месте, где наслюнил.

— И после этого больше не удалось сходить?

— Не то что не удалось, как-то и не хотелось больше. Да, к тому же, если есть деньги ходить по таким местам, лучше уж мяса купить да наесться от души.

У К снова появляется возможность вырвать ещё одну страничку.

— А студент-то у нас, оказывается, не такой как все… Я вот знаю одну девицу, так среди её визитёров есть один — похожий на тебя студент, который раз в неделю обязательно приходит. Однако ж, ходит этот молодчик к той проститутке за тем, ну, это просто смех, она сама рассказывала мне… короче говоря, он приходит к ней за этим самым…

Слушая болтовню старика, К зажимает в кулаке пять-шесть страничек и потихонечку их выдирает. Ну, давай же, рябой, погавкай ещё!

— …У того молодчика, видно, есть девушка. Но она, судя по всему, строит из себя недотрогу. Ему же невтерпёж… но он-таки не хочет порочить невинность возлюбленной… хо-хо-хо… Вот поэтому-то перед тем, как встретиться с ней, он обязательно приходит к моей знакомой, — не договорив, старик не утерпел и опять расхохотался.

Ух, всё, вырвал. Спасибо тебе, рябой!

— Уж если так любишь, то разве нельзя чуть-чуть потерпеть? — спрашивает К, прикидывая в уме, как бы упрятать в сумку вырванные странички.

— Да как же тут удержишься?

— Если уж так трудно терпеть, то почему бы не взять да и признаться во всём любимой и поговорить начистоту?

— Милости прошу! — встаёт рябой с места. Две девочки-старшеклассницы оглядывают с порога книжные полки. Будто бы уступая им дорогу, К проходит вперёд, где до этого оставил свою сумку.

— Заходите, не стесняйтесь! — участливо зазывает хозяин. Но девчонки, похоже, испугавшись обезображенного лица рябого, обращаются в бегство.