Читать книгу "Эстафета с пистолетом - Алексей Макеев"

Увы, Измайлова не было дома. И вообще никого не было. Крячко не поленился проехаться в проектный отдел, где Измайлов реализовывал свой архитекторский талант, но получил там ответ, что Максим Юрьевич второй день здесь не появляется и телефон его молчит. Крячко не понравилась эта информация, и он тут же позвонил Селедцову, нагрузив того заботой выяснить местонахождение Измайлова. Как Денис Аркадьевич станет это делать, Крячко не интересовался.

Ехать домой к Кравчуку он не стал, предусмотрительно позвонил и услышал, что тот еще не вернулся с рыбалки. Заскрежетав челюстями, Крячко поехал к Субботину. Тот жил на окраине Приморского, домашнего телефона у него не было, а сотовый не отвечал, и Станислав заранее злился, опасаясь, что застанет лишь висячий замок на входной двери.

Однако все получилось не совсем так. Когда он подъехал к дому Субботина, то первым делом увидел не входную дверь, а встроенную в металлический забор калитку. Домик у соучредителя «Примстроя» не блистал показной роскошью, но построен был на совесть. Красный кирпич в сочетании с белым составлял аккуратный геометрический рисунок на стенах. Строгие, четкие линии, никаких финтифлюшек, башенок, колонн и прочих бесполезных, по мнению Крячко, архитектурных излишеств. Это был в прямом смысле дом — то есть полностью пригодное для жилья, удобное и надежное строение.

Станислав вышел из машины и направился к калитке. Снаружи нее действительно предполагался висячий замок, но сейчас он отсутствовал. А изнутри калитка запиралась на длинный засов, который сейчас был открыт. Крячко осталось лишь потянуть калитку на себя, и он оказался во дворе.

Здесь росли фруктовые деревья, земля вокруг них была заботливо прорыхлена. Аккуратные ровные дорожки, одна из которых вела прямо к высокому крыльцу.

Стас поднялся по ступенькам и надавил кнопку звонка. Никто не отзывался. Он позвонил еще несколько раз, будучи уверенным, что хозяин дома. На это указывала незапертая калитка. Судя по образцовому порядку, который царил на участке, столь рачительный хозяин не допустил бы подобной безалаберности. Следовательно, он здесь.

Но ему так никто и не открыл. Тогда Стас спустился с крыльца, обошел дом и остановился у его торцевой части. Там приподнялся на цыпочки, пытаясь заглянуть в окно, которое располагалось достаточно высоко от земли и было открыто.

Он увидел просторную квадратную кухню. Возле окна стоял стол, на нем — большая кружка, наполненная, судя по всему, чаем, а рядом на тарелке лежала наполовину съеденная яичница. Слышались негромкие звуки, и Крячко понял, что они доносятся из радиоприемника, который, по всей видимости, находился в соседней комнате.

Крячко дотянулся до чашки с чаем и потрогал ее. Она была едва теплой. И все это, в совокупности с недоеденным завтраком, ему совсем не понравилось…

Он прикинул ситуацию. Окно закрывала москитная сетка, которую очень легко было убрать изнутри за специальные крепления. Но и снаружи это было не так уж сложно. Стас несколько раз с силой ударил по сетке, выбив ее. Сетка с легким стуком упала на кухонный пол. Никто не появился из соседней комнаты с возмущенными криками, и он крепко ухватился руками за подоконник. Опершись об него, подтянул свое крепкое туловище и лег животом на подоконник. Сделав еще один рывок, полковник спрыгнул на пол, очутившись в кухне, которую хозяин спешно покинул по какой-то причине.

Крячко вошел в соседнюю комнату и сразу понял эту причину… В центре ее на полу лежал человек. Он лежал в неестественной позе, в какой часто застывают покойники. Станислав быстро шагнул к нему, пощупал пульс, проверил зрачки и, не будучи медиком, понял, что человек мертв. Судя по тому, что тело его не было холодным, смерть наступила не так давно. Человек лежал на спине, а на груди его расплылось кровавое пятно вокруг пулевого отверстия.

Стас разогнулся, досадуя, что позвонил в дверь, тем самым, возможно, уничтожив отпечатки пальцев того, кто приходил к Субботину последним.

Достав телефон, он набрал номер Селедцова.

— Срочно группу на Князевскую. Здесь труп. Я дождусь, да.

Из приемника лилась веселая музыка, а врывавшийся в окно утренний ветерок словно в такт шевелил волосы на голове убитого, который уже ничего не слышал и ничему не мог радоваться. Крячко подавил вздох и вышел на улицу, чтобы не наблюдать этой трагикомической картины.

Остановившись возле калитки, он посмотрел на дорогу. На ней виднелись следы мотоциклетных шин, идущие мимо дома Субботина.

Оперативная группа подъехала на удивление быстро, возглавлял ее Денис Селедцов. Он первым вошел в дом, бегло осмотрел тело и кивнул экспертам, которые принялись за дело, а сам вернулся к Крячко. Они отошли в сторону, и Стас изложил ему обстоятельства. Селедцов хмурился и кусал губы.

— Не нравится мне все это! — заявил он.

— Ценное замечание, — буркнул Крячко.

Ему все это нравилось еще меньше. Труп Субботина свидетельствовал о том, что он, скорее всего, что-то знал, потому его и убили. А это «что-то» вполне мог узнать и Лев Гуров, который… Который был сейчас непонятно где. И в свете этого убийство Субботина выглядело для Крячко совсем пессимистично…

— Убийство, товарищ майор, — доложил Селедцову вышедший из дома эксперт.

— Да я как-то догадался! — сердито огрызнулся тот. — На моей памяти что-то нет самоубийств, совершенных непонятно из чего! А строить фантастические версии, что оружие забрал кто-то, после того как человек выстрелил в себя, мне совсем не хочется!

Крячко собирался спросить, есть ли какие-то сведения по Саркисову и остальным соучредителям, но в это время зазвонил его сотовый телефон. Он достал его и увидел незнакомый номер, состоявший из непривычного набора цифр, нехарактерных для столичного региона. Подумав, что это кто-то из местных, Крячко ответил.

— Станислав? — услышал он голос, который в отличие от номера был ему знаком отлично.

— Лева… — растерянно произнес Крячко и тут же заорал от души: — Лева, ты где, твою мать!

Витиеватая череда из ругательств, последовавшая за этой фразой, никогда еще не произносилась Крячко со столь радостным чувством.

Он не видел обращенного в его сторону удивленного и одновременно взволнованного взгляда Селедцова, поскольку был слишком поглощен охватившими его эмоциями.

Глава 7

Гуров, в отчаянии вслушиваясь в звук приближающегося поезда, попытался согнуть ноги и подтянуть их к животу, но не почувствовал их. Напрягаясь изо всех сил, он стал двигать корпусом, пытаясь хотя бы откатиться в сторону. Приближение поезда, сопровождавшееся усиливающимся стуком шпал и гудением рельсов, придавало ему сил. Раздался протяжный гудок, и Гуров понял, что поезд приближается. В отчаянии он вскрикнул, лихорадочно пытаясь сдвинуть с места свое задеревеневшее тело, превратившееся в недвижимую колоду.

Наконец ему удалось немного сдвинуться, но дальше начиналось еще более сложное: тело застряло, прижатое к рельсу, и ему нужно было приподняться, чтобы перекинуть его. Ничего не получалось. Получилось лишь забросить деревянные ноги на рельсы, но вот подтянуться и перевалиться через них самому — уже нет. Силы уходили, алкоголь, растекшийся по венам, пропитавший весь его организм, делал из полковника бесформенную биомассу. Он лежал на спине, глядя в ночное южное небо, и мыслей в его голове не было. Даже страх притупился под воздействием, видимо, того же алкоголя.