Читать книгу "Ритуал прощения врага - Инна Бачинская"

— Володя! — позвал мужчина. Тот не прореагировал. — Володечка! — позвал он громче.

— Сын не ответит, — сказала тихо Кира. — Он… нездоров.

Мужчина кивнул. Они снова помолчали.

— Нам пора, — сказала Плотникова нерешительно.

— Кира… а хотите мороженого? У входа в парк киоск. Хотите? И Володечке! Горло не заболит?

— Нет, он у меня закаленный. Но… наверное, не надо, нам пора.

— Эскимо с орехами будете? Сидите, я сейчас! — Он поднялся и поспешил по аллее к выходу из парка, где стоял синий киоск с петушками на коньке покатой крыши. Кира проводила его взглядом и осталась сидеть — нерешительная, озадаченная. Она вдруг поймала себя на мысли, что не хочет уходить. Ей казалось, что она угадала в чужом человеке мягкость, какой никогда не встречала в мужчинах. Игорек не считается — он ей вроде брата. Тут же она вспыхнула, вспомнив, как он поцеловал ее — в его поцелуе не было ничего братского. Но Игорь — это Игорь, она не воспринимает его как мужчину. После пяти лет супружества единственными чувствами, которые вызывал у нее противоположный пол, были опасение и неуверенность. И еще отвращение. Чужой человек опасения не вызывал, и она вдруг остро пожалела, что на ней черное платье — нужно было надеть белый костюм… Она вспомнила о смерти мужа и внезапно осознала, что ее черное монашеское платье вовсе не траур, а привычная одежда. Она все время в черном! А белый костюм, любимый, — юбка-клеш и жакет с большими перламутровыми пуговицами, ненадеванный уже несколько лет, сиротливо висящий в шкафу, — скорее всего, давно вышел из моды. Она вдруг уставилась с болезненным любопытством на двух молодых женщин, проходивших мимо. Они громко смеялись и были одеты… потрясающе красиво!

Кира почувствовала неловкость, даже стыд за свой монашеский вид, бледное ненакрашенное лицо… Ей пришло в голову, что она давно перестала смотреться в зеркало. Смерть Севочки, болезнь Володи… отношения с мужем — все это сделало ее жизнь беспросветной. Она смотрела вслед нарядным женщинам, и вдруг предчувствие перемен захлестнуло ее! Она осознала, что свободна! Свободна, независима и богата! Любимый белый костюм вышел из моды и остался в прошлом? Пока она отсутствовала, мода ушла вперед. Не беда! Она может себе позволить… два, три, десять таких костюмов! Завтра же! Сегодня! И никто никогда не посмеет сказать, что она уродина, непутевая, с дурной кровью! Никто больше не будет ее мучить! Никто не посмеет отнять у нее Володечку! Она почувствовала такой прилив счастья, что рассмеялась громко. Получалось, что смерть Коли была правильной! Мысль эта испугала ее — она даже оглянулась, не слышит ли кто, — но испугалась лишь на секунду. Дверь клетки распахнулась, и она нерешительно вышла на свет…

— Володечка, мы свободны! — сказала она сыну. — Слышишь, маленький? Мы свободны!

Она, улыбаясь, наблюдала за их новым знакомым, который спешил к ним по аллее — в руках он держал яркие упаковки мороженого. Он протянул ей одну, она кивнула благодарно, взяла. Он опустился на корточки рядом с малышом:

— Володечка, угощайся! — Развернул упаковку. Мальчик сидел, безучастный ко всему. На мужчину он даже не взглянул…

Они ели мороженное, подтаявшее, оно капало на рубашку мужчины, и он попытался стряхнуть его, но только размазал, и Кира невольно рассмеялась. Он посмотрел на нее и тоже рассмеялся. Давно ей не было так легко и беззаботно. Она предложила:

— Идемте, я застираю, мы живем недалеко.

— Ну, что вы, неудобно, — сказал он.

— Пятна останутся, жалко. У вас красивая рубашка.

Рубашка была самая обыкновенная, в сине-желтую клетку, но Кире хотелось сказать ему что-нибудь приятное.

— Правда? — Он, казалось, обрадовался, улыбнулся. — Я сам выбрал.

Они доели мороженое, и Кира поднялась. Мужчина взял на руки мальчика — она взглянула обеспокоенно, готовая броситься, отнять, защитить сына, но новый знакомый держал его так бережно, что она промолчала. Мальчик смотрел все так же безучастно. Они не торопясь пошли из парка. Она почувствовала, как отпускает напряжение, и даже осмелилась скользнуть краем глаза по магазинным витринам. Оказалось, там полно нарядных манекенов в красивой одежде, и Кира дала себе слово прийти сюда… завтра же! Она испытывала странное полузабытое чувство праздника и ожидания… как в детстве под Новый год, когда знаешь, что будет елка, Дед Мороз и подарки, и впереди еще много хорошего! Она бросала быстрые короткие взгляды на спутника, шагающего рядом, ощущая, как растут в ней любопытство и ожидание — спроси, чего — она затруднилась бы ответить. Ожидание хорошего! Плотников был здоровым амбалом с пудовыми кулаками, с налитыми кровью бешеными глазами: он впадал в ярость при малейших признаках неповиновения — как она боялась его в этом состоянии! В ней все замирало и сжималось… А этот — она снова бросила быстрый взгляд на спутника, — невысокий, худощавый, и голос у него мягкий, спокойный, неторопливый, ему около тридцати, прикинула она, он добрый — вон как бережно несет Володечку, а ведь говорят, что мужчины боятся детей…

Она впервые за долгое время почувствовала себя молодой и… интересной — ведь недаром он подошел тогда и сейчас тоже! Запомнил и подошел. Кире казалось, все смотрят на них и думают, что они — семья. Она невольно всматривалась в лица прохожих, готовая заметить осуждение и неприязнь, но на них никто не смотрел.

Они подошли к дому, мужчина взглянул нерешительно.

— Рубашка, — напомнила, улыбаясь, Кира, и он вошел за ней в дом.

В квартире, побагровев от неловкости, он стащил с себя сорочку и остался в синей футболке с короткими рукавами. Кира взяла рубашку и ушла в ванную, а он остался с мальчиком, таким же безучастным, как и всегда. Они оба сидели на ковре, Володечка по обыкновению возил туда-сюда красную машинку, гость задумчиво смотрел на него.

Кира появилась с рубашкой, приветливо кивнула и ушла на балкон.

— Минут через пятнадцать высохнет. Хотите чаю?

— А это удобно? — спросил он, и оба рассмеялись.

Они сидели на кухне по-домашнему, пили чай. Опасения Киры, что он спросит о семье, о муже постепенно растаяли — он ни о чем не спросил. Она вспомнила, что где-то есть ванильные сухарики, открыла дверцу буфета, а та возьми и повисни на одной петле. Гость вскочил, попросил инструменты, взялся починить. Кира наблюдала за ним с чувством странной умиленности, представляя себе, что это ее мужчина…

Через час примерно он, надев сухую рубашку, стал прощаться.

— Приходите к нам, — пригласила Кира, краснея.

— Приду. Обязательно. — Он протянул ей руку, и она подала в ответ свою.

После его ухода Кира подошла к большому зеркалу в спальне и стала рассматривать себя.

— Мне тридцать два года, — сказала она, серьезно глядя на свое отражение, представляя, что там не она, а чужая женщина. — У меня убили мужа, и я теперь вдова. Володечка нездоров. Мы с ним уедем в Германию. Я выстирала сорочку незнакомому мужчине. И… что мне теперь делать?