Читать книгу "Останкино. Зона проклятых - Артемий Ульянов"

Диктор новостей внимательно поглядел на него, светясь лощеной благополучностью, и заговорил, вальяжно развалившись в кресле:

— Здорово, праведник! Ну что ж ты, святой отец… Убивать, значит, твоей христианской душе противно. А на убийство родного чада мать благословил! Вот только не надо оправдываться! Не знал он! Она ж заплаканная была, благословления просила, чтоб дитятко горя не познало. А как ты ее благословил, так бегом от тебя бросилась. Что ж ты ее не остановил, воин Христов? Слабо, что ли? Поговорил бы с ней, как пастырю подобает, она бы расплакалась, все б тебе и выложила. Глядишь, может, и спас бы. Сразу двоих. Одну от убийства, другого — от смерти. Кстати, мальчик там у нее был, если тебе интересно. Она с твоим благословением, святой отец, как раз его сейчас убивает. Шел бы ты обратно к себе в обитель, пока еще чего-нибудь не натворил, в рясу одетый. Воин, твою мать… Ладно, не до тебя сейчас. Прогноз погоды читать пора. В Останкине, кстати, скоро дожди нагрянут, да с похолоданием.

Сжав посох до боли в руках, отец Алексий с трудом, но отчетливо произнес:

— Именем Христа, изыди, сатана!

Медленно повернувшись, пошел на свет, льющийся в магазин из открытой двери.

— В Краснодаре и Ставрополе днем до двадцати тепла, переменная облачность, возможны кратковременные осадки, — звучало ему вслед.

ПОВЕСТВОВАНИЕ ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТОЕ

— Слушаю, — сказал Кирилл, поделив всю свою жизнь на две части. До этого «слушаю» и после.

— Алло! Квартира Васютиных? — спросил мужской голос, не здороваясь.

Кирилл сразу же понял, что случилась беда. Он понял это еще до того, как голос произнес «Васютиных». Подполковник милиции в отставке безошибочно определил, что на другом конце телефонной линии — его бывший коллега. По пренебрежительно-недоброжелательной, неприязненной интонации человека, который исповедует принцип «презумпции виновности» абсолютно ко всем. И не здоровается он именно потому, что изначально видит в жильце квартиры Васютиных преступника, а не потому, что хам. Ошибки быть не могло. Звонил милиционер, мент, мусор… Как ни назови, все равно — беда.

— Д-да, — дрогнувшим голосом ответил Кирилл, чувствуя, как все тело разом покрывается холодной испариной.

Прежде чем мент продолжил, в голове подполковника юлой закрутилась молитва, какая-то совершенно детская, примитивная и от того искренняя. «Богородица, умоляю, помоги мне, сделай так, чтоб это была ошибка. Умоляю, умоляю, сделай так, чтоб ошибка. Или хотя бы чтоб все были живы. Богородица, умоляю, сделай так…»

— Двенадцатый отдел ГИБДД, сержант Алефтинов. С Васютиным Кириллом Андреевичем как связаться?

Мелькнула робкая надежда, что «Рэнглер» угнали, разбили и бросили. Юла закрутилась еще быстрее, с безумной скоростью повторяя новую просьбу про разбитый «Рэнглер».

— Это я, — с трудом выдавил из себя Васютин, опускаясь на трясущихся ногах прямо на пол. «Чероки» вдруг стало самым страшным в мире словом, услышать которое было равносильно смертному приговору.

— Автомобиль «Джип Чероки», гос. номер О 373 KB 77 rus, 2007 года, зарегистрирован на вас, так? — спросил сержант с той же ровной неприязненной интонацией.

— Да, — ответил Кирилл почти шепотом.

— Поступил сигнал от сотрудников АЗС «Югранефть». Машина с включенной аварийкой стоит уже больше трех часов на обочине проезжей части. Запертая, заведенная.

— Это машина жены. Она была с ребенком, что с ними? — сиплым шепотом выкрикнул Васютин, перебив Алефтинова.

— Ну, про водителя у нас никакой информации пока нет, — недовольно ответил мент. — Машина находится на Новомосковской улице, район Останкино. Срочно приезжайте забирать.

— Как Останкино?! — взревел Васютин, неистово впившись ногтями в трубку.

— У АЗС «Югранефть» стоит, — виновато сказал сержант, неожиданно осознав ситуацию.

— Точно? — сипло выпалил Кирилл.

— Да, — ответил Алефтинов. Юла молитвы, умоляющей о пощаде, завалилась набок, бессильно ударившись о слово «Останкино». Бросив трубку, Кирилл вскочил и… замер.

По долгу службы Кирилл часто смотрел в глаза людскому горю самых разных калибров. И прекрасно знал все типы человеческой реакции на него — от тихого неверия и мужественного переживания до буйного сумасшествия. Он знал о всех его краткосрочных и долгосрочных последствиях и мог с легкостью спрогнозировать, как тот или иной человек отреагирует на ту или иную беду. Интуитивно чувствовал, какие единственно верные слова нужно сказать, чтобы помочь справиться с несчастьем. Он видел горе во всех его видах, какие только возможны. Да только большое горе ни разу не видело его. Васютину везло. Родителей он потерял еще в глубоком детстве, толком не осознав масштаба утраты благодаря заботливой бабушке Нюре, которая была еще жива, хоть и страдала от тяжелого старческого слабоумия. Никаких трагичных происшествий с Олиной родней и его друзьями тоже не происходило. Да и домашних животных он никогда не держал, а потому даже такая беда, как смерть любимой собаки, обошла его стороной.

И вдруг сразу — два самых близких, родных и любимых человека.

Привычный мир, частью которого являлся Кирилл Андреевич Васютин, мгновенно растаял, полностью утратив свои очертания. Все впечатления от этой жизни разом померкли перед масштабом происходящего. Названия этому не было. И это происходило не в его жизни, нет. Оно вытеснило его жизнь, заняв ее место.

Какие-то доли секунды вокруг Кирилла и внутри него был полный вакуум. И длились эти доли неимоверно долго. Впервые в жизни Васютин полностью потерял ощущение времени, словно такое понятие было ему незнакомо. Сознание подполковника мгновенно растаяло, обнажив оголенную душу. Мысли замерли, уступив место вспышкам эмоций, наотмашь хлеставшим его по этой голой душе. Страха, боли, злобы, отчаяния, какими он знал их раньше, не было. Все эти чувства слились воедино, образовав нечто, что было выше его понимания. Кириллу казалось, что он перестал быть «человеком разумным», переродившись в какую-то неизвестную субстанцию, существующую вне всяких законов земного мироздания. Система координат, вмещающая всю его прошлую жизнь, от примитивных физических ощущений до абстрактных философских построений, внезапно исчезла, породив катастрофический хаос, который и был новым порядком. Все, из чего состоял его мир и он сам, от отцовской любви до интереса к вчерашней газете, стало одинаково равным. Ничтожно малое стало равняться большому, оставаясь ничтожно малым. Понять и принять этот новый мир было невозможно, как и существовать в нем. Его можно было лишь созерцать бесконечно тянущиеся доли секунды.

Внезапно реальность, в которой Кирилл жил с самого детства, вернулась к нему. Все стало стремительно принимать привычные формы. И тогда пришло осознание, а вместе с ним — надежда. Словно предохранитель, она не давала мозгу Васютина перегореть от внезапного ужаса.

«Все, кто пропал в Останкине, были без машин. Все!!! Значит, скорее всего они не пропали, а просто…. Просто…» — ответа он найти не мог. Судорожно одеваясь, он схватил документы, оружие, дубликат ключей от джипа и внушительную сумму наличными.