Читать книгу "Теряя сына. Испорченное детство - Сюзанна Камата"

– Угу. – Подхожу к окну и стараюсь отыскать взглядом океан. Доска для серфинга жмется к двери, словно пес, ждущий прогулки. Океана нет, одни здания.

Филипп приносит мне чашку кофе. Он подходит сзади и целует меня в шею.

– Выпей кофе, – говорит он. – Быстрее проснешься.

Он без рубашки, в саронге. На его плече – следы от укуса. Ну и ну.

Мы съедаем завтрак, и Филипп убегает на работу. Я иду к автобусной остановке, чтобы поймать такси. Мне надо в посольство Японии. Думаю, Филипп не отказался бы меня подвезти, но я должна сама справиться с этим небольшим испытанием. Я встаю в очередь под навесом. Позади меня мама с дочкой едят дуриан. Этот фрукт так отвратительно пахнет, что его вонь перебивает аромат духов женщины, стоящей впереди меня, и запах сигареты.

Люди на улице одеты очень разнообразно. Респектабельные костюмы-тройки (униформа бизнесменов, и местных, и западных), футболки со всевозможными надписями на английском, джинсы, саронги. На религиозных мусульманках – хиджаб. Я оделась довольно консервативно, в простое светлое платье. Несмотря на то что стоит удушающая жара, на мне нейлоновые чулки. Не хочу давать японским чиновникам повода отменить мою визу.

Через несколько минут к остановке подъезжает автобус с рекламой какого-то лимонада на боку. Он уже забит под завязку. Мне приходится уцепиться за петлю, за которую уже держится какой-то молодой клерк. Он не обращает на меня никакого внимания и то и дело задевает по лицу газетой. Автобус, качнувшись, останавливается, но у моего соседа прекрасное чувство равновесия – он даже на секунду не отрывает глаз от страницы.

На улицах дикое количество магазинов и бутиков. На тротуарах лоточники торгуют всякой всячиной. Женщины на шпильках цокают мимо лежащих под стенами бомжей.

Глазея в окно, я чуть не пропускаю свою остановку. В последнюю секунду мне удается протолкаться к дверям и нажать кнопку сигнала водителю. Автобус прижимается к тротуару, двери открываются. Я вываливаюсь на свободу.

Посольство Японии – чистое сверкающее здание. Ворота охраняют два хмурых индонезийца. Я сообщаю цель своего визита. Один из них берет у меня паспорт и не слишком внимательно изучает его.

«Еще один учитель английского языка», – наверно, думают они.

Когда я прохожу в ворота, за моей спиной раскрывают паспорта три индонезийки. Я слышу слово «танцовщица» и качаю головой. Не исключено, что они закончат в каком-нибудь свинском баре, в обнимку с гангстерами. В «Чача-клубе» я наслушалась историй об отнятых документах, о том, как девушки попадают в настоящее рабство. Мне хочется обернуться и посоветовать им оставаться в Джакарте.

Внутри опять толпа, но здесь хотя бы работает кондиционер. Все равно жарко. Я заполняю нужные документы, затем беру со стойки брошюру и принимаюсь ею обмахиваться.

Очереди двигаются крайне медленно. Японцы за стойками курят сигареты и штампуют бумаги. Изредка поднимают головы и смотрят на ожидающих. Когда они приходили на работу в министерство иностранных дел, то, наверное, думали, что их отправят в Бонн, Париж или Нью-Йорк.

Когда очередь наконец доходит до меня, я улыбаюсь и говорю:

– Онэгай симасу. – И даже кланяюсь.

Через десять минут виза у меня в кармане.

Филипп на работе, а я брожу по его квартире и размышляю. Почему он захотел, чтобы я приехала? Просто захотел поразвлечься или тут сыграла роль чувство вины передо мной? Или, может быть, он все еще меня любит?

Пока мне не за что зацепиться. Мы замечательно занимались сексом, ужинали в дорогих ресторанах. Он подарил мне букет орхидей. Да, романтично. Такой голливудский вариант. Но что-то серьезное? Мы об этом еще не говорили. Мы говорили о музыке, вулканах, серфинге, охотниках за головами с Борнео. За исключением первого вечера, мы не говорили о Кее или печальном личном опыте, предшествующем нашему «воссоединению». Возможно, у нас просто непродолжительный роман без обязательств – чтобы было потом что вспомнить.

Мне пришло в голову, что в этой квартире с одной спальней маловато места для Кея. Придется переехать. Ему может это не понравиться. С другой стороны, он всегда любил детей, – по крайней мере, говорил, что любит. Он рассказал, что, когда его сестра Нуала ушла из семьи, он полетел в Коннектикут и провел там неделю, помогая Нику. Старый добрый дядя Филипп.

Я выхожу на улицу – надо освежить голову. На меня тут же наседают бомжи и продавцы дурианов. Покупаю на лотке сатай и съедаю его тут же, под навесом.

– Вы учитель английского? – спрашивает лоточник. Я на секунду задумываюсь.

– Да. – Между прочим, могу начать все заново. В который раз.

Я рассказала Филиппу о том, что работаю в хостес-клубе. Он слушал мои истории с интересом, но хостес – явно не из тех профессий, которые он уважает. Он упомянул, что у него есть связи, что он может устроить меня секретаршей, – но мимоходом, после нескольких бокалов вина.

Облизываю губы, выбрасываю палочку от сатая в мусорный бак, говорю лоточнику «спасибо». Иду бродить дальше. Долго хожу по улицам. Натираю ногу, но приобретаю уверенность, что смогу нормально уснуть. Когда Филипп возвращается, я сплю.

– Эй. – Он перекатывает меня на спину и целует в губы.

Я обнимаю его за шею и тяну к себе. Но у него другие планы.

– Эй, погоди. Вставай. Опоздаем на самолет.

Я не без труда открываю глаза и вижу, что возле двери стоит дорожная сумка. Рядом с ней – моя доска для серфинга.

– А куда мы едем? – У меня в голове мелькает мысль, что он отправляет меня обратно в Японию.

– К морю, детка. Я снял бунгало на пляже.

– О! Звучит неплохо.

Я спрыгиваю с постели, приглаживаю волосы, набрасываю на смятые простыни покрывало. Замечаю яркое пятно. На дверце шкафа висит сарафан с тропическим рисунком.

– Переоденься. Для пляжного настроения.

Пять минут спустя мы уже едем в аэропорт, я в сарафане, Филипп в джинсах и темных очках. Мы едем отдыхать! На пляж!

Я мимолетно вспоминаю другой пляж, в Южной Каролине, где узнала, что Филипп меня не любит. Да ну, что было, то прошло. Кыш, кыш, темные мысли.

Филипп забирает багаж и показывает мне на самолет. Винты уже вращаются. Волосы сразу улетают назад, сарафан надувается. Поднимаемся по металлической лесенке в уютный салон. Я вижу в иллюминатор, как люди ручейком тянутся на «Эйр Гаруда». Муравьишки. А в этом самолетике – он что, частный, что ли? – я чувствую себя кинозвездой. Чувствую себя особенной.

Самолет такой маленький, что мы можем переговариваться с пилотом, сидящим в кабине. Филипп спрашивает что-то по-индонезийски. Это, конечно, производит на меня впечатление, но я ни слова не понимаю. Пилот смотрит на меня, облизывается и подмигивает Филиппу.

Филипп смеется, но видно, что он немного смущен. Он обнимает меня за плечи.

– Эй, это моя жена.