Читать книгу "Смерть Ахиллеса - Борис Акунин"

— Эраст Петрович, да чтослучилось? — переполошился генерал.

— Я ничего не понимаю, — развелруками коллежский асессор. — Маса говорит, что в коридоре к нему подошелофицер, назвал его по имени, вручил пакет с печатью, взял портфель и якобыпонес мне. Офицер, действительно, был, да только вместе с портфелем выпрыгнулчерез это вот окно. Какой-то кошмарный сон!

— Пакет? Где пакет? — спросилКараченцев.

Чиновник встрепенулся и снова залопоталпо-азиатски. Халатник, проявлявший признаки чрезвычайного беспокойства, достализ-за пазухи казенный пакет и с поклоном протянул генералу. Евгений Осиповичвзглянул на печати и адрес.

— Хм. «В Московское губернскоежандармское управление. Из отделения по охране порядка и общественнойбезопасности санкт-петербургского градоначальства». — Вскрыл конверт, сталчитать. — «Секретно. Господину московскому обер-полицеймейстеру. Наосновании 16-ой статьи Высочайше утвержденного положения о мерах по охранениюгосударственного порядка и общественного спокойствия и по соглашению ссанкт-петербургским генерал-губернатором, воспрещается повивальной бабке МарииИвановой Ивановой ввиду ее политической неблагонадежности жительство вСанкт-Петербурге и Москве, о чем имею честь уведомить Ваше Превосходительстводля надлежащего сведения. За начальника отделения ротмистр Шипов». Что за чушь!

Генерал повертел листок и так, и этак.

— Обычная циркулярная писулька. При чемздесь портфель?

— Чего ж тут не п-понять, — вялопроговорил переодетый коллежский асессор, от расстройства даже начавзаикаться. — Кто-то ловко воспользовался тем, что Маса не понимаетпо-русски и с б-безграничным почтением относится к военной форме, в особенностиесли видит саблю на боку.

— Спросите его, как выгляделофицер, — приказал генерал.

Чиновник немного послушал сбивчивую речьазиата, да только махнул рукой:

— Говорит, желтые волосы, водянистыеглаза… Мы д-для него все на одно лицо.

Он обратился к адъютанту:

— А вы разглядели этого ч-человека?

— Виноват, — развел руками тот, слегкапокраснев. — Не присмотрелся. Блондин. Рост выше среднего. Обычныйжандармский мундир. Капитанские погоны.

— Вас что, не учили наблюдательности исловесному п-портрету? — зло поинтересовался чиновник. — Тут от столадо двери всего десять шагов!

Адъютант молчал, покраснев еще гуще.

— Катастрофа, вашеп-превосходительство, — констатировал ряженый. — Миллион пропал. Нокак, каким образом? Просто мистика! Что же теперь делать?

— Ерунда, — махнулКараченцев. — В миллионе ли дело? Найдется он, никуда не денется. Тут делаповажнее. Петру Парменычу драгоценному визитец надо нанести. Ох, фигура! —Евгений Осипович недобро улыбнулся. — Он нам все вопросы и прояснит. Надоже, как интересно все сложилось-то. Ну-с, теперь и нашему Юрию Долгорукому конец.Пригрел на груди гадюку, да как сердечно!

Коллежский асессор встрепенулся.

— Да-да, едемте к Хуртинскому. Неопоздать бы.

— Сначала придется к князю, —вздохнул обер-полицеймейстер. — Без его санкции невозможно. Ничего, я судовольствием посмотрю, как старый лис будет крутиться. Дудки, вашесиятельство, не открутитесь. Сверчинский! — Генерал взглянул наадъютанта. — Мою карету, да поживей. И пролетку с арестной командой —пусть к генерал-губернаторскому дому за мной следует. В статском. Пожалуй,хватит троих. Я думаю, в данном случае обойдется без пальбы. — И он сноваплотоядно улыбнулся.

Адъютант бегом бросился исполнять приказ, ипять минут спустя запряженная четверкой карета уже неслась во весь опор побулыжной мостовой. Следом мягко покачивалась на рессорном ходу коляска с тремяагентами в штатском.

Проводив кортеж взглядом из окна, адъютантснял телефонный рожок и крутанул ручку. Назвал номер. Оглянувшись на дверь,вполголоса спросил:

— Господин Ведищев, это вы? Сверчинский.

* * *

Пришлось дожидаться аудиенции в приемной.Секретарь губернатора, почтительнейше извинившись перед обер-полицеймейстером,тем не менее весьма твердо заявил, что его сиятельство очень заняты, пускатького-либо запретили и даже докладывать не велено. Караченцев взглянул на ЭрастаПетровича с особенной усмешкой: мол, пусть старик покуражится напоследок.Наконец — прошло никак не менее четверти часа — из-за монументальной,раззолоченной двери донесся звук колокольчика.

— Вот теперь, ваше превосходительство, доложу, —поднялся из-за своего стола секретарь.

Когда вошли в кабинет, выяснилось, каким такимзначительным делом занимался князь — кушал завтрак. Собственно, с завтраком ужебыло покончено, и нетерпеливые визитеры застали самый последний этап трапезы:Владимир Андреевич приступил к кофею. Он сидел, аккуратно подвязанный мягкойльняной салфеткой, макал в чашку сдобную булочку от Филиппова и вид имелчрезвычайно благодушный.

— Доброе утро, господа, — ласковоулыбнулся князь, проглотив кусочек. — Уж не обессудьте, если ждатьпришлось. Мой Фрол строг, не велит отвлекаться, когда кушаю. Не подать ли и вамкофею? Булочки отменные, просто во рту тают.

Тут губернатор пригляделся к спутнику генералаповнимательней, удивленно заморгал. Дело в том, что Эраст Петрович по дороге наТверскую отцепил седую бороду и парик, однако лохмотья снять возможности неимел, поэтому вид у него, и в самом деле, был непривычный.

Владимир Андреевич неодобрительно покачалголовой и откашлялся.

— Эраст Петрович, я, конечно, говорилвам, что ко мне можно запросто, без мундира, но это уж, голубчик, того,чересчур. Вы что, в карты проигрались? — В голосе князя зазвучаланепривычная строгость. — Я, конечно, человек без предрассудков, новсе-таки попросил бы впредь в таком виде ко мне не являться. Нехорошо.

Он укоризненно покачал головой и сновазашамкал булочкой. Однако выражение лиц обер-полицеймейстера и коллежскогоасессора было настолько странным, что Долгорукой перестал жевать и недоуменноспросил:

— Да что стряслось, господа? Уж не пожарли?