Читать книгу "Интимная жизнь моей тетушки - Мейвис Чик"

Я сказала Вирджинии, когда она позвонила, что мы с Френсисом сняли коттедж за городом, но не стала уточнять ни где, ни на какое время. Вирджиния, конечно, начала вынюхивать, что да как. С тем чтобы напроситься в гости. Но я, конечно, пресекла эти поползновения.

– Френсис очень устает, – сказала я ей. – Много работы. Ему необходим полноценный отдых. В конце концов, он уже не мальчик… все-таки пятьдесят восемь…

Поскольку Вирджинии уже исполнилось пятьдесят шесть и при нормальных отношениях моим словам недоставало тактичности, то, учитывая наши, я явно нарывалась на скандал.

Голос Вирджинии прибавил целую октаву.

– Мы не становимся дряхлыми стариками только потому, что нам переваливает за пятьдесят пять, знаешь ли. Когда дело касается чувств других людей, у меня складывается впечатление, Дилли, что ты витаешь в облаках, далеко оторвавшись от земли, и…

Френсис, который как раз вошел в комнату и которому я только что шепнула, прикрыв микрофон, что говорю с сестрой (о чем он и так догадался, видя, как вибрирует трубка от разрывающих ее децибелов), рассмеялся, когда я, прервав долгое молчание, вдруг сказала:

– Ладно, Вирджиния. Пока… – и положила трубку на рычаг. – Пусть позлится, – фыркнула я. – Иначе от нее не отвертишься, она обязательно приедет на несколько дней и испортит идиллию.

Глаза Френсиса засияли счастьем, и тут до меня дошло: он же считает себя действующим лицом упомянутой идиллии.

Вудлинч – идеальное место для летнего коттеджа. С одной стороны, до Бридпорта можно дойти пешком, с другой – ты уже не в городе, а в сельской местности. И теперь, когда мы ехали по знакомой петляющей дороге, думала ли я о своих детях, которые ездили вместе с нами посмотреть на хряка-чемпиона фермера Хоупа? Вспоминала, как жена фермера Хоупа угощала нас медом с собственной пасеки, как дочь фермера Хоупа, чуть старше Джона, строила ему глазки и всюду ходила за ним? Вспоминала, как мы собирали чернику, терн, как поднимались на холм и иногда завтракали на покатой вершине? Нет. Я думала лишь о сладострастии, которому буду предаваться в этом райском уголке. О том, какая прекрасная здесь природа и что она будет еще прекраснее оттого, чтобы мы будем любоваться ею вдвоем. А все семейные дела, все воспоминания прошлого уже ровным счетом ничего не значили.

Радость читалась на лице Френсиса, когда он остановил автомобиль около Кейри-Хаус.

– Улыбка не сходит с твоего лица, как только мы миновали Дорчестер. Я надеюсь, дом тебе понравится.

Иначе, естественно, и быть не могло. Я взбежала по ступеням на второй этаж. Увидела большую спальню и широкую, старую, из сосны, кровать. Собственно, ничего больше я не видела, потому что ничего другого мне и не требовалось. Я уселась на кровать, пару раз подпрыгнула. Френсис, поднявшись с чемоданами, сказал, что я слишком уж нетерпеливая и не могу дождаться, пока мы хотя бы выпьем по чашке чая.

– Ты как Мария, – он рассмеялся, – вернувшаяся в Англию с Биллом Оранским. Вся страна и английский трон так ее возбудили, что она только и делала, что ходила из комнаты в комнату и прыгала на кроватях дворца… – Он поставил чемоданы на пол и направился ко мне.

– Чай, – остановила его я. – Пока я распакую вещи.

Я осталась наверху раскладывать вещи по шкафам и комодам, пытаясь успокоиться, тогда как Френсис, тоже возбудившись, ходил по комнатам, открывал окна и звал меня, чтобы показать то, что ему особенно нравилось. Сад с западной стороны дома, яблони, качели на двоих с навесом, прелесть да и только. В гостиной камин и французские окна, выходящие в выложенный кирпичом внутренний дворик. Фантастика. Старая, добротная, со вкусом подобранная мебель. Великолепно. Мне-то было в высшей степени наплевать. Но вот большая ванная и ванна, достаточно просторная – я допустила ошибку, скрав об этом мужу, – для двоих, радовала. Он же так похотливо посмотрел на меня, что я бросилась вниз за еще одной чашкой чая. Неудивительно, что англичане так любят чай: с его помощью можно найти выход из многих ситуаций.

Мы согласились в том, что лучше дома просто не найти. Мы обнялись. Мы выпили чай, стоя бок о бок у двери во внутренний дворик, бедром к бедру, являя идеальный союз. Но, когда он спросил, не хочу ли я принять с ним ванну, я пролепетала что-то вроде: «Что? Прямо сейчас?» Вместо ванны мы пошли на прогулку, наблюдали, как солнце скрывается за горизонтом. А вернувшись домой, я достала из шкафа скраббл.

Если у Френсиса и были другие планы, он не подал виду, играл хорошо, так что мы отлично провели вечер. Мне пришла в голову мысль, что со временем мы с ним даже можем стать хорошими друзьями… Наверное, это самое жестокое, что можно сказать мужчине, с которым ты столько лет делила постель: «Я больше не хочу заниматься с тобой сексом, дорогой, но в бридже мы с тобой – потрясающая пара…» Моя сестра, должно быть, говорила правду: в отношении чувств других людей я давно уже оторвалась от реальности.

Когда пришло время ложиться в постель, я гениальным образом заснула, пока Френсис принимал душ. Я не обещала Мэттью, потому что не могла, что не буду заниматься сексом с мужем, но старалась приложить все силы, чтобы этого избежать. А задача эта не из легких, как бы комики ни прохаживались насчет женщин и их головных болей. Как женщинам удавалось многие месяцы избегать супружеских обязанностей, я просто представить себе не могу. Я чуть ли не вывернулась наизнанку, чтобы не уступить мужу в последние полмесяца, и прекрасно понимала: здесь мне от этого никуда не деться. Хотелось лишь оттянуть неизбежное. И я надеялась, что, приложив определенные усилия, смогу уклониться от, секса с Френсисом в первый уик-энд…

На следующее утро, в субботу, нас разбудил телефонный звонок Джулии. Она что-то намудрила с охранной сигнализацией и не могла ее отключить. Пока Френсис объяснял ей, что нужно сделать, я встала, оделась, сварила кофе и подогрела круассаны. Если он и чувствовал разочарование, то не сказал мне ни слова. В воздухе лишь повисло легкое напряжение, настолько легкое, что не заметить его не составило труда. Мы еще в пятницу решили, что утро посвятим прогулке по рынку Бридпорта. А это занятие можно было растянуть на достаточно продолжительное время. Как только мы вышли из дома, я предложила пойти на ленч в таверну «Бык». Так что при удаче после возвращения домой Френсис мог улечься спать.

Рынок действительно занял немало времени. Мы поздоровались со старым фермером Хоупом и его женой, которые узнали нас, а потом с дочерью Хоупа и ее мужем. Дочь уже выросла и, чувствовалось, отдавала должное бекону. Все-таки жили они на ферме, где когда-то вырастили хряка-чемпиона.

– Ах, – вздохнули мы на пару, попрощавшись с дочерью, – как же летит время.

Я купила Френсису старую кожаную коробочку, чтобы он мог хранить в ней запонки, потому что из двух букв, выдавленных на крышке, одна была «Ф». Вторая тоже была «Ф», а не «X», но я сказала, что это не важно. Подумав при этом: «Ничто не важно. Абсолютно ничто не важно!»

Он хотел купить мне маленький викторианский флакон для духов, но я внезапно рассердилась и заявила, что никакой мусор мне в доме не нужен. Мужчина за прилавком удивленно вскинул брови, и мы прошли мимо. Раздражение не имело к флакону, очень даже симпатичному, никакого отношения. Просто мне отчаянно хотелось купить что-нибудь Мэттью, а мой муж неотступно следовал за мной, словно тюремщик, зорко следя за каждым шагом и движением. В конце концов, я увидела две подставки для яиц, сделанные в форме курочки и петушка, и купила их. Во-первых, смешные, во-вторых, говорили за то, что яйца за завтраком из них должна есть пара.