Читать книгу "Сладкая ночка - Екатерина Черкасова"

Из ее слов стало ясно, что этот вопрос больше не подлежит обсуждению. Но я обязана была что-то придумать. Я чувствовала себя виноватой в том, что Кира угодила в эту историю.

Вечером меня под конвоем приводили в палатку, вернее, я приползала и падала на старое одеяло, не в силах двигаться, говорить, есть. Тело ломило и болело, словно меня каждый день пропускали через гигантские жернова. Я охала и стонала, а Ясмина только посмеивалась, ведь она прекрасно знала, что это такое.

— Ладно, не преувеличивай, все не так уж страшно, — уговаривала она меня. — Я видела и хуже. Ты проходишь курс для начинающих. Это полная ерунда. Неясно только, зачем они тебя готовят, ведь любая из Пантер считала бы за честь…

— Ой, ну какая честь! — раздраженно перебила я. — Меня вынудили, моя лучшая подруга у них в заложниках! И уж не приходится сомневаться, что они ее убьют, если я сделаю что-нибудь не так.

— Так кто же ты, что именно от тебя они потребовали?

Я вздохнула и поколебалась. Кажется, скрывать что-либо уже не имело смысла.

— Поверь, Ясмина, если бы еще недавно кто-нибудь сказал мне, что я попаду в такой переплет, я бы рассмеялась ему в лицо. Я русская, ну, не совсем русская, из России. Мое имя — Лейла, но друзья зовут меня Лилей, так привычнее.

— Русская?! Как Ваня? Но ты вовсе не похожа… И ты можешь с ним разговаривать? Ах, какая счастливая! И ты научишь меня говорить по-русски? Я так хотела бы сказать ему на его языке: «Я люблю тебя! Я твоя!» — Внезапно Ясмина погрустнела и добавила: — Только я больше никогда его не увижу и никогда ему этого не скажу…

Я погладила девушку по волосам, ну чем я могла ее утешить?..

— Я ученый-египтолог, — продолжала я, — расшифровываю древние тексты, занимаюсь историей Среднего Царства. Знаешь, что это?

Потрясенная Ясмина покачала головой:

— Ну, конечно, древняя история ни к чему суперохранникам и боевикам. Словом, как ты понимаешь, я не имею никакого отношения к заговорам, террористам, политике вообще в любом виде.

Ясмина в полутьме только сверкала глазами, ожидая продолжения.

— В Египте со мной случилась очень странная история. Погиб человек, которого я любила, — я не стала останавливаться на этом подробнее, чтобы сосредоточиться на фактах. Мысли об Абдул Азизе разрывали мне сердце. — Ко мне в руки попала вещь, представлявшая большую ценность для определенных сил, ну, ты понимаешь.

— Для врагов Лидера? — с замиранием спросила Ясмина.

— Можно сказать и так. Я не поняла тогда, что это. Но со мной стали происходить разные неприятные вещи. Потом я поехала в Лондон на конференцию, и вот с тех пор начался совершенный кошмар…

— Лондон, гнездо врагов! — злобно выкрикнула Ясмина. Наверное, ей все-таки здорово промыли мозги.

— Ну да… — я не стала ей перечить, все равно невозможно разрушить то, что вколачивалось годами. Просто эта девочка видела только то, что ей хотели показать, и слышала только одну сторону. — Мне пришлось приехать в Триполи под чужим именем, а потом меня обвинили в убийстве и посадили в тюрьму. Выхода не было.

— А ты действительно убивала? — с любопытством спросила Ясмина. В ее словах не звучало ноток ужаса, который испытал бы в подобной ситуации любой человек. Она спрашивала как специалист, интересующийся, способен ли собеседник выполнять такую работу.

— Нет, конечно! Меня подставили, чтобы не было другого пути, чтобы я была счастлива уже тем, что нахожусь здесь, а не в полицейских застенках! А теперь они хотят, чтобы я убила одного человека в Лондоне.

— Врага? — для Ясмины весь мир делился на врагов и сторонников Самого. Интересно, к кому она отнесла бы меня?

— Для них — врага. А чтобы я сделала все, как им надо, они привезли сюда мою лучшую подругу и посадили ее в яму.

— Да… — сочувственно вздохнула Ясмина, — и что же ты собираешься делать? Убьешь?

— Не знаю, — честно призналась я.

Катуса продолжала тренировки со мной, но я больше ее ни о чем не просила. От нее веяло такой непоколебимостью и жесткостью, что казалось, любые проявления человеческих чувств ей чужды. Я знала, что это не так. Но мне Катуса помочь не могла. И не хотела. Сидящая в яме еврейка ее волновала не больше, чем овца, привязанная перед лавкой мясника.

— Полковник Диаб хочет видеть тебя, — произнесла Катуса непривычно длинную для нее фразу. Обычно она ограничивалась лаконичным: «Идем».

Я отряхнула с себя пыль, утерла рукавом пот, заливавший глаза, поправила неровно остриженные волосы. Вряд ли я от этого стала выглядеть лучше, но сила привычки…

Полковник Диаб был необычайно приветлив, он поздоровался, усадил меня напротив, велел принести мятного чаю. Его форма была отглажена, и мне даже показалось, что я почувствовала легкий запах туалетной воды. Несомненно, светские манеры были ему не чужды.

— Минутку, — сказал он мне и повернулся к Катусе, — готовь девушку на послезавтра. Оставаться здесь она больше не может, надо принимать какое-то решение. А наши палестинские друзья готовят акцию, она может им пригодиться.

Катуса молча кивнула и вышла.

Я вздрогнула. Нет сомнений, речь шла о Ясмине. Я вспомнила ее слова о том, что ее либо убьют, либо отправят на задание с заведомо смертельным исходом. Значит, ей приготовили роль камикадзе! Я вспомнила репортажи о террористах-самоубийцах, обвешанных взрывчаткой, которые погибают в людных местах, унося с собою другие человеческие жизни. Представила юную красавицу Ясмину, разорванную в клочья ради призрачной идеи…

Заметив мой испуг, полковник похлопал меня по руке, успокаивая:

— Вас это не касается, Лейла. Вы поедете в Лондон через день. Через Тунис с паспортом тунисской гражданки. Вас будет сопровождать наш человек. Но я уверен, вы будете благоразумны, ведь вы дорожите вашей подругой? Как только выполните задание, вашу подругу отправят в Лондон или Москву.

— Как я могу быть в этом уверена?

— Мы держим свое слово… Кроме того, милая, у вас нет выбора…

— Случилось что-то плохое? — спросила Ясмина, глядя на меня. Я никогда не умела скрывать свои чувства.

— Ясмина, послезавтра тебя отправляют для выполнения какой-то акции! — выпалила я.

— Ну… Я знала, что так или иначе смерть… — равнодушно сказала Ясмина. — Жаль только, Ваню больше не увижу.

На глазах ее появились слезы, и от напускного равнодушия не осталось и следа.

— И еще, — продолжила я, полная решимости сказать все сразу. — Послезавтра меня отправляют в Лондон, — произнесла я как можно спокойнее. Но как мне давалось это спокойствие!

— Уже! — выдохнула Ясмина.

Я видела, что ее съедает беспокойство, как будто она хочет что-то мне сказать. Девушка подсела ко мне поближе и обняла, уткнувшись лицом в ямку над ключицей. Я почувствовала на коже теплую влагу.