Читать книгу "Билоны - Кин Джаферд"

«Слишком много вопросов без вразумительных ответов, — сказал Дьявол вопрошающе взирающим на него соратникам, среди которых уже готов был пронестись ропот непонимания его нерешительности. Пора, пора было отдавать ожидаемый ими последний приказ к захвату обаянием зла разума людей, убивающим в них все истинно человеческое, не прощающим грехопадения. Но он тянул с приказом, потому что его разум еще не решил, что делать с возникшими в нем сомнениями. Развеять их, причем сразу и окончательно, могло только одно — не вызывающая сомнений и не нуждающаяся в проверке информация не столько о цели и точном местонахождении САМОГО (более-менее с этим все было ясно), а о ЕГО конкретных первоначальных действиях, о силах, ИМ приведенных или собираемых в среде человечества».

— Добыть ее надо быстро, — начал лихорадочно прикидывать свои ходы Дьявол. — Никто из соратников не должен знать, что меня, как минимум, если не сказать больше, смущает бездействие пришедшего на Землю Создателя. Нельзя допустить, чтобы их готовность на все была даже в малейшей степени покороблена неспособностью моего разума безошибочно оценивать намерения и поступки Всевышнего. Что из этого следует? А то, что никого из них — ни одного, ни группу или несколько групп — отправить за сбором данных о САМОМ не получится. Ко всему прочему, как Я объясню всем остальным, почему привилегия соприкосновения с энергией БОГА досталась ушедшим на Землю, а не кому-либо из равных им соратников, оставшихся со мной в антимире? Конечно, можно ничего и не объяснять, а приказать: «Молчать и ждать!» Вот тогда-то часть из них точно превратится из «готовых на все» в «неготовых…». А сколь велика будет эта часть, предположить трудно. Мимикрировать Я их научил отлично. Так что пусть лучше все остаются рядом со мной, отдавая дань моим думам и заботам не только об их будущем, но и самом ближайшем настоящем. В нем им придется не просто делить человеческие души с обосновавшимся на Земле САМИМ, а вырывать их у НЕГО ценой смертельных ранений своего разума и окропления драгоценной черной кровью Земли и, не исключаю, антимира. Когда все скопом займутся делом, можно будет не беспокоиться о появлении «неготовых на все». В случае обнаружения, их без сожаления разорвут соратники, вышедшие на ристалище решающего поединка с Божественным добром.

Кого же все-таки послать? Кто своим убытием из антимира не вызовет подозрений в моем всемогуществе, а наоборот, еще выше поднимет доверие соратников к моей трепетной заботе об их судьбе.

Дьявол продолжал подыскивать наиболее приемлемый для него вариант своего посланца в мир человечества. Он спешил. У него не было ни малейших сомнений, что неожиданное появление на Земле Создателя уже начало укреплять людей духовно. В задумчивости он бесцельно перемещался по своей резиденции, как вдруг наткнулся на единственное существо, к которому он относился с искренней если не нежностью, то уж теплотой, безусловно. Существо не имело разума. Однако его отсутствие с избытком компенсировалось в нем инстинктами. Необычными. Это была смесь, причудливое переплетение инстинктов взрывного, кровожадного бесстрашия льва и рассудительной, похожей на мудрость многоопытного воина, величественной отваги орла. Иногда Дьявол даже думал, что с удовольствием бы заменил разум соратников подобными инстинктами, присоединяя к ним разум избирательно, по мере необходимости для решения главных задач антимира.

Существо, в отличие от неприрученного зверья, обитающего на Земле, обладало редкой для дикого животного преданностью Дьяволу. Наверное, по той причине, что было спасено хозяином антимира в момент, когда весь его вид уже исчез на Земле. Он остался один — самый сильный, хитрый и отважный. Но — один, а следовательно, обреченный на скорую неизбежную гибель. Дьявол забрал его к себе, когда увидел, как он без страха бросился на соратников, пытавшихся спасти от его когтей человека, уже продавшего им свою душу. В той атаке Дьявол и увидел очаровавшую его мудрую ярость бесстрашного животного, перед которой отступил разум соратников.

Это был Грифон — легендарный зверь-птица, лев-орел, существование которого вместе с людьми на Земле неожиданно было прекращено волей Создателя. Причина? Грифон, в отличие от собаки, не захотел превращаться в одомашненного подручного человека. Он исчез в антимире, а люди еще тысячи лет, памятуя предания и легенды о нем, выбивали его барельефы на скалах, стенах дворцов и культовых сооружениях. Дьявол, кстати, в пику САМОМУ постарался увековечить в памяти человечества своего любимца: его образ он превратил для многих родовитых домов в геральдический идол.

«Как же я сразу о нем не подумал? — радостно вырвалось у Дьявола. — Кто, если не он?! Мне предан до самопожертвования, Создателя ненавидит, соратников презирает, людей воспринимает только как источник пропитания. Что еще требуется для героя, готового к безоговорочному выполнению поставленной задачи! Всего ничего. Толика разума. Да не проблема! Получит, и немедля. Правда, на возвратной основе. Не хватало еще в моем доме героев с отделенным от меня разумом. Определенно — это перебор».

Дьявол нежно потрепал Грифона по загривку, ощутив, как зверь-птица ласково заурчал и попытался погладить хозяина оперением своих разлапистых крыльев. «Любит меня, шельма орлиная! — горделиво и чувственно прошептал Великий изгой. — И Я тебя люблю! За твое бездушие и инстинктивную преданность! Инстинкт не разум. Инстинкт не продает. Жаль, конечно, портить твою непорочность инстинкта вливанием разума. Однако, что поделаешь. Такая вот тебе выпала доля».

С этими словами энергия Дьявола обволокла мощную голову Грифона, в глазах которого тут же вспыхнул иссиня-черным огнем с буро-красным отливом несравнимо меньший, чем у хозяина антимира, но все же подобный ему дьявольский разум. Проникнув своим взглядом в самую глубину глаз Грифона, Дьявол убедился, что вместе с разумом зверь-птица впитал не только все нюансы поручаемого ему задания, но и ответственность за будущие решения хозяина и собственной звериной судьбы тоже. Став на время таким же разумным одьяволившимся изгоем, как и все соратники Дьявола, Грифон, безошибочно уловив мысли властителя, подумал: «А разве у меня есть выбор? Выбора не бывает, когда ты решаешь принадлежать без остатка одному, а не всем. Выбор — это антипод преданности. Он — иллюзия, над которой насмехается верность». Грифон мотнул головой, затем, уткнувшись носом в разум Дьявола и обдав его теплом своей преданности и почитания, четко, без каких-либо намеков на волнение, произнес: «Сделаю, как приказано. Жди. Я обязательно вернусь!»

— Несомненно, вернешься, — тоном любви и уверенной надежды ответил Дьявол. — Мой разум будет постоянно с тобой. — А про себя подумал: «Не вернешься, если САМ не захочет этого. Тогда и слава тебе! Значит, настрой у САМОГО воинственный, и ОН пришел заменить раздавленного моими пороками человека в уже почти проигранной им борьбе за тщедушное добро. Воевать же ОН будет на уничтожение. Исчезновение навечно Грифона станет не подлежащим возражению доказательством агрессивных намерений, и что важнее, начавшихся действий САМОГО против антимира. Жаль, конечно, зверь-птицу. Второго такого не сыскать. Да и вряд ли разум позволит столь близко привязаться чувствами к кому-либо подобному. Во мне ведь когда-то тоже жила, ныне надежно спрятанная, душа. От нее в разуме еще остались хотя уже и превратившиеся в труху колоски преданности и верности памяти исчезнувшим друзьям. Правда, если эти друзья без разума и души, не люди и не соратники. Только любимый Грифон — живой инстинкт воплощенного зла. Такими не становятся. Такими только рождаются». Грусть не шевельнулась в разуме Дьявола. Дала о себе знать только обида, что у него могут отнять по праву принадлежащее только ему.