Читать книгу "Мы вышли покурить на 17 лет... - Михаил Елизаров"

— Я помню поездку в Непал!.. И гул самолетной турбины!.. Я с трапа случайно упал!.. На потные липкие спины!.. Втроем поднимали мое!.. Внезапно ослабшее тело!.. И только стюард молодой!.. Шепнул мне: «С прилетом, брателло!..» Я раньше в Крыму отдыхал!.. И не был ни разу на Гоа!.. Весь год я, как сука, бухал!.. И мне захотелось другова!..

Назаров пытался подстроиться под песню. Не получалось, он лишь размахивал рукой — дирижировал Вадюхиным экспромтом. Прохожие шарахались от них.

— Приехали мы в Катманду!.. Увитые запахом гари!.. Костюм заменил я в пизду!.. На легкое белое сари!.. Будь проклята ты, Кали-мать!.. Что названа черной богиней!..

Вадюху вырвало. Он держался рукой за деревцо, клокотал. Худое туловище болезненно содрогалось в желудочных конвульсиях. Наружу плескало желчью.

Назаров испугался. «Напоил… А ему нельзя… Похудел, болеет…» Вспыхнула мысль: «А вдруг у него рак?!.»

Подумал: «А ведь я одинокий… Папа с мамой… И Вадюха… А больше никого!..»

Представил, что Вадюха скоро умрет. И родители однажды умрут. И мысль эта оказалась настолько невыносимой, страшной, что Назаров не выдержал и заплакал. Вначале неуверенно, а потом основательно, в голос.

Вадюха смотрел отрезвевшими глазами: — Братушка, что с тобой!

Женской отчаянной хваткой Назаров вцепился в Вадюху. — Хули ты так бухаешь?! Сдохнешь ведь! Дурак! С кем я останусь?! Один же как перст останусь!

Назаров рыдал, некрасиво выпятив нижнюю губу. Поразительно — ребенком точно так же рыдал. С обезьяньей губой оттопыренной. И некстати вспомнился фильм «Бойцовский клуб», сцена, где ревут мужики с ампутированными яйцами, жалуются друг дружке…

Было стыдно, но слезы не заканчивались.

— Жизнь проебана вся… — всхлипывал. — Ни семьи, ни детей! На хуй никому не нужен! На! Хуй! Ни! Кому! — озаренно восклицал Назаров. — Эврика, блять! — И снова зарывался в Вадюхино плечо.

— Отцу с матерью нужен… Мне, Вике… Назарыч, перестань…

Вадюха смущенно оглядывался по сторонам: — Ну, что мы с тобой, как два педика, стоим тут, обнявшись… Чего уставилась?! — спрашивал у проходившей мимо бабы. — Не видела, как человек плачет?!

— Алкашня чертова! — та ругалась.

— Хуй тебе на глупое лицо! — огрызался Вадюха. — Успокойся, братушка… Тихо, тихо… Вот как буду с тобой дружить, если ты такой рева?..

Назаров выплакался и протрезвел.

Пошел провожать Вадюху до подъезда.

— Вика говорила, что у тебя баба в Белгороде… — Голос после слез был капризный, гундосый.

— Назарыч, не пугай меня… — смеялся Вадюха. — Ты ревнивый? Ну, была… Такое шапито! Светка паспорт от меня прятала, чтоб я уехать не мог!

— Ты уверен, что не болеешь? Ты легкое проверял? — спрашивал Назаров.

— Все нормально… Не сдохну… Как же я тебя одного по этой жизни оставлю?

Назаров спьяну не мог вспомнить код домофона.

— Тридцать девять, ключ, — подсказывал Вадюха. — А дальше — семьдесят один, пятьдесят шесть. Семь мужиков выебали одну телку пять-шесть раз. Понял, как запомнить? Ой, братушка! А знал бы ты, какой у меня ганг-банг на карточке в ощадбанке!.. Точно не зайдешь?

— Не, домой поеду…

Пошел ловить машину. Водитель подозрительно оглядел Назарова: — Деньги покажи…

Назаров протянул пятьдесят гривен. Водитель смягчился: — Только это, будь другом, в салоне не нарыгай, ладно? Очень тебя прошу…

* * *

Полночи крутились пьяные калейдоскопы и цифры. «Допустим, продам дробилки, — высчитал Назаров. — Максимум за десятку… И что?.. Кредит возьмем… Аренда ангара… Это сколько?» — с ума сходил от тошноты и навязчивой калькуляции.

Хмель вышел, заболела бровь. Проснулся утром — сушняк зверский. Попил кипяченой воды из чайника. Снова лег. Фактически на пол — подкачивать матрас сил не было. Спасался цитрамоном и маалоксом. Сделал из полотенца компресс.

В двенадцать разбудила Вика: — Как ты, котеночек?

Назаров что-то простонал.

— Хочешь, я приеду?

— Ой, не стоит, наверное… Я вчера с Вадюхой перебухал… И ебло вдобавок разбил.

— О, господи, котик… Где разбил? Сильно?

— Ну, случайно ударился… Не сильно… В общем, только проснулся, лежу опухший, страшный и с чудовищным перегаром. Ты меня такого увидишь и сразу разлюбишь.

Вика помолчала, потом сказала: — Так смешно… Еще в школе девчонки советовали, чтобы разлюбить парня, нужно представить его на унитазе — ну, как он тужится, пукает… А мне тогда одноклассник очень нравился… Ну, я представляла его на унитазе, представляла и в итоге еще больше полюбила…

— Викусь, солнце, давай я чуть позже перезвоню, — предложил Назаров. — Чуть отлежусь, в порядок себя приведу…

Снова разбудил мобильный. Назаров измученно по-кошачьи алекнул, потом включил представительский баритон: — Добрый… Да сдаю… Двушка, тихий центр, первый этаж. Две комнаты — раздельные — общий метраж пятьдесят два метра. От метро — два шага…

Все-таки отец в Полтаве время не терял и подогнал клиентуру — турфирма интересовалась.

— Вы знаете, — рассудительно гудел Назаров, — я бы хотел шестьсот долларов… Ага… Ну, давайте — ни вашим, ни нашим — пятьсот пятьдесят… Меня на следующей неделе может не быть, я вам оставлю телефон человека… Вадим Вячеславович. Вы с ним договоритесь… Хорошо… Вот и замечательно… До свидания.

— Замкнутый круг… — сказал вслух Назаров. — Жили-были дед да бабица…

Сетка рабица снова откладывалась на неопределенный срок.

С улицы посигналил Вадюха. Назаров выглянул в окно, увидел «девятку». Холодильник торчал из открытого багажника, похожий на сыр из басни про ворону, что во рту держала…

Вадюха занес небольшой телевизор, улыбнулся помятому Назарову: — Здорово, братушка, я скороговорку придумал. Скажи быстро: подобосравшийся подобострастник!

* * *

На следующий день Назаров поехал в Москву. Плацкарта не было — даже бокового, брал купе.

Вадюха провожал. Назаров наставлял по турфирме — что и как.

Вид у Назарова был потасканный — ушиб на глазу за прошедшие сутки сделался черно-сливового цвета. И перегар еще… Проводница косилась — мол, «фу-фу, мужчина, не дышите в мою сторону…»

Почему-то было стыдно перед Вадюхой. Будто слово дал и не сдержал. Хотя ничего конкретного не обещал. И с Викой только по телефону попрощался — тоже нехорошо…

— Вадюха, спасибо, дорогой.

— Да перестань, Назарыч!

— Знаешь, — Назаров с трудом подбирал слова, — у меня ощущение, будто я для тебя чего-то не сделал… И понять не могу, что…

— Успокойся, — Вадюха хлопнул Назарова по плечу. — В следующий раз, когда приедешь, исполни для меня ноктюрн Бабаджаняна!