Читать книгу "Невроз - Татьяна Воронцова"

Приблизительно такие мысли проносились в моей бедной голове, пока я стоял и озирался по сторонам. Где стоял? Представьте себе огромный зал с двухъярусной галереей по всему периметру, освещенный таким образом, что на глаз оценить его истинные размеры практически невозможно. Точно напротив арочного проема, откуда я только что вышел, темнел еще один проем, и если пересечь зал по прямой, можно попасть в следующий коридор, точнее, подземный туннель, ведущий, вероятно, в следующий зал, оттуда в следующий – и так без конца. Мысленно я уже видел целый подземный лабиринт вроде знаменитого московского Метро-2. Несколько таких же проемов удалось разглядеть и на верхнем ярусе галереи, куда вели длинные узкие лестницы.

Не успел я и шагу ступить, как от стены отделились две темные фигуры, на плечи мне легли чьи-то руки в черных кожаных перчатках, и меня охватило привычное уже ощущение беспомощности. Как видите, я отнюдь не мал ростом и вполне нормально развит для своего возраста и телосложения, но по сравнению с этими гладиаторами я выглядел просто заморышем. С меня сняли наручники, но не затем, чтобы объявить мне, что я свободен. Посреди зала была установлена высокая, выше человеческого роста, прямоугольная металлическая рама, с верхней перекладины которой свисали цепи с разомкнутыми скобами на концах. К ней-то меня и подталкивали, невзирая на отчаянное сопротивление. Короткая неравная борьба – и я оказался распят между тускло поблескивающими вертикальными стойками. Скобы, лязгнув, сомкнулись на моих запястьях. Я почувствовал, как саднит под металлом содранная кожа. О господи... Лучше бы я сидел дома.

Грубая рука в кожаной перчатке медленно прошлась по моей спине, сверху вниз. В этом прикосновении было столько сладострастия и зловещей, сатанинской радости, что я невольно задрожал. Помните книгу Фаулза «Волхв»? Корчась от ласк садиста, во власти которого была моя жизнь, моя кровь, я чувствовал себя Николасом Эрфе, марионеткой Мориса Кончиса. Там тоже речь шла вроде как об игре, но жестокой игре...

За своей спиной я услышал удаляющийся звук шагов. Опять меня оставили наедине с собственными страхами... Хуже всего, что я толком не представлял, чего хотят эти люди. Заставить меня бояться? Только и всего? Для этого у них была масса других возможностей. Тащить меня куда-то, то связывать, то развязывать, наблюдать за мной во время моих перемещений по лестницам и коридорам, наряжаться в нелепые костюмы, разрабатывать и разыгрывать какой-то сценарий... Ради чего эта суета?

«Умереть – значит стать посвященным», – говорил Платон. Я был далек от мысли, что сейчас со мной происходит что-то подобное, тем не менее все основные составляющие обряда были налицо. Лишение воды и пищи, спуск под землю – во тьму, в утробу матери, в Ад... испытание болью, страхом, одиночеством... Ведь мы уже говорили об этом, не так ли? Спуск под землю символизирует смерть неофита, за которой следует неминуемое возрождение.

– Да, – подтвердила Рита. – Этот же мотив присутствует в ваших снах про змею в подземелье. Инициация – это освобождение из прежнего животного состояния и переход в человеческое. Но чтобы родиться заново, необходимо умереть, причем насильственной смертью. Мифы о распятых и расчлененных богах иллюстрируют эту древнейшую религиозную традицию.

– Но я же не Таммуз, не Осирис и не Христос, – заметил Грэм. – Я Иксион, вы помните?

– Иксион был распят на огненном колесе. Спасибо, Грэм. Увидимся в четверг.

– Или в пятницу?

Она поджала губы.

– В четверг.

* * *

Расхаживая по квартире, она снимала с себя и в полнейшей прострации роняла где придется жакет, брюки, блузку, бюстгальтер...

Черт бы тебя побрал, Григорий! Что ты со мной сделал? Так, спокойно. Включить чайник... нарезать в миску помидоры, огурцы, зеленый салат, добавить оливкового масла... кусочек хлеба, отлично... козий сыр... Тебе что, мало всех этих случайных подружек – танцовщиц, стюардесс, топ-моделей, журналисток – которые вьются вокруг тебя как мухи (информация предоставлена сестрой кумира) и, несмотря на твой нелюдимый нрав, все же как-то умудряются раздобыть твой номер телефона и электронный адрес, чтобы потом забрасывать восторженными посланиями, преимущественно в стихотворной форме, пылкими признаниями в любви, обещаниями покончить с собой в случае отсутствия взаимности и прочая, прочая? Не спешить, тщательно пережевывать пищу... кусочек шоколадки, ладно, чтобы снять стресс... Ну да, разве мог ты допустить, чтобы женщина, пусть даже женщина-врач, увидев тебя, не потеряла голову? Сукин ты сын!

Стараясь думать о чем угодно, только не о его смуглых пальцах, подносящих к губам сигарету, Рита вымыла посуду, приняла душ, высушила феном волосы. На журнальном столике тилибомкнул мобильник – пришло новое сообщение. В нем было всего одно слово: «Скучаешь?»

Она все еще продолжала с бьющимся сердцем смотреть на маленький светящийся экран, когда внизу, под окнами, трижды просигналил автомобиль. Рита отодвинула занавеску и увидела припаркованный у кромки тротуара «мицубиси», а рядом Грэма в распахнутом плаще, с дымящейся сигаретой в зубах. Господи, этого только не хватало! Трубка в руке – ждет ответа.

Вспотев от волнения, Рита торопливо набрала текст: «Я ложусь спать. Спокойной ночи».

Минута, другая... Ну что ему еще нужно? «Спускайся, я жду».

Она не ответила. Выключила телефон, без сил растянулась на кушетке. Закрыла глаза. Позавчера он провожал ее до квартиры... наверняка запомнил номер... если нашел подъезд, значит, найдет и... Вот черт!

Звонок в дверь заставил ее подскочить и вторично покрыться испариной. Нет, это уже переходит всякие границы! Рита плотнее запахнула халат, сунула ноги в тапочки и пошла открывать. Приглашать его в квартиру она не собиралась, но надо же положить этому конец! Уже одиннадцатый час. Вокруг приличные люди. И вообще, она приняла решение...

Грэм привлек ее к себе, требовательно заглянул в глаза:

– Можно войти?

– Нет.

Аромат его туалетной воды моментально вскружил ей голову, но она приказала себе не сдаваться. Кем он себя воображает? Явился без приглашения, распускает руки.

Мысли становились все более бессвязными. До чего же ему идет черный цвет! Пиджак расстегнут, плащ тоже... тепло его тела под рубашкой... и эти темные волосы – в нем что, цыганская кровь? Маловероятно.

– Тогда я сделаю это прямо здесь.

– Что?

– То, зачем пришел.

– Грэм, я не...

В углу за ее спиной приткнулся соседский комод от старого кухонного гарнитура. С возрастающим ужасом Рита почувствовала, как руки Грэма нырнули ей под халат, прошлись по оголенным бедрам. Дыхание, отяжелевшее от похоти... стук сердца... Он легонько сжал пальцами ее напрягшиеся ягодицы, улыбнулся зловеще и, уже не медля ни секунды, не обращая внимания на жалобное мяуканье, развернул ее на сто восемьдесят градусов, с силой пригнул к пластиковой поверхности комода, задрал подол халата. Поверить невозможно! Остались ли на белом свете хоть какие-то запреты, которых он не преступал?