Читать книгу "Продана - Вера Эфрон"

Марат вернулся с большим бумажным пакетом. Из пакета исходили сумасшедшие запахи. У меня закружилась голова. Все втроем они стали разворачивать гамбургеры, завернутые в тонкую бумагу. Марат облизывал пальцы, вымазанные в соусе. Радик лакал кока-колу, Татьяна набивала рот хрустящей картошкой – одну пригоршню за другой.

Я думала, что вот-вот потеряю сознание, и вдруг услышала собственный голос:

– Пожалуйста, дайте и мне немного фри.

Неужели это сказала я? Я же не хотела. Мой мозг запрещал просить, но тело забастовало. Я не ела толком почти три дня. Я знала, что дети в Африке не едят месяцами и не умирают. Почему же я попросила поесть? Не знаю. Наверное, потому, что больше не могла терпеть голод. Я была готова сделать что угодно за пригоршню картофеля фри. Я была голодна.

Марат радостно посмотрел на меня:

– Вау! Крыса открыла пасть!

– Пожрать захотела, – сказал Радик.

– И попить, – добавил ехидно Марат.

– Что, крыса, проголодалась? – спросил Радик.

Я не отвечала. Я и не думала отвечать. Хотя нет, про себя я ответила им, что никакая я не крыса, но возражать вслух я не осмеливалась. Я хотела есть, и я была готова помалкивать в тряпочку, только бы получить немного еды.

– Попроси еще, – сказал Марат. Он явно наслаждался моим поражением.

– Пожалуйста, – попросила я.

– Нет, не так, – заржал Марат.

– Пожа-а-алуйста-а! – повторила я.

– Повторяй за мной: «Ты можешь трахнуть меня в жопу». Вот тогда ты, может, и получишь что-то.

– Ты можешь трахнуть меня в жопу, – покорно повторила я тихим голосом.

– Громче! – приказал Марат. Он уже больше не радовался, он рассердился.

– Ты можешь трахнуть меня в жопу, – сказала я погромче.

– За этим, блин, не заржавеет, будь спок, – сказал Марат. – Уже сегодня вечером исполню твое пожелание.

Радик захохотал, Татьяна тоже хмыкнула.

Я чувствовала себя, как настоящая проститутка, готовая продать свое тело за кусок хлеба. Нет, не только тело, я была готова и душу продать за кусочек хлеба! Мне хотелось есть! Как низко может пасть человек!

– Но ты же не продала свою душу, – изрекла докторша.

– Ты пытаешься меня утешить.

– Нет…

– Это твоя работа, тебе за это платят.

– Речь идет не об этом…

– Нет, именно об этом, ты тоже продала себя. Ты занимаешься со мной не потому, что тебе меня жаль, а потому, что ты получаешь за это зарплату!

Я заплакала, нет, я завыла, как собака. Я физически почувствовала, как во мне открылся какой-то шлюз, и вся грязь, которую я вобрала в себя в Швеции, стала прорываться наружу. Грязи было так много, и она хлынула так неожиданно, что я не поняла сначала, что происходит, а потом потонула в этом разрушительном хаосе воспоминаний. У меня сбилось дыхание, я не могла крикнуть, чтобы попросить о помощи, и я чувствовала, что иду ко дну. Дно устилали блевотина, сперма и кровь.

– Я есть хотела, – выла я. – Понимаешь ли ты, жирная манда?! Я умирала с голода! – кричала я на докторшу.

Потом я рухнула на пол и стала кататься с боку на бок. Я каталась и кричала, каталась и выла. Только теперь я поняла, в какой грязи извалялась, после того как продала свою душу за кусок хлеба. Мне было стыдно. Я не могла самой себе посмотреть в глаза. Я хотела уйти от самой себя.

В истерике я стала рвать ногтями кожу на руке. Я рвала и кусала ее, я хотела сбросить с себя кожу, как змея, я не хотела больше находиться в своей старой оболочке!

Докторша молча наблюдала за мной.

Потом она взяла с кровати белое вязаное покрывало и накинула его на меня. Она закутала меня и вышла из комнаты.

Я снова погрузилась в свои грязные, гадкие воспоминания. Все глубже, глубже…

Марат явно наслаждался моим поведением и со смехом бросил мне остатки своего гамбургера. Я обеими руками подобрала с пола обкусанный кусок и начала жадно есть. Гамбургер был мягкий и сочный, обильно политый соусом. На нем осталось еще немного мяса и лука. О, какое пиршество! Мясо было пропитано пряностями и восхитительно пахло. Чтобы растянуть удовольствие, я ела очень медленно. Я откусывала по капельке и жевала до бесконечности, пока кусочек не таял во рту. Потом откусывала еще и еще.

Я наслаждалась. Да, я хотела есть, но я до сих пор не могу понять, почему мне доставляло такое удовольствие поедать остатки этого гамбургера. Мне казалось, что ничего вкуснее я в жизни не ела.

Радик тоже бросил мне остатки своего гамбургера. Я подобрала и его и, как собака, немедленно отправила прямо в рот. Я уже не хотела растягивать удовольствие. Я устала от всего этого.

Проехав немного по кварталу, прилегающему к сферическому зданию, мы остановились у бежевого пятиэтажного кирпичного дома. Все дома на улице выглядели одинаково. В конце улицы, слегка поднимающейся вверх, я увидела парк. В парке был холм с подъемником для лыжников. Я удивилась – подъемник для лыжников посреди города! Примерно такой же подъемник был вблизи от нашей деревни, куда петербуржцы приезжали зимой кататься на лыжах.

На доме висела табличка с номером «13». Название улицы было очень длинное, и я не смогла его прочесть. Я испугалась, сердце упало куда-то в желудок. Не знаю, чего я ждала, но начало было малообещающее.

Мы поднимались по лестнице, а мне казалось, будто я спускаюсь в ад. Я не могла знать, сколько здесь пробуду, что со мной случится завтра, послезавтра, через год или через десять лет.

Квартира находилась на верхнем этаже. Чемодан сильно тянул вниз, и я запыхалась. Перед глазами мелькали таблички с фамилиями на дверях. Я пыталась прочесть фамилии, но не запомнила ни одной. Фамилии были странные, почти все заканчивались на «сон», и только одна отличалась от других: Салашвили.

Именно перед дверью с грузинской фамилией мы и остановились. Я почему-то не удивилась. Вряд ли у Марата были знакомые шведы. Он, как я поняла, языком не владел. Да и по-английски он знал всего несколько слов. На пароме он большей частью произносил «ноу» или «йес». Какие там иностранные языки – для него существовали только деньги и телки, и еще наркотики.

Марат дважды позвонил, и дверь открылась. За дверью стоял молодой человек не старше тридцати. Он также был одет в тренировочный костюм. Наверное, в Швеции все сутенеры носят спортивную одежду, подумала я. Из комнаты доносились взрывы смеха.

– Привет! – Парень протянул руку и поприветствовал сперва Марата, а потом Радика.

– Салют, Арон. – Марат дружески толкнул его в бок.

– Все хоккей? – поинтересовался Арон.

– Так точно, – ответил Марат, но в его голосе я уловила недовольство. Ничего хорошего это не предвещало. Когда Марат был чем-то недоволен, от него можно было ожидать чего угодно. Он мог даже наброситься с бранью на клиентов. Но хуже всего было нам. Очередное изнасилование – это еще цветочки. Не далее как на прошлой неделе он гасил окурки о мои пятки – так, чтобы следы ожогов не заметили клиенты.