Читать книгу "Королевская охота - Инна Брюсова"

— Но было же следствие! — «Что же делать? — думала Екатерина, с трудом продираясь сквозь смысл речей Галкина. — Он явно ненормальный!»

— Откупился! Этим все можно! У них все есть! Деньги, женщины! Ненавижу! — Замолчав, он в упор уставился на Екатерину. — Им все можно! Ну что вы так на меня смотрите?! — вдруг закричал он. — Я вам не нравлюсь? Я никому не нравлюсь! Ей я тоже не нравился! Слышите, я не нравился собственной жене! А почему? — Он придвинул свой стул к Екатерининому и схватил ее за руку. — Я вам скажу почему! Ей нравился совсем другой человек! Сашка Ситников! С детсада, с колыбели… Я был до смерти рад, когда она вышла за меня… Но Боже мой, какой же это был холод! Бр-р! Бросила кусок, как нищему! Не любила и не скрывала… Хоть бы соврала, что любит… Так нет же, нет! Она выше притворства и лжи! Принципиальная! «Я тебя не люблю, но уважаю!» Сколько жен не любят мужей, и ничего, живут, детей рожают… — Одичав от безделья и одиночества, Галкин спешил выговориться, рассказать посланному судьбой собеседнику и еще раз напомнить самому себе, как его оскорбили и унизили, еще раз потеребить свои старые, незаживающие обиды. — А зачем замуж шла? Как в омут бросилась от того и меня потянула! Как страшно, Господи, как страшно! Шестнадцать лет… в вечной мерзлоте! Я знаю, что вы скажете! Почему не ушел? Любил потому что, надеялся на чудо, думал, оценит преданность! — Он стал бить себя кулаком в грудь, закашлялся и, к ужасу Екатерины, снова зарыдал, громко, утробно, с надрывом. Тело его сотрясалось, как в конвульсиях. Испытывая брезгливость и жалость одновременно, Екатерина, схватив со стола немытый стакан, метнулась в коридор, набрала воды из-под крана и бегом вернулась к Галкину.

Он пил, громко глотая, икая, сотрясаясь всем телом. Потом прислонился к столу и закрыл глаза. Подождав немного, Екатерина тихонько позвала:

— Владимир Всеволодович! — и тронула его за плечо.

Галкин не подавал признаков жизни. В смятении Екатерина снова вышла в коридор и нерешительно постучала в крайнюю слева дверь. После непродолжительного молчания послышались шаркающие шаги. Екатерина чуть не застонала от облегчения.

— Там вашему соседу плохо, из пятой, Володе Галкину, — начала она объяснять странной сморщенной личности, приоткрывшей дверь, — нужен телефон!

— Не надо никакого телефону! — отрезала личность. — На него находит! Пьющий он.

— А что же делать?

— Уложить спать. Проспится и будет как новенький!

Дверь с треском захлопнулась.

Екатерина вернулась в комнату, уселась на стул рядом с Галкиным. Он даже не шевельнулся. Екатерина смотрела на него и видела Эрика. Только Эрик был молодой и красивый, а Галкин — старый и страшный. Хотя почему старый? Ему еще и сорока нет! Она чувствовала себя обессиленной. Зачем ей все это? В глазах защипало, и очертания предметов в комнате стали расплываться…

Минут через двадцать, с трудом дотащив до постели и уложив так и не пришедшего в себя Галкина, Екатерина покинула дом номер 54 «Б» по улице Космонавтов.

Она шла по темной улице, не испытывая страха. Ей было все равно. Мысленно она все еще была с Володей Галкиным. «Ну что, что теперь делать? Как он мог довести себя до такого?» — снова и снова повторяла Екатерина, не в силах избавиться от видения плачущего мужчины. Когда плачет женщина, это достаточно безрадостное зрелище, но когда плачет мужчина — это страшно!

«Неужели нет спасения? А Эрик? Неужели не было спасения и для него? А если бы она тогда не ушла… кто знает! Но с Эриком все было иначе, он был избалован, ни в чем не знал отказа, а Володя из простой семьи, Лидия Антоновна, помнится, рассказывала. Чего ж он такой слабый? Бедная Алина! Муж — ничтожество, любовник — слизняк! А где ж ее герой? А ее герой женат на сестричке Елене. И значит, нет надежды!»

Екатерина как-то сразу поверила тому, что сказал Галкин. Ей даже стало казаться, что в глубине души она догадывалась об этом. Интуитивно. Вокруг столько одиноких, готовых согреть и полюбить, да некого! Галка («Галка — Галкин», — невесело усмехнулась Екатерина) со своим приходящим Веником! Как-то на предложение Екатерины гнать его подальше, Галка сказала: «Лучше так, чем никак!» Мысли ее снова вернулись к Володе, потом к Эрику, потом к Ситникову — тоже вот ведь как судьба повернула! «Ситников! А может… а почему бы и нет?» Екатерина оглянулась вокруг в поисках телефона-автомата.

Подойдя к дому Ситникова, Екатерина решила позвонить еще раз. Телефонная будка была совсем рядом, но телефон не работал. Екатерина остановилась, раздумывая. Что же делать? Возможно, он уже дома. Она звонила ему почти час назад, и ей никто не ответил. Неудобно без звонка, но раз она здесь… А, к черту условности! Человек погибает! Тем более завтра ей может не хватить решимости.

Пустой и темный двор. Как удачно, подъезд открыт! Лифт медленно доползает до десятого этажа и, дернувшись несколько раз, к ужасу Екатерины, останавливается. Через несколько долгих секунд трогается снова и теперь уже без остановки добирается до нужного этажа. Екатерина звонит в знакомую дверь. В ответ — тишина. Еще раз нажимает на кнопку звонка. С тем же результатом. Уже уходя, по исконной человеческой привычке не смиряться и не верить глазам своим, дергает ручку двери. Дверь открывается, пропуская ее внутрь.

В прихожей и гостиной горел свет. Ни звука не доносилось ниоткуда. С гулко бьющимся сердцем Екатерина осторожно вошла в комнату. Сначала ей показалось, что там никого не было, но минуту спустя она увидела мужчину, лежащего в неловкой позе — лицом вниз — на диване. Левая рука его касалась пола. Екатерина почувствовала слабость в коленях: «Убили!» Потом заметила недопитый стакан с коричневой жидкостью. Пьян? И этот тоже? Не зная, что делать, она опустилась в кресло и принялась рассматривать спящего. Потом, решившись, подошла к дивану и слегка потрясла его за плечо. Ситников, а это был именно он, немедленно перевернулся на спину, открыл глаза, несколько мгновений всматривался в Екатерину, потом сел и с силой провел ладонями по лицу, прогоняя сон. Вздохнув, пробормотал: «Это вы? — не выказав при этом ни малейших признаков радости или удивления. — Живьем или во сне?»

— Здравствуйте, Александр Павлович, — ответила Екатерина, — это я, живьем.

— А как вы попали сюда? — Ситников окончательно проснулся.

— Дверь была открыта. Вы забыли запереть дверь.

— Неужели, — сказал Ситников без вопросительной интонации, продолжая выжидающе смотреть на Екатерину.

Екатерина подумала, что разговаривать с ним окажется труднее, чем она предполагала. Пока она собиралась с мыслями, Ситников сказал:

— А у меня сегодня праздник! Выпьете со мной?

— Какой праздник?

— Вышла наконец книга моего друга, на которую он убил лет пять своей недлинной жизни. Так выпьете со мной?

— Выпью. А о чем книга?

— О Нью-Йоркской публичке, история создания, фонды, ну и всякое такое. — Он протянул Екатерине книгу в твердой обложке. На обложке — величественное здание в классическом стиле — колонны, широкая мраморная лестница, два льва по обеим ее сторонам. Громадное полотнище-объявление, свисающее с горизонтального флагштока, на манер знамен в рыцарских замках, сообщает о выставке восточных рукописей. На ступеньках сидят и даже непринужденно полулежат пестро одетые молодые люди с книгами, конспектами, бутербродами, бумажными стаканчиками с кофе и мороженым. «History of culture: New York Public Library», автор — Майкл Гриффит. Она раскрывает книгу и читает посвящение: «Моим друзьям — Ли Чену из Нью-Йорка и Саше из Восточной Европы, которые меня понимали». На задней обложке — цветной портрет автора — улыбающийся голубоглазый парень лет двадцати пяти, с длинными светлыми волосами, в белой рубашке с распахнутым воротом. Майкл Гриффит.