Читать книгу "Враги - Дмитрий Шидловский"

— Генерал-полковник Юденич, генерал-майор Раевский. Ввожу вас в курс дела, подполковник. Час назад нами была достигнута договоренность, согласно которой генералы Юденич и Раевский признают Северороссию и позволяют своим подчиненным, желающим перейти к нам на службу, принять присягу Северороссии и уволиться из своих частей. В обмен на это мы признаем их части подразделениями иностранной союзной армии на нашей территории и берем на довольствие. Кроме того, позволяем производить набор в свои ряды русских добровольцев, проживающих на нашей территории или приехавших сюда. Однако пятнадцать минут назад мы получили из Берлина телеграмму. Кайзер готов признать восстановление Северороссии и ее нейтралитет на следующих условиях: разоружение русских войск, находящихся на территории Северороссии, отказ от притязаний на Эстонию и Финляндию как на составные части государства и размещение германских войск на территории Псковской, Новгородской и Архангельских губерний, а также Ингерманландии. В противном случае кайзер будет считать Северороссию страной, находящейся в состоянии войны с ним, и предпримет боевые действия против нас. Срок ультиматума истекает послезавтра, третьего марта, в девять часов.

— Оккупация, — откинулся на спинку стула Алексей.

— Кайзер логичен, — произнес Вайсберг. — Вы, господин адмирал, получили признание Англии и ее союз. Естественно, что Берлин опасается вашего вступления в войну на стороне Антанты. Чтобы обезопасить себя, в Эстонии и Финляндии он постарается, как минимум, установить дружественные себе режимы. Я бы действовал так же.

— Что скажете о противостоящих вам германских силах, господин Юденич? — негромко произнес адмирал.

— После массового дезертирства, организованного большевиками, у меня остался один человек против шести солдат генерала Гутьера, — отозвался тот. — Это по всему фронту, и по Нарове, и к югу от Чудского озера. Конечно, немцы уже не те, что в четырнадцатом и пятнадцатом, но и мои не лучше. Армия деморализована. Хоть какое-то желание драться осталось только у офицеров.

— Если привести мой корпус, сколько продержимся? — вступил Раевский.

— Не более недели, — помотал головой Юденич, — Но скажите мне ради бога, за что мы будем драться? За благодатное правление господина верховного правителя Северороссии? Нет уж, господа. Союзники так союзники. Или выступаете с нами, или мы отводим войска.

— В Северороссии гражданская война, — печально произнес Оладьин. — Добро бы нам еще грозила война на два фронта. А где хоть один фронт? Сегодня к утру взяли Псков, и тут же обнаружились какие-то анархистские части в Луге, объявившие о создании анархистской республики. Перекрыли железнодорожное сообщение, паразиты. Туда направились ингрийские стрелки, но сколько еще будет продолжаться этот бардак, никто не знает. Нельзя одновременно сражаться с немцами на западе и гоняться за красными и черными по лесам. Кроме того, народ устал от войны. Только дав мир, мы сможем удержать власть, это факт. Иначе — снова большевики.

— Не забывайте, господа, — заговорил Вайсберг, — что большевики ведут в Брест-Литовске сепаратные переговоры с немцами о мире. Если договор будет подписан, в ближайшие дни мы можем оказаться один на один со всем германским восточным фронтом. Это безумие.

— Но я хочу, чтобы вы знали, господа моряки, — заявил Раевский, — оружие мы не сложим. Если попробуете силой выполнить ультиматум немцев, будем защищаться. Хотите поднять лапки перед кайзером — воля ваша. Но мы пойдем на Москву.

— С немцами, союзниками большевиков, в тылу — это безумие! — выпалил Вайсберг.

В комнате повисло молчание.

— Принять ультиматум — это значит отказаться от Эстонии и Финляндии, — проворчал Оладьин.

— Не принять его — значит обречь себя на поражение, — подал голос Алексей. — Немцы разобьют нас за несколько недель. Мир между ними и большевиками будет подписан со дня на день[11]. Тогда красные еще и ударят нам в тыл, и поделят территорию с немцами. Делить чужое они умеют.

— Предпочитаете капитуляцию гибели в бою, господин подполковник? — презрительно скривился Юденич.

— Предпочитаю потерять малое, чтобы сохранить большое, — парировал Алексей. — Лучше отступить, чтобы продолжить борьбу, чем глупо пасть в неравном бою.

— И в качестве этого малого вы решили сдать части русской армии, находящиеся на вашей территории! — вспылил Раевский.

— Не может быть и речи, чтобы мы продали своих братьев по оружию, — хлопнул ладонью по столу Оладьин.

— Разоружение российских частей — одно из основных требований немцев! — гаркнул Вайсберг. — Не выполнить это условие — все равно что отвергнуть весь ультиматум.

— Поэтому его надо выполнить, — размеренно произнес Алексей. — Но здесь нет ни слова о североросских войсках. Если у Франции есть иностранный легион, почему бы ему не быть у Северороссии? Пусть у нас будет русский легион, состоящий из частей генералов Юденича и Раевского. Я понимаю ваш скепсис, господа, — обратился он к генералам, — но сейчас, боюсь, это единственный шанс сохранить ваши части в целости и при оружии. В конце концов, поражение Германии неизбежно. Я полагаю, если адмирал Оладьин даст вам честное слово не расформировывать ваши части и предоставить свободу действий после денонсации договора с немцами, этого будет достаточно.

— Согласятся ли на это немцы? — с сомнением покачал головой Вайсберг.

— Они люди разумные, — улыбнулся Алексей, — и понимают, что если с красной заразой не справимся мы, то с анархо-болыпевистской партизанщиной и подпольем придется иметь дело им.

— Неплохо, — хмыкнул Вайсберг. — Ведь, приняв ультиматум, мы можем выдвинуть встречное требование немцам — не препятствовать, раз уж они признают нас, в подавлении антигосударственных выступлений. Это шанс сохранить армию и флот, и даже создать полицейскую систему в условиях оккупации.

— Хорошо, — произнес Оладьин после продолжительного молчания. — Теперь я хочу знать, господа, готовы ли ваши войска войти в состав вооруженных сил Северороссии в качестве отдельного русского легиона под командованием генерал-полковника Юденича?

В зале повисла тишина. Наконец Юденич произнес:

— Вы даете слово офицера, адмирал, что не расформируете наши части и позволите им выйти из-под вашего командования, как только немецкая оккупация будет завершена, а также при установлении в России законной власти?

— Даю слово, — отчеканил адмирал.

— Я принимаю ваши условия, — кивнул Юденич.

— Я принимаю, — подтвердил Раевский.

— Хорошо, — положил ладони на стол адмирал. — Вступайте, господин вице-адмирал, в телеграфную переписку с Берлином. Наши условия принятия ультиматума: признать нас законным правительством Северороссии, сохранить наши вооруженные силы и не препятствовать нашей борьбе с антигосударственными и террористическими элементами.