Онлайн-Книжки » Книги » 📔 Современная проза » Лукуми - Альфредо Конде

Читать книгу "Лукуми - Альфредо Конде"

170
0

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 36 37 38 ... 43
Перейти на страницу:

Ведь это свет возносит тебя к вершинам. А свет никогда не сможет проникнуть в металлическую фляжку, наполненную прозрачной водкой. Это не получится ни у кого, как бы ни хотелось кому-то увидеть в ней сияющее солнце летней степи. Свет может спрятаться разве что в роме, но вот где его всегда много, так это в море, особенно если оно зеленое, как, например, Карибское. А когда солнце опускается в Балтийское море, и ты наблюдаешь закат со стадиона, до сих пор носящего имя Кирова, так любимого своим народом, ты знаешь: то, что заключено во фляге, — не свет, не солнце, а холод, некая печальная призрачность души, за которой, вне всякого сомнения, последует тьма. Русские мужчины об этом догадываются. А русские женщины знают это наверняка. Поэтому они могут сколько угодно вдыхать аромат рома, но ими непременно овладеет тоска. В те времена я был очень молод, сейчас я гораздо старше, но я еще в состоянии все это вспомнить. И я вспоминаю. Продолжаю вспоминать.

Все в России было не таким, как я представлял себе в моменты восторга и эйфории, предшествовавшие моей поездке. Поэтому, пока я находился там, в Великой Матери России, я большую часть времени сидел в библиотеках, чтобы беспрестанно и упорно читать все, что мне удавалось найти о море. Я не ведал тогда, что просто стремлюсь вновь открыть для себя материнское чрево воды, тот блеск, что ослепляет, когда ты вдруг возникаешь на ее поверхности, во сне или наяву покинув темноту водной бездны, будь то посреди Карибского моря или в прозрачных водах Балтийского. В те времена я думал, что причины в ином.

Я мечтал о занятиях кораблестроением. Я понял это, лишь когда пробудился от этой грезы. Не раньше. Ты всегда узнаешь о своих грезах, когда пробуждаешься от них. Это никакое не изречение, не афоризм, это констатация факта. Я мечтал строить корабли, и когда узнал, что в университете Лумумбы невозможно получить нужного мне образования, нет специальности, соответствующей этой специфической области знаний, которая так меня притягивала, не могу точно сказать с какого возраста, то стал читать все, что только можно было найти, по теории и практике кораблестроения, устройству судна и навигации. Мне это нравилось гораздо больше, чем подготовительные курсы по специальности, которую я толком все никак не мог окончательно выбрать, поскольку на том уровне все еще не определил, по крайней мере, осознанно, кем хочу стать.

По окончании первого года обучения в университете, в течение которого иностранные студенты усиленно занимались изучением русского языка, я уже должен был это знать; по крайней мере, должен был определиться. Но тогда я видел себя лишь тем, кем был: удачливым мулатиком, которому нравилось познавать все новое и любить белокурых женщин, пить ром в Гаване и любоваться солнцем, заходящим за ледяной горизонт. Познавать новое. Я старался как можно больше узнать.

Я знал, что мой отец, как и его семья, занимался кораблями; мне также было известно, что у них были верфи. Не так-то просто объяснить, но достаточно легко понять, какое чувство заставляло меня читать книги о кораблях, какого рода любопытство я удовлетворял, о чем мечтал во время долгих часов сидения в университетской библиотеке; я мрачно погружался в методичное прочтение всего, что имело хоть какое-то отношение к морю, от романов Конрада до методов наблюдения за звездами или определения местонахождения корабля по точкам сближения касательных Марка и Джонсона. Я искал в море свои корни. В общем-то, как любое человеческое существо.

Когда мне позвонили, чтобы сообщить, что мне предстоит поездка в Испанию, я не знал, как реагировать; вернее, моя реакция была несколько запоздалой. Я жил в Москве около полутора лет, один учебный год и лето, которое уже подходило к концу, и при этом так и не выбрал, какую специальность буду изучать. Даже подумывал о филологии. Это была настоящая проблема. Меня влекло море, и при этом я собирался изучать филологию. Но мне не дали времени, чтобы принять решение. Все было решено за меня, мне сообщили о решении деда, и я принял его с удивлением, но в то же время спокойно и покорно, что должно быть, сбило всех с толку.

Я не позволил эмоциям выбить меня из колеи и не допустил, чтобы посторонние люди догадались об охватившем меня состоянии духа, когда узнал, что моя судьба делает поворот на сто восемьдесят градусов и направляет меня в Галисию, в край галисийцев. Я даже не удосужился спросить, что думают по этому поводу мама и бабка, что сказал дядя и вообще, как это все случилось.

Не знаю, сделал ли я это из привычки к подчинению и дисциплине, которая еще с детства лишала меня собственной инициативы. А возможно, я так легко согласился, потому что в глубине души догадывался, что это не только лучшее, что может со мной произойти, но и совершенно неизбежное. Вполне вероятно, я понял, что мое мнение не имеет никакого значения, ибо некто в высших инстанциях давно уже решил судьбу не только за меня, но и за моих мать, бабку и дядю. Мне будет полезно оказаться на загнивающем Западе, подумал я в какой-то момент. И внутренне принял то, чем мне предстояло заняться в будущем.

Итак, меня потребовал к себе мой дед по отцовской линии. Я не знаю, к каким ухищрениям прибегнул этот хитрый лис, чтобы достичь своей цели. Никакого официального заявления, по крайней мере, насколько мне известно, не было. Он наверняка организовал все через какого-нибудь друга, который, в свою очередь, был другом… Именно так поступают обычно галисийцы; я уже предупреждал об этом тех, кто их не знает.

Мама много раз мне рассказывала, посмеиваясь с легким оттенком горечи, как мой отец хвалился тем, что когда он приходил в какое-то место, где он никого не знал и при этом нуждался в помощи для решения какого-либо вопроса, он как бы ненароком спрашивал в данном министерстве или учреждении, на предприятии или объединении о каком-нибудь галисийце. Например, приходил и спрашивал о некоем галисийце из Муроса, не слишком высоком, слегка полноватом…, в общем, о галисийце, имени которого он не помнит, поскольку потерял его визитную карточку, но, тем не менее совершенно точно… И так до тех пор, пока перед ним не распахивались двери, ибо там и в самом деле работал не слишком высокий и не очень стройный галисиец, молчаливый и энергичный; и был он вовсе не из Муроса, и знаком мой отец, разумеется, с ним не был, но при этом не сомневался, что тот ему поможет, а посему, представ перед ним, он тут же вопрошал:

— Послушай, это ведь тебя я ищу, ты ведь тоже из Муроса, не так ли?

— Нет, земляк, я из Редонделы, — к примеру, отвечал тот.

— Вот это да! А ты, случайно, не друг?

Нет, он не был другом. Но начало было положено, и отец тут же заговаривал о своем деле, и не было случая, чтобы этот метод его подвел, всякий раз заключала свой рассказ моя мама, правда, не слишком убежденно и с какой-то непонятной горечью, а, может быть, с едва уловимым пренебрежением… За пределами Галисии галисиец всегда поможет галисийцу. Почему? Я бы тоже многое отдал, чтобы узнать это. Ведь, живя в Галисии, они, как правило, горячо ненавидят друг друга.

Мой дед наверняка знал галисийца, который знал кого-то, кто знал еще кого-то, кто был другом… Именно таким образом и начались хлопоты, которые в конце концов привели меня сюда; хотя подозреваю, что немалую роль в этом сыграл и Ламейро, старый самодовольный Ламейро, приятель мулаток и Главнокомандующего, с которым ему по-прежнему удавалось сохранять хорошие отношения: ведь тому всегда нравились блондинки, и между ними не могло быть никакого соперничества.

1 ... 36 37 38 ... 43
Перейти на страницу:

Внимание!

Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Лукуми - Альфредо Конде», после закрытия браузера.

Комментарии и отзывы (0) к книге "Лукуми - Альфредо Конде"