Читать книгу "Платформа - Мишель Уэльбек"

Чуть позже я различил в темноте, как Маргарита одевалась, а Валери рылась в сумочке – искала, чем заплатить. В дверях они поцеловались; на улице уже стояла ночь.

– Я дала ей сорок долларов… – сказала Валери, вытягиваясь со мною рядом. – Столько обычно платят белые. Для нее это месячная зар­плата.

Она зажгла ночник. Китайскими тенями отображались на занавес­ках проходившие мимо окон люди; слышались обрывки разговоров. Я положил руку ей на плечо.

– Потрясающе, – проговорил я с восхищением и изумлением. – Да­же не верится, что такое бывает.

– Да, чувственная девушка. Мне тоже было хорошо.

– Интересная вещь – цена сексуальных услуг, – произнес я в разду­мье, – такое впечатление, что она мало зависит от уровня жизни в стра­не. Понятно, в разных странах все по-разному, но исходная цена везде примерно одинакова: та, которую европейцы и американцы готовы за­платить.

– Может, это и есть рынок?

– Не знаю… – я замотал головой. – Я никогда ничего не понимал в экономике, для меня это темный лес.

Я чудовищно проголодался, а ресторан открывался только в восемь; по­ка массовики тешили отдыхающих «игрой на аперитив», я осушил три «пинаколады». Ощущение наслаждения рассеивалось очень медленно, я все еще витал где-то далеко, откуда организаторы досуга виделись мне похожими на Наги. Нет, по правде говоря, некоторые были и помоло­же, но все какие-то чудные: лысый череп, бородки, косички. Они вопи­ли чудовищно и время от времени отлавливали кого-нибудь из публики и вытаскивали на сцену. Хорошо, я находился на таком расстоянии, где мне это не грозило.

Бармен оказался скотиной, проку от него не было никакого: вся­кий раз, когда я к нему обращался, он презрительно от меня отмахи­вался и отсылал к официантам; шрамы и тугой круглый животик дела­ли его похожим на престарелого тореро. Под облегающими желтыми плавками топорщились гениталии; у него были хорошие физические данные, и он всячески это демонстрировал. С невероятным трудом раздобыв четвертый коктейль, я возвращался на свое место и тут уви­дел, что бармен приблизился к соседнему столику, где разместился сплоченный коллектив пятидесятилетних туристок из Квебека. Я об­ратил на них внимание, еще когда вошел: крепенькие такие квебечки, в теле и при зубах; разговаривали в полный голос; немудрено, что му­жья у них не дотянули до старости. Чувствовалось, что не стоит и пы­таться пролезть перед ними без очереди в буфет или за завтраком уве­сти у них из-под носа мисочку хлопьев. Когда старый фат подошел к ним, они устремили на него влюбленные взоры и на короткое время снова превратились в женщин. А уж он-то красовался-хорохорился, причем руки его, подчеркивая непристойность одеяния, постоянно оказывались на уровне чресел, словно бы он старался сам убедиться, что под плавками у него все на месте. Его красноречивая фигура будо­ражила воображение, дамочек это приводило в восторг: их потрепан­ные тела еще тянулись к жизни. Он замечательно исполнял свою роль, что-то нашептывал старушкам на ухо, называя их на кубинский лад «mi corazon» или «mi amor». Естественно, этим все и ограничится; тореро удовлетворится тем, что в последний раз пробудил трепет в их зачер­ствелых утробах; но в итоге у них, возможно, создастся впечатление о прекрасно проведенном отпуске, они порекомендуют городок своим подружкам, и бармену будет занятие еще лет на двадцать. У меня в го­лове сложился сценарий порнофильма под названием «Распоясавшие­ся старцы». Две банды орудуют на морских курортах: одна состоит из седовласых итальянцев, другая – из престарелых квебечек. Вооружен­ные боевыми цепами и ледорубами, они истязают загорелых обнажен­ных юношей. В конце концов обе банды, понятно, встречаются на па­руснике, принадлежащем «Club Med»; жаждущие крови бабульки с легкостью расправляются с членами экипажа, поочередно изнасило­вав их и выкинув за борт. Завершается фильм грандиозной старческой вакханалией на судне, несущемся без руля и без ветрил прямо к Южно­му полюсу.

Потом наконец пришла Валери: она накрасилась, надела короткое белое просвечивающее платье, и мне снова ее захотелось. В буфете мы встре­тили Жана Ива, непринужденного, расслабленного, даже томного; он поделился с нами первыми впечатлениями. Номер неплох, организация досуга несколько назойлива; он сидел вблизи усилителей и выдержал с трудом. «Еда так себе», – добавил он, с тоской глядя на кусок вареной ку­рицы на тарелке. Отдыхающие, однако, возвращались за добавкой, и по нескольку раз; особенной прожорливостью отличалась публика пожило­го возраста, можно подумать, все послеобеденное время они занимались водным спортом и играми в мяч на пляже. «Они, конечно, едят… – уны­ло прокомментировал Жан Ив. – А что им остается делать?»

После ужина снова разыгрывалось представление с участием публи­ки. В караоке выступила дамочка лет пятидесяти, исполнила «Bang-Bang» Шейлы. Смело с ее стороны, она заслужила аплодисменты. Но в основном участвовали в шоу сами организаторы. Жан Ив чуть не засы­пал; Валери спокойно потягивала коктейль. Я огляделся: за соседними столиками люди, похоже, скучали, но из вежливости аплодировали по­сле каждого номера. Понять причины охлаждения отдыхающих к клу­бам отдыха, на мой взгляд, было нетрудно. Публика состояла по боль­шей части из людей в возрасте, и счастье, по крайней мере в той форме, в какой его силились навязать аниматоры, было им уже недоступно. Взять Валери, Жана Ива, даже меня, в конце концов, – на всех нас ле­жал груз профессиональных обязанностей в «настоящей жизни»; мы за­нимались серьезными вещами на довольно ответственных должностях, нас обременяли заботы, не говоря уже о налогах, проблемах со здоровь­ем и прочем. Все это относилось и к большинству сидящих за столика­ми: тут собрались чиновники, педагоги, врачи, инженеры, бухгалтеры, а также пенсионеры, принадлежавшие в прошлом к одной из перечис­ленных категорий. Неужели массовики-затейники и в самом деле рас­считывали, что мы с энтузиазмом бросимся на вечер контактов или на конкурс песни! Странно предполагать, что в наши годы при нашем обра­зе жизни мы сохраним чувство праздника. Все эти развлечения годились разве только детям до четырнадцати.

Я хотел поделиться своими соображениями с Валери, но тут анима­тор снова взял слово, микрофон он держал слишком близко ко рту и от­того производил чудовищный шум. Он исполнял импровизацию на ма­нер Лагафа, а может, Лорана Баффи, короче, ходил в ластах, а за ним шлепала девица, одетая пингвином и смеявшаяся каждому его слову. Представление завершилось танцами; в первых рядах поднялись не­сколько человек и вяло подергались. Сидевший рядом со мной Жан Ив подавил зевок. «Заглянем на дискотеку?» – предложил он.

В зале было человек пятьдесят, но танцевали, кажется, только сами ор­ганизаторы. Ди-джей чередовал техно и сальсу, на последнюю в конце концов соблазнились несколько пар среднего возраста. Массовик в лас­тах толкался среди танцующих, хлопал в ладоши и вопил: «Caliente! Caliente!»[16]; на мой взгляд, он больше мешал, чем воодушевлял. Я присел у стойки бара и заказал пинаколаду. Еще через два коктейля Валери, толкнув меня локтем, указала на Жана Ива. «По-моему, мы можем его оставить…» – шепнула она мне на ухо. Жан Ив разговаривал с красоткой лет тридцати, скорее всего итальянкой. Они сидели рядом, плечом к плечу, и лица их почти соприкасались.