Читать книгу "Валтасар. Падение Вавилона - Михаил Ишков"

— Это невыполнимая задача.

— При нынешнем положении вещей, конечно.

Он замолчал, и Нур-Син отчетливо осознал, что сейчас Набонид ждет от него вопроса. Единственного вопроса, который способен определить его судьбу, а также судьбу Луринду, от которой в последнее время молодой человек уже не мог отделить себя. Чем дальше, тем больше эта девица поглощала его мысли. Не только ее тело, красивое лицо, свежесть и приятный голосок донимали Нур-Сина. Будоражили и радовали ее вопросы, ее интерес, который она проявляла к тем древностям, которыми заведовал жених. Подобное любопытство охочей до знаний девушки придавало жизни неведомый ранее привкус, добавляло энергию, рождало жажду бегать, смеяться, дерзить и дерзать.

Нур-Син был рассудочного ума человек, еще ребенком сумевший отыскать верную линию поведения между грозным, недоступным для четвертого сына отцом и жалевшей, пытавшейся оградить сыночка от всяких невзгод, старавшейся все решить за него матерью. Стойкостью к побоям и разумным упрямством он, в конце концов, завоевал уважение отца. Жаром детских ласок и дерзким неповиновением сумел отстраниться от матери. Это была трудная наука, он сжился с ней, потому, может, и смог удержаться при дворе, в то время как карьера его старших братьев рухнула сразу после смены власти и сокрушения отца. Братьев разослали по дальним гарнизонам.

Удивительным было другое — познакомившись с Луринду, Нур-Син неожиданно обнаружил нищету освоенной им науки лукавого приспособленчества. Ничего из умения гнуть спину и, конечно, сопряженного с этим хамства, наглости по отношению к низшим, ему не понадобилось, чтобы установить добрые отношения с нежданно-негаданно свалившейся на него невестой. Не так было с другими девицами, даже с теми, кто отдавался за деньги. Нур-Син обычно ставил цель — что именно он хотел добиться от женщины! — и шел к ней непреклонно. Эта игра, скотская настойчивость не доставляли ему особой радости. В таких делах вовсе не хотелось хитрить, выгадывать, рассчитывать, но с детства вбитая рассудочность подсказывала — иначе не выжить. Иначе накажут, дадут плетей, лишат наследства, отрубят голову.

Хотелось простоты, свободы, легкости, чтобы слова шли из сердца, чтобы руки сами искали то, что милее всего на теле любимой, чтобы беседы были интересны, чтобы молчание доставляло наслаждение, так как более всего на свете Нур-Син любил тишину. Прежде всего, Луринду понравилась ему тем, что, пытаясь прочитать древний пергамент, не приставала к нему каждый раз, когда они встречались, с очередной трудностью при переводе, а собирала их в список и только потом, когда кончался лист пергамента, начинала расспрашивать жениха. Удивительно, но при такой манере общения, уже давным-давно прочитанные тексты вдруг обретали новый смысл, открывался смысл прежних загадок, рождались неожиданные вопросы.

Что касается свадьбы, он решил сыграть ее как можно скорее, выпросить назначенное у отца и матери, отделиться и, наконец, зажить своим домом. Как-то, когда Хашдайя, сопровождавший девушку, отошел в сторону, он спросил у Луринду, что она думает насчет него. Не против ли воли выходит замуж? По нраву ли он ей?

Девица потупила голову и ответила совершенно поразительной фразой.

— Вы мне не противны.

Нур-Син тогда, помнится, рот открыл от изумления. Только ночью, завалившись спать на крыше, он вдруг осознал, что более желанного ответа ему не приходилось слышать от девицы. Сюсюкающие требования ласок, капризы, выклянчивание подарков, упреки в том, что он «противный», выколачивание признаний, что он тоже «лю…», порядком надоели ему.

Луринду как бы исподволь намекнула, что с ним можно начать. Она не против подать ему руку и отправиться в далекий путь, именуемый путем Набу или жизненной дорогой, и от этой малости, наивного и несколько странного признания молоденькой девицы он вдруг испытал необыкновенный прилив счастья. Хотелось взлететь над крышей, немедленно добраться до Луринду, обнять ее, трясти за плечи и кричать, что он все понял. Он рад, что не противен ей и все только начинается.

Они у порога.

Вдвоем!..

Утром он вволю посмеялся над своим порывом. Девка глупа, не более того. Согласна-то она согласна, но о какой страсти здесь можно вести речь. Впрочем, и того, что она способна дать, ему казалось вполне достаточным. В случае чего найдет утеху на стороне. Бесстыдство, с каким он рассуждал на эту тему, ничего, кроме улыбки, у него не вызвало. Бесстыдство выглянуло из прошлого, а ныне в груди теплился свет, озаривший его в ночи. Он не расстанется с ним.

Посчитав, что они с Луринду объяснились, Нур-Син при следующей встрече сразу заговорил о свадьбе. Девушка не стала жеманиться, уходить от разговора, ответила согласием на то, чтобы попытаться приблизить срок бракосочетания.

Сказала просто.

— Дед обещал после свадьбы выделить мне дом в квартале Шушан. Мне бы хотелось поскорее войти туда хозяйкой.

Нур-Син обещал преломить сопротивление матери и подготовить все к ближайшему празднику.

Теперь, жарким солнечным днем, в коляске, бок о бок с начальником, от него ждали вопроса. Не ответа — это было слишком просто, но проявления интереса к тому, что было сейчас самым важным для Набонида. Угадай — и ты в фаворе. Промахнешься — и сгниешь в забвении. Здесь простота, рожденная общением с Луринду, не спасет.

Он попытался восстановить ход мысли, отвлечься от приятных воспоминаний о невесте. О чем Набонид вел речь? О величии, которое недостижимо при нынешнем положении вещей. Почему оно недостижимо? Не то. Следует перескочить через несколько ступенек и спросить так, чтобы в самом вопросе уже читался ответ.

Неужели?.. Но это подсудное дело?!

Промолчать?

Рискнуть?

— Вы имеете в виду, господин, что все дело в кормчем, управляющем государственным кораблем? — выговорил Нур-Син и невольно покосился на скакавших сзади охранников-сирийцев, сопровождавших их в поездке.

Набонид не ответил. Смотрел перед собой, играл бровями — видно, хотел помучить писца. Наконец ответил.

— Ты правильно сформулировал проблему, Нур-Син. Это радует. Теперь весь вопрос в том, достанет ли у тебя мужества хранить тайну.

— Прошу простить, господин, но зачем мне о чем-то умалчивать? Тем более, пользуясь при этом таким бесценным даром как мужество.

— Еще один хороший вопрос, — кивнул Набонид. — Ты все больше радуешь меня, Нур-Син. Выходит, мой выбор оказался правильным, и ты воспитаешь царевича так, как этого требуют обязанности государя.

— Вы хотите сказать?..

— Да-да. Тебя назначили учителем к маленькому Валтасару. Это очень высокая должность, Нур-Син.

— Но причем здесь мужество?

— Оно понадобится тебе при общении с Валтасаром. Царевич дик и порой жесток, его надо воспитать. Но это не все. В этом деле тебе наряду с мужеством потребуется терпение. Много терпения… А мужество, много мужества, тебе будет необходимо при выполнении особого задания, которое я хочу поручить тебе. И конечно, умение держать язык за зубами. Вот это второе задание напрямую связано с твоим будущим: прозябать ли тебе в доме стражи, ходить в нижнем мире с отрубленной головой, или стать могучим и сильным, как и подобает сыну Набузардана. Но об этом после. Запомни, после этого разговора я не оставляю тебе выбора. Ты не можешь сказать «да» или «нет». Твое «да» уже внесено в мои планы. Ты меня понял, Нур-Син? Ты правильно задал вопрос, и обратного хода у тебя уже нет. Вот почему я приказываю тебе, как можно скорее сыграть свадьбу с Луринду.