Читать книгу "Большая охота - Андрей Мартьянов"

– Н-ну… э-э… – пока замявшийся Сергей обдумывал подходящий ответ, де Фуа исчез в коридоре, жизнерадостно громыхнув на прощание дверью.

И вот теперь бывший сотрудник службы безопасности конструкторского бюро Камова топал по выложенной туфовыми плитами набережной, проталкиваясь мимо обывателей, торговцев и рыцарей крестоносного воинства, и озираясь в поисках таверны «Добрая удача». Примерное местоположение сего злачного местечка он с горем пополам выяснил у местных жителей (испорченное компьютерными играми сознание уроженца XX века постоянно именовало их «энписишниками»). Если он ничего не перепутал и понял указания правильно, искомое заведение должно вот-вот появиться слева.

Поначалу Казаков не собирался искать никакую таверну, решив, что в силах справиться с заданием де Фуа в одиночку. Побродит часа два-три по гавани и причалам, глядишь, и наткнется на этих самых таинственных злоумышленников. Интересно, откуда Рено разжился сведениями о грядущих неприятностях в порту? Опять какие-то запутанные интриги мессинского двора?

Обозрев полукруглую чашу гавани с разбросанными по ней судами, Казаков изрядно утратил самоуверенности и призадумался. По приблизительным подсчетам, в Мессине скопилось не меньше полутора сотен кораблей – бoльшая часть флота крестоносцев. Еще десятки нефов пребывали в пути, пробираясь сквозь ветры и волны из Марселя к Сицилии, неся в своих чревах воинов Креста, лошадей, припасы и золото. Какая-то часть кораблей бросила якоря вдали от берега, и между ними постоянно крейсировали небольшие лодчонки, но в большинстве своем они толпились подле доброго десятка причалов.

«Одно прямое попадание авиабомбы, и мы имеем полную гавань обломков, – рассудил Сергей и невесело хихикнул. – Что-то вы, дражайший Рено, промахнулись в своих планах. Тут целый взвод с собаками запускать надо, чтобы обшарили все подряд на предмет затаившихся террористов. Но с другой стороны… с другой стороны, кто нам недавно разливался касательно необычных талантов и прочей магии-шмагии? Нелепость, конечно, но вдруг сработает? А подать сюда нашего колдуна недоделанного!..»

«Удача» оказалась весьма приличным заведением, могущим похвастаться огражденной террасой, выходившей на набережную, и посетителями с тугими кошельками. Потребный Казакову человек, как и обещал Рено, был на месте – сидел в одиночестве в углу, откуда открывался роскошный вид на рейд, и созерцал морской простор.

«Иной, блин, – ерничавший Сергей никак не мог отделаться от желания наградить своего знакомца именно такой характеристикой. – Темный, вне всякого сомнения. Невысокого уровня, зато с хорошими перспективами. Романтический упырь, мечта стареющих дамочек и восторженных девиц. Потомственный черный маг в десятом поколении, навсегда приворожит, следите за рекламой!»

Словно расслышав нелестное мнение Казакова о собственной особе, «романтический упырь» уделил короткий взгляд текущему мимо людскому столпотворению. Сергей не удержался и вздрогнул, когда пара ярких черных глаз безошибочно отыскала его среди толпы. Дурных воздействий, огненных шаров и молний с ясного неба не последовало – только еле уловимое благожелательное прикосновение, нечто вроде приглашения подойти ближе.

«Воображала чертов, – шепотом ругался Казаков, пересекая набережную и поднимаясь по каменным ступенькам таверны. – Выискал напарничка на свою голову. Вор в компании с магиком, все в лучших традициях!»

* * *

– Злоумышленники в гавани, – с легким интересом повторил Хайме де Транкавель, выслушав несколько сбивчивое повествование свалившегося ему на голову Казакова. – О которых осведомлен мессир… мессир де Фуа, и более никто. А вам поручено их изловить и задержать. Вам не кажется, что ваш сюзерен немного переоценил… скажем так, ваши возможности?

Казаков попробовал вертевшийся на языке ответ, но решил промолчать. Устраивать перепалку с Хайме не хотелось, к тому же уровень познаний Казакова в норманно-французском наречии не позволял пикироваться на равных с местными уроженцами. Поэтому он состроил удрученную физиономию и развел руками – мол, а что я мог поделать? Приказали – исполняю.

– Звучит занимательно, – вынес приговор младший представитель лангедокского семейства, о странных привычках и традициях коего Казаков уже успел вволю наслушаться. – В конце концов, почему бы нам и не прогуляться по гавани? Вдруг повезет?

Он рассеянным жестом бросил на столешницу тяжелую серебряную монету и направился к выходу с террасы, даже не удосужившись посмотреть, следует ли за ним Казаков. Незваному гостю из будущего осталось только в очередной раз скрипнуть зубами. В отличие от простоватого Мишеля де Фармера, Хайме полагал все существующее человечество ниже себя. Его мнение было отчасти обоснованным – а как еще должен относиться к миру отпрыск фамилии, исчисляющей свою родословную столетиями, и совершенно незаслуженно получивший от природы целый мешок всяческих достоинств, умений и способностей?

Казаков подобной точки зрения не разделял и всерьез раздумывал над вопросом: а как поведет себя высокомерный мальчишка-южанин, ежели дать ему небольшого пинка под зад? Исключительно в целях борьбы с грехом зазнайства?

Мессинская гавань жила обыденной жизнью, которую мог нарушить разве что изрядный шторм, но отнюдь не такое заурядное событие, как королевская свадьба. На корабли таскали бесчисленные тюки и ящики, заводили фыркающих лошадей и волокли огромные корзины, с других судов выгружали точно такие же на вид сундуки и мешки. Морская братия оживленно переругивалась с носильщиками, торговками и между собой на десятках непонятных Казакову языков. Пахло смолой, мокрой древесиной, рыбой и водорослями – как в любом порту, начиная с времен Карфагена, Сидона и Остии. Орали чайки – здоровенные, нахальные, с точностью бомбардировщиков пикировавшие на уроненные в воду куски пищи и запутавшихся в сетях мелких рыбешек.

Изрядно оглушенные неумолчным шумом и толкотней Казаков и Хайме разыскали сперва Зеленый причал – на который и в самом деле вела вымазанная зеленой краской покосившаяся арка с прибитыми к ней обрывками рыболовных сетей и образками неведомых святых. Пристань святого Германа оказалась соседней, и вход на нее украшался деревянной статуей с жестяным нимбом вокруг головы. Партнеры прошли из конца в конец одного причала, затем вдоль следующего. Впрочем, «прошли» – неверное слово. Приходилось постоянно лавировать между сваленных на деревянном настиле куч товаров, увертываясь от сновавших туда-сюда носильщиков и разносчиков с лотками, перебираться через связки толстенных канатов и искать выход в лабиринтах водруженных друг на друга тюков. Хайме вляпался в лужицу смолы, измазав свой безупречный наряд, и почему-то развеселился, прекратив строить из себя высокомерного аристократа. Казаков, проявив неплохие задатки уличного воришки, стянул с лотка отвлекшегося на перебранку с матросами торговца пару пирожков.

Добычу разделили по-братски и сжевали, сидя на огромной свае, обмотанной причальными канатами. Рядом со скрипом терлись о пристань уходившие вверх борта кораблей, расписанные некогда яркой, а теперь облупившейся краской.

– Так мы немногого добьемся, – заявил Хайме, расправившись с краденым пирогом. – Что проку таскаться туда-сюда по бесконечным причалам? К тому же мы ничего не понимаем в кораблях. Скажем, вот этот человек – он делает что-то полезное или, наоборот, пытается провертеть дырку в днище?